С одной стороны, Салтыков-Щедрин высмеивает народ за пассивность, верность начальству, даже сердится на него, с другой — сочувствует, показывая его забитость и доверчивость. Но самое страшное, что история ничему не учит этих людей!
Даже бунтуют глуповцы чересчур уж «по-своему», по-глуповски. Протестовал Дмитрий Прокофьев, когда «гунявый» Фердыщенко решил воспользоваться своей властью градоначальника и соблазнить его жену Алёнку. В результате бунтовщик «был бит на площади кнутом и, по наложении клейм, отправлен в Сибирь, в числе прочих сущих воров и разбойников».
Заступник народный Евсеич, который много начальников видел, а всё жив, и которому «с правдой <...> везде жить хорошо», оказался в кандалах, а потом и вовсе «исчез без остатка, как умеют исчезать только "старатели" русской земли».
Составил для глуповцев отставной приказный Боголепов прошение в высшие инстанции с жалобой на поведение градоначальника, что мрут они и опасаются, «как бы бригадир со своей Аленкой нас не оклеветал». Отправили почтой прошение и радовались: « Теперь наше дело верное! теперича мы, братец мой, бумагу подали!» Пока ждали ответа, бригадир пересажал «злоумышленников» по оговорам. Страх, что он всех «завинит», пригнал уцелевших 150 «крестов» (неграмотные крестьяне вместо подписи ставили кресты) к градоначальнику, чтобы покарать его, но он укрылся в архиве, оставив Алёнку без защиты. Как только доведённые до отчаяния бунтовщики расправились с «ведьмой» (бросили с колокольни), показалось глупым обывателям, что по дороге в пыльном облаке «хлеб идёт», хотя оттуда раздавалось:
«В колонну
Соберись бегом!
Трезвону
Зададим штыком!
Скорей! скорей! скорей!»
Бригадир Фердыщенко остался у власти, продолжая бесчинствовать.
Чего только ещё не пришлось пережить глуповцам с остальными правителями: войны «за просвещение» и сразу «против просвещения» (Бородавкин); испытания, «достаточно ли глуповцы тверды в бедствиях» (Негодяев); новое законодательство (Беневоленский); идолопоклонничество (Грустилов); безвластие, от которого глуповцы «немедленно впали в анархию» и пр.
Надо отметить, что все градоначальники принимались глуповцами покорно, сначала даже с восхищением. Мероприятия, ими проводимые, приветствовались обывателями бездумно, а последствия переносились терпеливо.
Сатирик упрекает народ в безмыслии и бездействии, в готовности принять от градоначальников любую, даже самую невероятную идею, лишь бы она исходила от отца города, который почему-то обязательно должен быть «батюшкой», «красавцем», «умницей».
Вот и получили глуповцы в результате градоначальника Угрюм-Бурчеева, первое впечатление о котором было совсем иным даже у обывателей: «Он был ужасен».
Если «органчик» Брудастый всего лишь исполнял две пьесы — « Разорю!» и «Не потерплю!», то усовершенствованный Угрюм-Бурчеев уже приводит в действие свои разрушительные планы, не задумываясь ни о чём и ни о ком, идёт напролом в прямом смысле, так как идеалом для него служит прямая линия.
Его проект по устройству города автор характеризует как «систематический бред, в котором, до последней мелочи, были регулированы все подробности и будущего устройства этой злосчастной муниципии». Воплощением своего плана в жизнь он и занимается, невзирая ни на какие препятствия. Согласно плану главными принципами жизни горожан должны были стать безграничная во всём одинаковость, единообразие, тупая прямолинейность. Распространялось это буквально на всё: от расположения улиц и серого цвета домов до одинаковых количества и даже возраста проживающих в одной семье — «одинаковость лет сопрягается с одинаковостию роста»! Даже праздники от будней, по его представлению, «отличаются только усиленным упражнением в маршировке». Вряд ли могли утешиться обыватели тем, что градоначальник не только издевался над ними, но и методично истязал себя: от сна на голой земле до бичевания шпицрутенами.
Очнулись глуповцы, когда уставший от воплощения своего «бреда» градоначальник упал на землю и заснул. Тут-то они и поняли, кто перед ними. А когда он проснулся, прежнего страха у народа не было.
«Неслыханное зрелище» поразило город через неделю и «Оно пришло...» Но это вовсе не конец. Ведь Угрюм-Бурчеев говорит: «Идёт некто за мной, который будет ещё ужаснее меня». А перед исчезновением не успевает договорить: «Придёт...» Кто или что может быть ещё ужаснее? Летопись заканчивается, но в описи градоначальников за Угрюм-Бурчеевым следует Перехват-Залихватский, который «въехал в Глупов на белом коне, сжёг гимназию и упразднил науки».
Собирательный образ народа — глуповцев-обывателей в процессе истории города трансформируется: к финалу последней главы они прекращают восхвалять градоначальника, недоволен прозревший народ, происходят какие-то собрания под покровом ночи, что-то тайное обсуждается, что-то серьёзное затевается против «батюшки». И когда у замученных Угрюм-Бурчеевым глуповцев не остаётся сил бояться его, они вдруг понимают, что, собственно, бояться-то и некого, что перед ними всего лишь «подлинный идиот — и ничего более».
Таким образом, в романе « История одного города» Салтыков-Щедрин показывает, как зреет народный протест и как мешает людям рабская привычка к бездумному повиновению. Доведённый до крайности народ пытается разъяснить и разрешить свои проблемы, но власть не умеет слушать, не умеет разговаривать, она может только карать (глава «Голодный год»). Так постепенно подрывается народная вера в доброго царя. Народное терпение не безгранично, намекает сатирик.
Такова «чудесная» « История одного города» Салтыкова-Щедрина. А «кто не верит в волшебные превращения, тот пусть не читает летописи Глупова».
Но у сатириков не бывает рецептов всеобщего счастья. Они любезны читателю тем, что, не опасаясь последствий, высмеивают всё то, что отстаёт от времени.
Сочинение
Своеобразие Щедрина - великого художникТворчество Салтыкова-Щедрина не раз становилось предметом жарких споров еще при жизни писателя. Враждебные сатирику литераторы и журналисты нередко извращали не только идейную направленность его произведений, но и его творческие принципы. Под их пером Щедрин представал как человек, стремящийся во что бы то ни стало «окарикатурить» действительность и якобы отступающий тем самым от правды жизни. Дружественная писателю критика стремилась не только защитить его от этих нападок, но и осмыслить важнейшие художественные особенности его произведений. В выступлениях Н.Г. Чернышевского, Н.А. Добролюбова, Н.К. Михайловского, А.М. Скабичевского было высказано немало здравых соображений относительно тех или иных сторон сатирической поэтики Салтыкова-Щедрина. Справедливо говорилось и о том, что творческие принципы сатирика направлены на выявление жизненной правды, что «карикатуры» писателя не искажают действительность, а вскрывают ее глубинные закономерности. После кончины Салтыкова-Щедрина задача литературоведов, занимавшихся его наследием, состояла в том, чтобы выявить и сделать достоянием гласности произведения, в свое время не публиковавшиеся по цензурным и иным соображениям или публиковавшиеся без подписи, а также собрать сочинения писателя воедино и прокомментировать их.
Начало этой работы было положено книгой А.Н. Пыпина о Салтыкове-Щедрине1, основная часть которой посвящена журнальной деятельности писателя в 1863 – 1864 годах. Пыпин указал статьи и рецензии, опубликованные в «Современники» Салтыковым-Щедриным, обстоятельно проанализировал их, высказав при этом ряд соображений об особенностях творческой манеры сатирика. Изучение наследия Салтыкова было продолжено К.К. Арсеньевым1 и В.П. Кранихфельдом3, которые ввели в научный оборот некоторые неизвестные ранее материалы, позволившие заглянуть в творческую лабораторию сатирика, предприняли попытку осмысления идейно-художественного своеобразия его творчества. Коллективная и активная работа по выявлению и публикации неизданных произведений Салтыкова-Щедрина развертывается после революции 1917 года. В 20-е и начале 30-х годов появляются книги: «Неизданный Щедрин»4, «М.Е. Салтыков-Щедрин. Неизвестные страницы»5, Письма»6 и «Неизданные письма»7 Салтыкова-Щедрина и такие важнейшие статьи, как «Итоги и проблемы изучения Салтыкова» В.В. Гиппиуса 8 и «Судьба литературного наследства М.Е. Салтыкова-Щедрина» С.А. Макашина9, в которых был дан содержательный обзор состояния творческого наследия писателя и намечались задачи по его дальнейшему изучению и научному изданию. В это же время выходят два фундаментальных тома «Литературного наследства» (составитель С.А. Макашин), посвященных Щедрину, в которых было напечатано множество новых материалов, включавших как тексты самого писателя, так и исследования, касающиеся различных сторон его жизни и творчества. В начале 30-х годов М. Ольминским был поставлен вопрос об издании полного собрания сочинений Салтыкова-Щедрина. Начатое в 1933 г. и завершенное в 1941 г. это издание явилось событием в культурной жизни страны.
Из двадцати томов его почти восемь заняли тексты, не входившие ранее в собрание сочинений писателя. Была проведена текстологическая работа, в результате которой во многом удалось очистить сочинения сатирика от цензурных вмешательств и издательских ошибок. Издание 1933 – 1941 годов не было лишено серьезных изъянов: названное «полным» оно таковым не являлось, не отличалось оно и текстуальной точностью, комментарии носили бессистемный характер и т.п. В 1965 году начато издание нового собрания сочинений в 20-ти томах под редакцией С.А. Макашина1. Собрание включает все известные произведения Щедрина, как законченные, так и незавершенные; уточнены тексты по прижизненным публикациям; выявлен ряд щедринских текстов, не бывших в печати; впервые комментируются все произведения Щедрина. К числу первоочередных задач, стоящих перед щедриноведением, относится разработка научной биографии писателя. С.А. Макашиным создается фундаментальная, основанная на тщательном изучении первоисточников, научная биография писателя2. Выходят в свет монографии о Салтыкове-Щедрине, принадлежащие перу В.Я. Кирпотина, Е.И. Покусаева, А.С. Бушмина, в которых содержится обстоятельный анализ творческого пути сатирика1. В серии «Жизнь замечательных людей» выпускается живо написанная А.М. Турковым научно-художественная биография Щедрина2.
Появляются книги, посвященные отдельным, наиболее выдающимся произведениям писателя, созданные Н.В. Яковлевым, А.А. Жук, А.С. Бушминым, К.Н. Григоряном и другими 3. Большое место в щедриноведении занимают работы, посвященные изучению творчества писателя в его художественной специфичности: поэтика Щедрина, его стиль, язык, художественные методы. Среди них следует назвать труды Я. Эльсберга, А. Ефимова, А.С. Бушмина4. Вслед за монографией А. Бушмина выходит в свет книга профессора Е. Покусаева «Революционная сатира Салтыкова-Щедрина»5, в которой наиболее полно исследованы произведения, созданные М.Е. Салтыковым-Щедриным в 70-е годы – годы расцвета литературной деятельности сатирика. Сопоставительный анализ произведений сатирика и его литературных предшественников и современников (Гоголя, Тургенева, Л. Толстого, Достоевского, Некрасова и др.) дал возможность определить огромную роль Салтыкова-Щедрина в литературе 70 – 80 годов XIX столетия.а
Другие сочинения по этому произведению
«История одного города» М. Е. Салтыкова-Щедрина как сатира на самодержавие «В Салтыкове есть … этот серьезный и злобный юмор, этот реализм, трезвый и ясный среди самой необузданной игры воображения …» (И.С.Тургенев). «История одного города» как социально-политическая сатира Анализ 5 глав (на выбор) в произведении М. Е. Салтыкова-Щедрина «История одного города» Анализ главы «Фантастический путешественник» (по роману М.Е. Салтыкова- Щедрина «История одного города») Анализ главы «О корени происхождения глуповцев» (по роману М.Е. Салтыкова-Щедрина «История одного города») Глупов и глуповцы (по роману М.Е. Салтыкова-Щедрина «История одного города») Гротеск как ведущий художественный приём в «Истории одного города» М.Е.Салтыкова-Щедрина Гротеск, его функции и значение в изображении города Глупова и его градоначальников Двадцать третий градоначальник города Глупова (по роману М.Е. Салтыкова-Щедрина «История одного города») Иго безумия в "Истории одного города" М.Е.Салтыкова-Щедрина Использование приёма гротеска в изображении быта глуповцев (по роману Салтыкова-Щедрина «История одного города») Образ глуповцев в «Истории одного города» Образы градоначальников в «Истории одного города» М.Е. Салтыкова-Щедрина. Основная проблематика романа Салтыкова-Щедрина «История одного города» Пародия как художественный прием в "Истории одного города" М. Е. Салтыкова-Щедрина Пародия как художественный прием в «Истории одного города» М. Салтыкова-Щедрина Приемы сатирического изображения в романе М. Е. Салтыкова-Щедрина "История одного города" Приёмы сатирического изображения градоначальников в «Истории одного города» М.Е.Салтыкова-Щедрина Рецензия на «Историю одного города» М. Е. Салтыкова-Щедрина Роман "История одного города" М.Е. Салтыкова-Щедрина - история России в зеркале сатиры Сатира на русское самодержавие в «Истории одного города» М.Е. Салтыкова-Щедрина Сатирическая хроника русской жизни Сатирическая хроника русской жизни («История одного города» М. Е. Салтыкова-Щедрина) Своеобразие сатиры М.Е.Салтыкова-Щедрина Функции и значение гротеска в изображении города Глупова и его градоначальников в романе М.Е. Салтыкова-Щедрина «История одного города» Характеристика Василиска Семеновича Бородавкина Характеристика градоначальника Брудастого (по роману М.Е. Салтыкова-Щедрина «История одного города») Череда градоначальников в «Истории одного города» М.Е. Салтыкова-Щедрина Что сближает роман Замятина «Мы» и роман Салтыкова-Щедрина «История одного города»? История создания романа «История одного города» Герои и проблематика сатиры М.Е. Салтыкова-Щедрина Смех сквозь слезы в «Истории одного города» Народ и власть как центральная тема романа Деятельность градоначальников города Глупова Элементы гротеска в раннем творчестве М. Е. Салтыкова Описание города Глупова и его градоначальников Фантастическая мотивировка в «Истории одного города» Характеристика образа Беневоленского Феофилакта Иринарховича Смысл финала романа «История одного города» Сюжет и композиция романа «История одного города» Сатирическое изображение градоначальников в "Истории одного города" М. Е. Салтыкова -Щедрина Повесть М. Е. Салтыкова-Щедрина «История одного города» как социально-политическая сатира Содержание истории города Глупова в «Истории одного города» Характеристика образа Брудастого Дементия Варламовича Характеристика образа Двоекурова Семена Константиныча Сочинение по повести «История одного города» Гротеск глуповской «истории» Гротеск в изображении города Глупова Способы выражения авторской позиции в "Истории одного города" М.Е. Салтыкова-Щедрина Что вызывает авторскую иронию в романе М.Е. Салтыкова-Щедрина Характеристика образа Бородавкина Василиска Семеновича Характеристика образа Лядоховской Анели Алоизиевны Жанровые особенности романа «История одного города» Роль Гротеска в "Истории одного города" М.Е.Салтыкова-Щедрина Своеобразие сатиры Салтыкова-Щедрина на примере «Истории одного города» Обличение тупой и самодовольной администрации в "Истории одного города" М. Е. Салтыкова-Щедрина «Губернские очерки» и «История одного города» Гротесковые фигуры градоначальников в «Истории одного города» Пересказ повести Салтыкова-Щедрина «История одного города»Атаманы-молодцы, беспутныеклементинки, рукосуи и лапотники,
майор Прыщ и бывалый прохвост
Угрюм-Бурчеев пережили
Салтыкова - Щедрина.
М. Булгаков
Одним из подлинных шедевров русской литературы XIX века по праву считается цикл Салтыкова-Щедрина "История одного города". В мировой литературе рядом с "Историей..." можно поставить, пожалуй, лишь "Остров пингвинов" А. Франса, но после того как я прочитала произведение французского писателя, я сразу почувствовала различие творческих манер Франса и Салтыкова-Щедрина.
Анатоль Франс в "Острове пингвинов" просто иронизирует, пародируя в истории пингвиньего государства историю всего человечества с его пороками и слабостями, но относится к этому как-то холодновато-отстраненно. Совершенно другое - у русского сатирика. Как часто сквозь его сарказм, насмешку, а иногда злость проглядывают "невидимые миру слезы". Как болеет писатель за российскую жизнь - беспутную, невежественную, темную!
В основе "Истории одного города" лежат взаимоотношения народа и власти. Конечно, красноречива галерея градоначальников, но ведь в произведении есть и те, кем управляют все эти угрюм-бурчеевы, прыщи, фердыщенки. Это - глуповцы. Да, именно таким обидным именем, почти кличкой называет сатирик жителей изображаемого города.
История этого "древнего и славного народа", какой ее преподносит нам архивариус, с ее истоков полна дичайших нелепиц: то глуповцы (а тогда еще племя головотяпов) предлагают своим врагам "друг с дружкой до тех пор головами тяпаться, пока кто кого перетяпает", то блинами конопатят острог, то приглашают князя над собой властвовать. И при всем при этом кричат гордо: "Мы головотяпы! нет нас народа мудрее и храбрее!".
Салтыков-Щедрин в глуповцах не изображает конкретных людей, он рисует собирательный образ. Это образ русского народа, но поданный откровенно сатирически, что было ново и очень смело для литературы того времени. Ведь писатели демократических настроений изображали народ только сочувственно.
Салтыков-Щедрин направляет свою сатиру на такие черты народного характера, как привычка к повиновению, рабская психология, наивная вера в доброго царя или барина, склонность к иллюзиям, глупость, бездуховность. В некоторых сценах просто чувствуешь горькое разочарование писателя, его досаду и даже злость. Но сквозь эти в общем-то справедливые чувства прорывается сострадание к несчастным, замороченным глуповцам, никак не желающим понять, что они - глуповцы, и устыдиться этого. А картины бедствий народа в главах "Соломенный город" и "Голодный город" не могут не вызывать сочувствия.
Особое место в "Истории..." занимают портреты градоначальников. Вот тут нет ни капли сочувствия, а только жесткий и жестокий сарказм в адрес "властителей".
Перед читателем один за другим проходят Фердыщенко и Брудастый, Угрюм-Бурчеев и Прыщ. Салтыков-Щедрин использует в образах градоначальников элементы фантастики, гротеск, гиперболу. Какие запоминающиеся образы -майор Прыщ с фаршированной головой или градоначальник Иванов, который вследствие малого роста лопнул, не сумев осмыслить нового закона! Образы очень смешные, но и жутковатые.
И жутко становится еще и от того, что Салтыков-Щедрин показывает всеобщий характер этой повальной глупости, свинства, карьеризма. Писатель делает это с помощью интересного хода: он придает городу Глупову обобщенный и изменчивый облик. То Глупов стоит на болоте, то на семи горах, то на трех реках. Он принимает вид села, губернского города, или вдруг оказывается, что Глупов граничит... с Византийской империей.
Это не просто один из российских городов, как город N в "Мертвых душах" Гоголя, это нечто большее. Город в "Истории..." - особое пространство, в котором - вся Россия второй половины девятнадцатого столетия.
Да только ли девятнадцатого? Ведь присмотрись - и в нашей жизни увидишь и глуповцев (ох, сколько их!), и начальников с фаршированными головами. Салтыков-Щед-рин смог увидеть и отразить в "Истории одного города" не только конкретные и проходящие беды своего времени, но и вечные проблемы отношений народа и власти, недостатков народного характера. По-моему, Салтыков-Щедрин" актуален до сих пор. Кто знает, может быть, будет актуален и в будущем?..
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин признавался современникам: "Я люблю Россию до боли сердечной и даже не могу помыслить себя где-либо, кроме России" именно это патриотическое чувство двигало писателем в создании сатирического произведения, где воссоздана современная страна с её главным противоречием между народом и властью. Писателя оскорблял деспотический режим в России, но причины этого миропорядка он видел не только во власти, но и в бездействии народа. Россия Салтыкова-Щедрина предстаёт в форме повествования летописца-архивариуса о прошлом города Глупова, заключённом в рамки 1826-1731 годов. Стилизовав своё произведение как "Слово о полку Игореве" автор подчёркивает своё стремление объективно раскрыть причину глупости глуповцев, к которым он относит всех представителей русского общества. Тему взаимоотношение народа и власти писатель освещает "с периода древности, когда племена глуповетянов были свободны, но чинили друг другу взаимные разорения" и выход нашли в обретении "князя". Страницы сатиры "о корне происхождения глуповцев" полны иронии, сожаления, понимания, что антидемократическая власть является следствием народного несовершенства. Само слово глуповцы и город Глупов- реминисценция(если говорит более обычным языком- отсылка) на "Евангелие": "Это от того, что народ мой глуп". В чём же эта недолёкости? Политическая наивность, вера в доброго царя, покорность любому решению, вот стороны детского, по мнению Михаила Евграфовича, мышление представителей народа. Именно на этом и основано насилие власти над "маленьким человеком". В главе "Органчик" писатель пародирует умиленный народ, встречающий очередного градоначальника: "Жители ликовали, ещё не видав в глаза назвначенного правителя, они уже рассказывали о нём анекдоты и называли его красавчиком и умницей", "поздравляли друг друга с радостью". Отсутствие самосознания стало одной из причин безграничного российского угнетения человека: "Мы люди привышные, мы потерпеть могём". В фантастических героях и событиях писатель стремится придать истории вневременной, обобщенный смысл, используя для этой цели приём анахронизма(года в романе идут не в хронологическом порядке). Перепиливаются факты более позднего периода с древними, но мотив угнетения народа со стороны градоначальников, как представителей правящего класса, проходит через всё произведение. Несообразные и пошаблонней лики глуповских властей, которые царствуют и в старице, и в деревенской избе. В вышеупомянутой главе "Органчик" так представление выдающийся деятель, в голове которого есть только две мелодии: "Раз-зорит" и "Непотерплю". Гротескны и такая деталь- руководит глуповцами человек, у которого нет головы. Отправленная в ремонт, она так и не вернулась к владельцу, что усиливает мысль писателя о том, что такой орган русской государственной власти не нужен. Так сарказм и сатирика в высмеивании безмозглости русского правительства достигает высшей точки. В финале произведения есть оптимистические ноты. Прозрение к глуповцам всё-таки добралось. "Истор прекратила течение своё, Оно пришло". Наконец-то глуповская эпоха в развитии страны завершилась. Ход истории неподвластен земным владыкам. Если судить по такому, как завершается роман, то на смену городу Глупову всёже придёт город Умный. Но, к сожалению,он ещё не построен.
В «Истории одного города» писатель довел до совершенства наиболее яркие черты своей сатирической манеры. Основными приемами сатиры являются сатирическая фантастика, гротеск, беспощадная ирония и веселый, всепобеждающий юмор. Элементы фантастики и сатирическое преувеличение помогают более полно выявить жизненную сущность героев, их основные качества. Фантастичность облика Брудастого – Органчика переплетается с жизненной правдой, когда мы наблюдаем за его поступками. Он порет ямщиков, пишет новые приказы, по которым «хватали и ловили, секли и пороли, описывали и продавали». Поступки градоначальника узнаваемы, потому что веками не одно поколение испытывало на себе подобное управление. Градоначальник Брудастый вместо головы имеет примитивный деревянный механизм, настроенный на выкрикивание владельцем грозных слов типа «разорю!» и «не потерплю!». И этого вполне достаточно, чтобы властвовать над целыми народами. Салтыков-Щедрин утверждал, что «есть люди, которых все существование исчерпывается этими двумя романсами».
Гротескный образ жестокого деспота Угрюм-Бурчеева проявляет истинное отношение Салтыкова-Щедрина к царизму; Угрюм-Бурчеев – самый зловещий представитель сановников, символизирующий угнетение и произвол. Галерея кукол-градоначальников постоянно пополняется, их правление становится все более беспощадным по отношению к народу и совершенно безнаказанным. «Мрачный идиот» Угрюм-Бурчеев мечтает оставить след в истории Глупова, но в силу того, что интеллектом он не богат, все его идеи далеки от реальности и насущной потребности. Фантастический бред этого персонажа усиливает мощное авторское обвинение абсолютной власти, мечтающей подавить самостоятельные мысли, чувства, вкусы народа. Казармы, прямые линии, отсутствие пестроты, простота – вот к чему стремится бессердечный правитель. Безумная затея «остановить течение рек» (историю и прогресс) не увенчалась успехом: природа не смирилась, в отличие от людей, покорно исполняющих волю своего начальника, и разрушила планы одного из самых свирепых, жестоких и глупых сановников.