Среди московских купеческих династий известностью и авторитетом пользовалась семья предпринимателей, банкиров и промышленников Рябушинских. Ее родоначальником был Михаил Яковлевич Яковлев (1786–1858), выходец из экономических крестьян. Так назывались те крестьяне, которые до 1764 года принадлежали монастырям и Церкви, а по церковной реформе Екатерины II перешли в собственность государства. Для руководства этими крестьянами (а их оказалось около 1 млн человек) была образована Правительственная Коллегия экономии, потому эти крестьяне и назывались «экономическими».
В 1802 году М. Я. Яковлев стал московским купцом третьей гильдии, но пожар Москвы в 1812 году разорил его. Лишь в 1824 году он вновь возвратился в гильдию купечества.
В 1820 году Яковлеву было разрешено носить фамилию Рябушинский – по названию слободы Пафнутьево-Боровского монастыря, где он родился. В то же время Рябушинский стал членом старообрядческой общины Рогожского кладбища в Москве, в которой было много богатейших купеческих фамилий.
Основав три текстильные мануфактуры, Михаил Яковлевич оставил своим наследникам капитал в 2 млн рублей. Дело же свое М. Я. Рябушинский оставил среднему сыну – Павлу Михайловичу (1820–1899).
В 1862 году Павел Рябушинский основал торговый дом «Павел и Василий братья Рябушинские», в 1869 году купил большую хлопчатобумажную фабрику в селе Заворово Вышневолжского уезда Тверской губернии.
Братья Рябушинские были видными благотворителями. В Москве они открыли в 1891 году народную столовую, в которой бесплатно кормили 300 человек в день. Павел Михайлович оставил капитал в 20 млн рублей, который достался его сыновьям.
Павел (1871–1924), Сергей (1872 – год смерти неизвестен), Владимир (1873–1955), Степан (1874 – год смерти неизвестен), Михаил (1880 – год смерти неизвестен) установили контроль над Харьковским земельным банком; основали банкирский дом, преобразованный в 1912 году в Московский банк, и Торгово-промышленное товарищество Рябушинских; приобрели писчебумажные фабрики и типографии, лесопильные и стекольные заводы, льняную мануфактуру; создали ряд акционерных обществ. В годы Первой мировой войны они организовали производство снарядов, начали разведку нефтяных месторождений на севере европейской части России, учредили товарищество Московского автомобильного завода (АМО).
Сразу же после революции все братья Рябушинские эмигрировали.
Семья Рябушинских оставила заметный след в истории русской культуры и науки.
Степан Павлович Рябушинский имел одну из богатейших в России коллекций древнерусских икон, которая размещалась в его особняке на Малой Никитской улице, (ныне ул. Качалова, 6 – Дом приемов Министерства иностранных дел СССР).
Михаил Павлович Рябушинский собрал коллекцию живописи, размещавшуюся в особняке на Спиридоновке (ныне ул. Алексея Толстого). Эта коллекция была приобретена им у вдовы фабриканта Саввы Тимофеевича Морозова (1862–1905). Жена и дочь Михаила Павловича были известными балеринами.
Дмитрий Павлович Рябушинский (1882–1962), окончив физико-математический факультет Московского университета, в подмосковном имении Кучино основал Аэродинамический институт (ныне там размещается Институт водных проблем). В 1922 году он стал профессором Парижского университета, был членом многих национальных научных обществ и академий мира. Д. П. Рябушинский возглавлял во Франции русские эмигрантские организации – «Ассоциацию по сохранению русского культурного наследия» и «Русское Философское общество».
Федор Павлович Рябушинский (1885–1910), проживший всего 25 лет, успел профинансировать экспедицию Русского географического общества, подготовленную в 1909 году для исследования Камчатки.
Николай Павлович Рябушинский (1878–1951) был известен как меценат, издатель литературно-художественного журнала «Золотое руно». Он же был организатором художественных выставок «Голубая роза» (1907) и автором нескольких книг (псевдоним Н. Шинский).
В Российской империи семейные династии купцов и промышленни-ков, накапливавших миллионные состояния от поколения к поколению, не были редкостью. Но если большинство замыкалось в одной отрасли, то Рябушинские смело брались за любое новое дело, сулившее перспективы. И им самим, и России. И если б не мировая война и революции, то сегодня о Рябушинских говорили бы как об основателях отечественного автопрома. И того, что позже, уже в другой России, получит бюрократическую аббревиатуру ВПК, в просторечии — «оборонка».
(публикуется с сокращениями)
Происхождение: монастырско-крестьянское
Род российских текстильных магнатов и финансовых баронов, «владельцев заводов, газет, пароходов» происходил из «экономических» крестьян, то есть бывших монастырских, ставших «государственными» после секуляризации церковных земель. Родоначальник династии, «огосударствленный» крестьянин Михайла, сын Дениса Яковлева, родился в 1787 году в Ребушинской слободе Пафнутьево-Боровского монастыря Калужской губернии. Двенадцати лет он был отдан «в учение», а уже в 16 лет подросток объявился в Москве, где сразу записался в купцы третьей гильдии.
Было это в 1802 году, для записи в купеческие гильдии нужно было предъявить некий капитал, и скорее всего, деньжатами Ми-хаилу помог старший брат Артемий Яковлев , торговавший в Го-стином дворе. Вскоре молодой человек обзавелся и «московской пропиской», и собственным стартовым капиталом — он женился на дочке хозяина кожевенной фабрики. После чего Михаил Яков-лев открыл в том же Гостином дворе собственную лавку, взятую в аренду у прежнего хозяина, а затем выкупленную.
Однако развернуться новоиспеченному «резиденту» помешали обстоятельства форс-мажорные — началась Отечественная война 1812 года. Все его планы сгорели в московском пожаре. И после изгнания из Москвы наполеоновских войск разорившийся пред-приниматель подал в Купеческую управу прошение о переводе его из купеческого сословия в мещанское. В переводе на нынешний язык — из ИЧП в наемные работники. Но уже спустя несколько лет смекалистый и деловитый приказчик настолько понравился хозя-ину — купцу Сорокованову, что тот, не имея прямых наследников, на старости лет передал свое дело способному «топ-менеджеру».
А в 1820 году Яковлев сделал еще один ответственный шаг — вступил в сообщество старообрядцев, к которым тогда принадлежала вся элита московского купечества. Конечно, это не способствовало улучшению отношений с Русской право-славной церковью, но зато молодой предприниматель сразу же об-завелся связями в деловом мире Первопрестольной — да такими, о каких мог только мечтать.
Приняв новую фамилию — по названию родной слободы, мещанин Михаил Яковлевич Ребушинский (первая гласная в фамилии изменилась только с середины поза-прошлого века) в самом конце 1823 года во второй раз записался в купцы третьей гильдии. На сей раз без проблем представив сви-детельство о наличии у него полагавшегося по такому случаю ка-питала — в 8 тысяч рублей.
Вот теперь ему представился шанс показать себя — и Ребушин-ский воспользовался им на все сто. До своей смерти в 1858 году он успел основать одну ткацкую мануфактуру в Москве и еще две — на родине, в Калужской губернии. А в 1856-м расширил московское производство, построив в Голутвинском переулке одну из первых в Российской империи ткацкую фабрику «полного цикла».
Cвоим наследникам — двум дочерям и трем сыновьям, Ивану, Пав-лу и Василию, — бывший «экономический крестьянин» оставил в наследство капитал уже миллионный. А точнее, более 2 млн ру-блей — сумму по тем временам огромную. Хотя старший сын Иван от семейного дела был «отставлен» (поскольку ослушался отца и женился по собственному выбору) и, получив свою долю наслед-ства, до конца жизни вел собственную торговлю.
Средний сын, Павел, при жизни отца перечить его воле не стал и женился «на ком положено» — на богатой купеческой дочке.
У них родилось шесть дочерей и один сын, умерший в младенче-стве, но крепкой, истинно старообрядческой семьи не получилось.
Павел и Василий Рябушинские
жили и вели семейное дело в мире и согласии. Они продали свою лавку в Гостином дворе и превратились из торговцев в товаропроизводителей, хотя их компания формально называлась «Торговый дом П. и В. Рябушинских». Павел, более подкованный в экономике и «менеджмен-те» (азы того и другого он изучал в лавке дяди Артемия и на отцовских мануфактурах), отвечал за производство. А Василий, более склонный к финансам, — за реализацию товара.
Однако вскоре старший брат решил ликвидировать отцовские мануфактуры, а на вырученные деньги купить крупную действую-щую бумагопрядильную фабрику в Тверской губернии, близ Вы-шнего Волочка. В дальнейшем старший Рябушинский намеревался превратить фабрику в передовое предприятие. Младший брат при-нял идею старшего в штыки, и в 1869 году Павел был вынужден покупать мануфактуру на собственные деньги.
Время показало, что прав был старший. Уже на следующий год после покупки Вышневолоцкой мануфактуры ее продукция по-лучила золотую медаль на очередной Всероссийской выставке. Спустя пять лет там же были построены еще две мануфактуры — красильно-отбельная и ткацкая. К началу 1880-х продукция бра-тьев Рябушинских была известна всей России, а фирма получила право изображать на своих товарах государственный герб.
После смерти брата в 1885 году Павел Рябушинский акциониро-вал компанию — теперь она называлась «Товарищество мануфак-тур П. М. Рябушинского с сыновьями», имела 2 млн рублей устав-ного капитала и второе по величине текстильное предприятие в центре России (после Тверской мануфактуры Морозовых). Това-рищество занималось и финансовыми операциями и стало одним из ведущих кредитно-финансовых учреждений Москвы.
О человеческих качествах Павла Рябушинского говорит следу-ющий факт. Когда в 1855 году вышел указ, запрещавший старооб-рядцам записываться в купцы, глава фирмы остался верен своим религиозным убеждениям и выпи-сался из купеческой гильдии, став, подобно отцу, московским ме-щанином. А вернулся в гильдию, только отыскав соответствующую юридическую лазейку (в ряде го-родов, в частности в портовом Ельце, сохранялись некоторые при-вилегии — там в купечество записывали и старообрядцев).
Финансово-промышленная империя
Павел Михайлович Рябушинский скончался в декабре 1899 года, не дожив до 80-летнего юбилея всего несколько месяцев. По заве-щанию его жене отошел дом в Малом Харитоньевском переулке. 8 тысяч рублей получили духовник и лакей, ухаживавший за боль-ным хозяином. А основной капитал в 20 млн рублей был поделен поровну между восемью сыновьями — Павлом, Сергеем, Владимиром, Степаном, Николаем, Михаилом, Дмитрием и Федором.
Николай, Дмитрий и Федор семейным бизнесом не занимались, и об их судьбах — чуть ниже. А два старших брата, Павел и Сер-гей, возглавили текстильное производство — к тому времени одно из крупнейших в Российской империи.
К началу Первой мировой войны на комбинате под Вышним Волочком (там предприятию принадлежали лесные угодья площадью 40 тысяч десятин, вновь построенные лесопильный и стекольный заводы, а также выку-пленная у прежних хозяев Окуловская писчебумажная фабрика) работало 4,5 тысячи рабочих, а ежегодный оборот составлял 8 млн рублей.
Не помешал развитию производства даже пожар, случив-шийся через год после смерти отца и уничтоживший большую часть корпусов. Благодаря страховке, внутренним резервам и, самое главное, кипучей энергии Павла Рябушинского-младшего, фа-брику удалось вернуть в строй в рекордные сроки.
Владимир и Михаил Рябушинские всерьез занялись финансо-вой составляющей растущей на глазах «братской» империи, кото-рой теперь точнее подошло бы название «торгово-промышленно--финансовой». Основанный в 1902 году «Банкирский дом братьев Рябушинских» (знаменитый тем, что был первым и единствен-ным частным банком в России, публиковавшим свои ежемесячные и годовые отчеты) десятилетием позже был преобразован в акционерный коммерческий Московский банк с основным капиталом 25 млн рублей.
Банк занимал 13-е место среди финансовых учреждений Российской империи, а его знаменитое здание в стиле мо-дерн на Биржевой площади в Москве, построенное по проекту Фе-дора Шехтеля, стало символом процветания и мощи финансовой империи Рябушинских.
В начале прошлого века она приросла еще и Харьковским зе-мельным банком. В 1901 году, после трагического самоубийства прежнего владельца, «финансового гения» Алексея Алчевского, банк — третье по величине акционерное ипотечное учреждение в стране — возглавил 21-летний Михаил Рябушинский.
Тогда же семейный клан Рябушинских, накопив огромные капиталы, начинает активно инвестировать их в самые разнообраз-ные сферы экономики. Накануне Первой мировой войны товарищество купило Гаврилов-Ямскую льняную мануфактуру и основало крупнейшую экспортную компанию — Русское акционерное льнопромышленное общество (с основным капиталом 1 млн рублей), на долю которого приходилось около пятой части всего российского льняного бизнеса.
А Сергей и Степан Рябушинские, выступив пионерами российского автопрома, уже после начала войны — в 1916-м — основали Товарищество Московского автомобильного завода (АМО), предполагая наладить на нем производ-ство грузовиков для армии по лицензии итальянской компании FIAT. И лишь по независящим от братьев причинам — вызванного войной железнодорожного паралича на западе империи — заказан-ные в Швеции и Соединенных Штатах станки так и не поступили в Россию. Основанный Рябушинскими московский автозавод зара-ботал только после 1917 года, получив имя своего первого совет-ского директора — Лихачева.
Продолжали выпускать продукцию в советское время и два дру-гих предприятия, созданные братьями Рябушинскими до револю-ции и благополучно дожившие до наших дней. Это Рыбинский ма-шиностроительный завод (ныне АО «Рыбинские моторы») и Ме-ханический завод в подмосковных Филях (ныне ГПНЦ им. Хруничева — кузница отечественной космической техники). А Москва благодаря Степану Рябушинскому украсилась очередным архитек-турным шедевром — знаменитым особняком в стиле модерн у Ни-китских Ворот (по проекту того же Шехтеля), в котором проживал Максим Горький.
Война не дала реализоваться еще одному амбициозному пла-ну Рябушинских — созданию «лесной империи» под эгидой Обще-ства «Русский Север». В том же 1916 году братья купили одно из крупнейших российских лесопильных предприятий — Беломор-ские заводы в Архангельской губернии, но дальше дело не пошло.
А еще в сферу интересов известно-го московского семейного клана в начале прошлого века входили бакинские нефтепромыслы (Рябушинские владели паями в другой «братской» компании — Нобелей) и освоение северных нефтяных месторождений в районе Ухты (и радиевых на востоке), горнодобывающая промышленность и машиностроительные предприятия на Урале и в Поволжье, зо-лотодобыча, судостроение…
Хождение капитала в политику
Тон в семейном бизнесе задавал Павел Павлович Рябушинский , состояние которого в 1916 году оценивалось в 4,3 млн рублей, а го-довой доход составлял более 300 тысяч рублей. (Для сравнения: годовое жалованье самых высокопоставленных царских сановни-ков тогда не превышало 25-30 тысяч рублей.) К началу Первой мировой войны это уже был не только один из богатейших людей Российской империи, но и известный политик — выразитель инте-ресов крупной российской буржуазии, стоявшей в оппозиции са-модержавию и желавшей «революции сверху» (в качестве стреми-тельно надвигавшейся на Россию «революции снизу»).
Глава финансово-промышленной империи на свои средства из-давал оппозиционные газеты (от старообрядческой «Народной газе-ты» до либерального «Утра России») и создавал общественные орга-низации и целые политические партии. После поддержки «Союзом 17 октября» столыпинской программы «успокоения» России — с по-мощью репрессивных военно-полевых судов — Рябушинский по-рвал с «октябристами».
Осудив «всякий кровавый террор, как правительственный, так и революционный», он стал радикальным «про-грессистом» — вместе с другими видными московскими предприни-мателями, такими как Александр Коновалов и Сергей Третьяков.
Современники отмечали способность Рябушинского конфлик-товать со всеми: с правительством, социалистами, представителя-ми своего класса. Несговорчивый «прогрессист» стремился к синте-зу национальных традиций с западными демократическими инсти-тутами, выступал за невмешательство государства в хозяйственную деятельность. Он неоднократно заявлял, что «буржуазия не мирит-ся с всепроникающей полицейской опекой и стремится к эмансипа-ции народа», а сам «народ-земледелец никогда не является врагом купечества, но помещик-землевладелец и чиновник — да».
Скандальным тостом не стеснявшегося в выражениях Рябушин-ского — «не за правительство, а за русский народ!» — закончилась в апреле 1912 года встреча с московскими предпринимателями но-вого главы правительства Владимира Коковцева, сменившего уби-того Столыпина. И перед самой войной, в апреле 1914-го, не кто иной, как Павел Рябушинский, вместе с другим «миллионщиком»,
Александром Коноваловым, вел переговоры с представителями оппозиционных партий (включая большевиков) о создании объединенного фронта против правительственной реакции. И даже обещал помочь деньгами на подготовку VI съезда РСДРП! Увы, те переговоры закончились ничем.
С началом Первой мировой войны Павел Рябушинский стал од-ним из руководителей Военно-промышленного комитета. Банкир и предприниматель принял Февральскую революцию, однако счи-тал, что социализм для тогдашней России был «преждевременен».
Октябрь 1917-го Рябушинский встретил в Крыму, а после разгро-ма корниловского мятежа был арестован Симферопольским сове-том как «соучастник заговора». Освободили его лишь по личному распоряжению Керенского.
После этого успешный промышленник и неудавшийся политик эмигрировал вместе с братьями во Францию. Там он активно уча-ствовал в создании эмигрантской организации «Торгпром» (Рос-сийский торгово-промышленный и финансовый союз). Умер Павел Рябушинский в 1924 году от неизлечимой тогда болезни — туберку-леза и был похоронен в Париже на знаменитом «русском» кладбище Сен-Женевьев-де-Буа.
Унесённые ветром
Создав крупнейшую в России финансово-промышленную импе-рию и входя в первую десятку богатейших людей страны, братья-старообрядцы и до эмиграции, и после успешно совмещали дела земные (денежные) с делами духовными.
Степан Рябушинский, человек глубоко религиозный, коллекционировал иконы и планировал создать музей, чему тоже помеша-ла война. Его брат Михаил, директор Московского банка, собирал живопись, а также японскую и китайскую гравюру, фарфор, брон-зу, старинную мебель. Владимир и Сергей Рябушинские вместе с Иваном Билибиным и Александром Бенуа основали в эмиграции художественно-просветительское общество «Икона».
Три других брата бизнесом не занимались вовсе. Рано умерший (в 1910 году от той же семейной болезни — туберкулеза) Фе-дор
успел профинансировать крупнейшую научную экспедицию на Камчатку под эгидой Географического общества, потратив на это 200 тысяч рублей из личных средств. Николай
(известный в мо-сковской художественно-артистической среде как Николаша) за-нялся литературной деятельностью, издавал журнал «Золотое ру-но», но в целом вел богемную жизнь, транжиря отцовские деньги в постоянных загулах на своей вилле «Черный лебедь» в Петровском парке. Братьям пришлось даже учреждать над ним временную опеку.
А Дмитрий стал видным ученым — специали-стом в области аэродинамики. Он основал в под-московном семейном имении Кучино Аэродина-мический институт — первое в мире научное учреждение подобно-го типа, после революции добился его национализации, но затем, после кратковременного ареста, почел за благо также эмигриро-вать. До конца жизни Дмитрий Рябушинский оставался научным экспертом при французском министерстве авиации, преподавал в Сорбонне и занимался коллекционированием.
Из сестер Рябушинских наиболее известна Евфимия
, вышедшая замуж за «суконного короля» Носова и посвятившая жизнь меце-натству. Ее дом на Введенской площади был превращен в художе-ственный салон, а коллекция живописи и библиотека уже после революции была передана в дар Третьяковской галерее.
В Москве из всей многочисленной родни остались также две до-чери Павла Павловича Рябушинского — Надежда и Александра. До середины 1920-х годов они проживали в фамильном гнезде, а за-кончили свои дни на Соловках…
После Рябушинских в другой России, которой они не знали, остались только прекрасные здания, фабрики, заводы, научные учреждения. И память об их достижениях.
Текст Владимир Гаков . По материалам газеты «Фамильные истории»
История торгово-промышленной и финансовой династии Рябушинских являет собой яркий пример сочетания личных и общественных интересов, частной деловой энергии и общенациональных экономических потребностей.
Знаменитая российская торгово-промышленная династия Рябушинских ведет свое начало от экономических крестьян Калужской губернии, слободы Ребушинской Пафнутьево-Боровского монастыря, один из которых, Михаил Яковлевич Денисов (1787-1858), прибыл в 1802 г. в Москву, где начал торговлю суконным товаром в Холщовом ряду Гостинного двора. Женат он был на Ефимии Степановне Скворцовой, дочери крестьянина из деревни Шевлино, владевшего крупным кожевенным делом и заводом в Москве. От этого брака Михаил Яковлевич имел трех сыновей и двух дочерей: Пелагея (1815 г. р.), Иван (1818 г. р.), Павел (1820 г. р.), Анна (1824 г.р.), Василий (1826 г. р.). Свою старую фамилию Михаил Яковлевич поменял на Рябушинского (по названию своей родной слободы) в 1820 г. Это событие было связано с его переходом в старообрядчество, к которому принадлежали крупнейшие московские купеческие фамилии.
Война 1812 г. нанесла тяжелый удар по московскому купечеству, не избежал этой участи и наш герой. Понадобилось четверть века напряженного труда, для того чтобы М. Я. Рябушинский стал полноправным хозяином собственного дела. К 1845 г. ему принадлежали пять лавок, торговавших хлопчатобумажными и шерстяными тканями, приобретенными у подмосковных кустарей. Кипучая энергия прирожденного предпринимателя не позволила старшему Рябушинскому ограничиться перепродажей ткани и в следующем году он открывает свою первую небольшую фабрику в Москве. В последние же годы своей жизни, когда его сыновья Павел и Василий стали взрослыми и оказались надежными помощниками в отцовском деле, он завел еще две фабрики шерстяных и хлопчатобумажных тканей в Медынском и Малоярославском уездах Калужской губернии.
После своей смерти в 1858 г. основатель династии оставил своим сыновьям состояние в 2 миллиона, которое те вложили в учреждение "Торгового дома В. и П. братьев Рябушинских", открывшегося в 1867 г. Лидером в ведении семейного дела стал Павел Михайлович (1820 — 1899), который в 1869 г. вместе с братом Василием купил хлопчатобумажную фабрику в Вышнем Волочке в Тверской губернии, где в скором времени было сконцентрировано все фабричное дело братьев.
В 1884 г. Павлу и Василию Рябушинским указом Правительствующего Сената было пожаловано потомственное почетное гражданство. На следующий год, после его получения, 21 декабря 1885 года Василий Михайлович Рябушинский скончался, не оставив никаких указаний о распределении принадлежащего ему имущества.
Таким образом, законными наследниками являлись Павел Михайлович и дочери брата покойного Ивана Михайловича. Тогда же торговый дом преобразуется в "Товарищество мануфактур П. М. Рябушинского с сыновьями". В 1882 г. за высокое качество изделий (пряжи из египетского и американского хлопка, разноцветных узорчатых тканей) фирма получила право использовать в торговых целях изображение Государственного герба. В 1890-х гг. основной капитал Товарищества составлял уже 4 миллиона рублей.
Женат П. М. Рябушинский был дважды, причем во второй раз — в 50-летнем возрасте — на дочери петербургского хлеботорговца А. С. Овсянниковой. От этого брака родилось многочисленное потомство — 16 детей (трое скончались в младенчестве). Третье поколение династии после смерти
отца унаследовало громадный капитал — 20 миллионов рублей, разделенный примерно поровну между всеми.
Самым выдающимся представителем третьего поколения династии, безусловно, был Павел Павлович(1871 — 1924), который и встал во главе большого семейства. Первоначально он занимался только банковскими и промышленными делами своей семьи, но затем, — примерно с 1905 года, — активно занялся общественной деятельностью и занял в ней видное место. Впоследствии он был председателем Московского биржевого комитета, членом Государственного совета по выборам от промышленности, председателем Общества хлопчатобумажной промышленности, председателем Всероссийского союза промышленности и торговли. Являлся он и видным старообрядческим деятелем, на чьи деньги печатались "Народная газета" и журнал "Слово Церкви". Им также была создана газета "Утро России", считавшаяся органом прогрессивного московского купечества.
В начале XX века Рябушинские обратили свое внимание на еще одну сферу финансовой деятельности — банковское дело. Под их контроль перешел Харьковский земельный банк, являвшийся третьим по величине ипотечным акционерным учреждением в стране. В 1902 г. ими был основан банкирский дом, преобразованный в 1912 г. в акционерный коммерческий Московский банк с уставным капиталом 20 миллионов рублей. Банковская сфера находилась под управлением Владимира и Михаила Рябушинских. Здание банка на Биржевой площади в Москве было построено по проекту Ф.О. Шехтеля и являло собой символ финансового преуспеяния династии. Характерной особенностью банковского дела Рябушинских стало то, что капитал, выросший на основе промышленного, был ориентирован в первую очередь на кредитование производства и создание новых рабочих мест. Братья активно занимались благотворительностью: на их средства в 1891 г. в Москве была учреждена народная столовая, где ежедневно обедало до тысячи человек.
Перед самым началом Мировой войны Рябушинские делают попытку монополизировать российский рынок льна. С этой целью в 1908 — 1914 гг. они открывают сеть отделений своего банка в районах его производства. С помощью московского текстильного фабриканта С. Н. Третьякова было организовано Русское льнопромышленное акционерное общество ("РАЛО") с капиталом 1 млн. рублей (позднее увеличенном до 4 млн. рублей). Накануне революции 1917 г. Рябушинские вели переговоры с Третьяковым о создании картеля "Лен" с основным капиталом в 10 млн. рублей, но этим планам не суждено было сбыться.
Братья Рябушинские известны не только в качестве выдающихся промышленников и финансистов. Самый младший из братьев — Федор (1885 — 1910), потратил 200 тысяч рублей для организации научной экспедиции на Камчатку, целью которой было изучить природные богатства края. Экспедиция привезла в Москву богатейшее собрание редких минералов, растений и т.п. Молодой исследователь вынашивал планы целой серии подобных экспедиций в Сибирь, но туберкулез оборвал их вместе с его жизнью.
Дмитрий Павлович (1882 — 1962) также посвятил свою жизнь науке. Окончив Московскую Практическую академию коммерческих наук, среднее учебное заведение, а затем физический факультет Московского университета, он в 1904 году при помощи учителя по Практической академии, "отца русской авиации" Н. Е. Жуковского основал в семейном имении Кучино под Москвой Аэродинамический институт. В исследовательской лаборатории на реке Пехорке им были проведены тщательные изыскания в области теории винтов.
Степан Павлович был известен как собиратель русских икон. Уже в иммиграции в Париже в 1925 г. было создано общество "Икона" которое долгое время бессменно возглавлялось Владимиром Павловичем и многое сделавшее для популяризации за рубежом и русской иконы и иконописи. Общество провело 35 выставок в различных странах мира, что способствовало знакомству западных людей с русским духовным и художественным наследием.
Революция разбросала Рябушинских по свету, лишь две сестры — Надежда и Александра Павловна остались в России, где их ждала трагическая смерть на Соловках. Павел Павлович умер во Франции в 1924 г. от туберкулеза. Там же обосновались Владимир, Сергей и Дмитрий Павловичи. Находясь вдали от России, Рябушинские сохранили чувство глубокого патриотизма, ни Владимир, ни Дмитрий, которым довелось пережить гитлеровскую оккупацию Франции, не запятнали себя сотрудничеством с фашистским режимом.
Несмотря на утрату своих капиталов и предприятий, лишившись Родины, Рябушинские, тем не менее, остались в истории как необыкновенно одаренная, отличавшаяся удивительной деловой энергией и предприимчивостью, спаянная взаимной поддержкой и доверием семья российских предпринимателей. Опиравшиеся в деловой практике на отечественные хозяйственные традиции, Рябушинские одними из первых заявили о том, что предпринимательство в России — это нечто большее, чем торговая, промышленная или финансовая деятельность. Это неотъемлемая часть культурной, научной и политической жизни страны, ее интеллектуального потенциала и исторического наследия
Буккер Игорь 13.08.2013 в 18:09
Многие из династий русских предпринимателей происходили из старинных старообрядческих семей. Вообще все гонимые властью, вне зависимости от своей исконной национальности - евреи или русские - становились бизнесменами. А куда еще податься изгою, которого не брали на государеву службу, а адреналина так хочется, не ехать же за туманом в тайгу?
Первым по документам из династии Рябушинских принято называть родившегося в 1786 году крестьянина Калужской губернии (Пафнутьево-Боровского монастыря слободы Ребушинской) Михаила Яковлева. В 16 лет Миша, уже под фамилией Стекольщиков, так как его отец занимался стеклением окон, записался в московской третьей гильдии купцы. Деньги ему ссудил старший брат, уже несколько лет как торговавший в Москве, Артемий Яковлев. Подняться по гильдейским ступеням Мишке помог молодой задор. Скупая по деревням ткани, он наносил на них орнамент, делал набивной ситец и продавал в собственной лавке в Холщовом ряду Гостиного двора, а потом выгодно женился на дочери богатого кожевника Евфимии Скворцовой.
Выражение "кому война, а кому мать родна" - не про Яковлева-Стекольщикова, хотя как тут сказать. Капитала своего купец после наполеоновского нашествия лишился, но подал бумагу на предмет причисления его в мещанское сословие. Новоявленный мещанин долгое время безуспешно пытался наладить собственное дело. И предприимчивый ум Мишани осенила глубоко коммерческая идея - стать своим среди религиозно чуждых староверов. Русские старообрядцы со временем стали сродни европейским тамплиерам, не столько религиозно-рыцарским орденом, сколько барышниками. Как и у храмовников, у старообрядцев были связи среди своих. Кроме того, покладистые члены старообрядческой общины пользовались беспроцентными, а иногда и безвозвратными кредитами Церкви. Примерно, как в ельциновские годы от налога освобождались разные союзы, вроде ветеранов-афганцев.
Благодаря такому не совсем шахматному ходу, "пешка"- Мишка уже в 1823 году снова вышел в ферзи, в купцы третьей гильдии. За три года до этого он снова сменил свою фамилию, став на этот раз писаться Ребушинский. Традиционное написание Рябушинский появится лишь в 1850-е годы. Продолжателем дела (к тому времени он уже владел текстильной фабрикой в Голутвине) он назначает своего второго сына - Павла, в обход сынка старшего - Ивана, который вопреки отцовской воле женился на мещанке. Начитавшегося титанов русской литературы романтически влюбленного юношу Ваню новоявленный старовер лишил как наследства, так и коммерции. "Пущай голышом побегает!" - думал, видно, неофит. Община старообрядцев его ценила за ревность в вере. У десятилетнего Павлуши, выучившегося складно играть на скрипке, батя "игрушку бесовскую" отобрал и разрубил топором. Был бы сынок похитрее, да время позабористее, сказал бы, что это Страдивари и на аукционе за инструмент басурмане немереные деньги дают - папашин бы топор как поднялся, так бы и опустился.
Впрочем, второй сынок папашиной воле не перечил и, если не вышло из него скрипача Мони, то еврейский меняла-ростовщик из русского Павлушки вышел отменный. Для начала в 1846 году он женился на внучке старообрядческого начетчика Анне Фоминой. Одна лишь беда - в браке рождались только девки и ни одного пацана. Михаил Ребушинский оказался тверд в вере даже после того, как император Николай Павлович издал указ, по которому старообрядцев запрещалось принимать в купеческое сословие. Дети купцов были освобождены от рекрутской повинности, а его наследникам отныне грозила солдатская служба - пускай без "дедовщины" в нынешнем понимании, зато на 25 лет!
И отправился Павлуша в приморский городок Ейск. Это сейчас на морском побережье места живого не сыщешь, а тогда для привлечения жителей в этот, с позволения сказать, медвежий угол на Азовском море пришлось давать льготы. Народ потянулся, в том числе и на такую приманку, как приписка к местному купечеству. Итак, ушлый Павел Михайлович приехал с тогда еще далеко не всероссийского курорта Ейска третьей гильдии купцом. В рубежном 1858 году скончался Михаил Яковлевич Рябушинский, оставив своим наследникам около двух миллионов рублей ассигнациями. Царь Александр II отменил отцовский указ об ущемлении прав старообрядцев. Павел Михайлович принялся за продолжение отцовского дела и вместе с братом перешел от купцов ейских в купчины московские. Сначала во вторую гильдию, а в 1860-м - заняли братья пьедестал почета тогдашних бизнесменов, - перейдя в первую.
Пореформенная Россия - сказочные молочные реки с кисельными берегами для вчерашних крепостных - дала спурт династии. С Высочайшего соизволения на свет появилось полное Товарищество "Павел и Василий Братья Рябушинские". В 1917-м их сметут менее удачливые собратья, чьи отцы и деды не ухватили за хвост свою "птицу счастья" в эпоху великих реформ и отмены крепостного права. Это, выражаясь словами Ницше, "вечное возвращение", которое ожидает всех наследников крупных состояний. Придут новые Емельки Пугачевы и Че Гевары с университетскими дипломами и сметут начисто всю головку из рейтинга журнала Forbes .
Но какое-то время товарищество, как недолговечное растение, процветало. К тому же Павел был малый одаренный. Ему и пришла в голову идея продать все отцовские магазины с предприятиями и на вырученную сумму выкупить у московского купца Шилова "убыточную" бумагопрядильную (хлопчатобумажную) фабрику. Паша рассчитал все правильно. За годик до рождения Володи Ульянова, вошедшего в историю под ником Ленин, Рябушинский купил производство, сделавшее его одним из самых богатых людей огромной империи, а, может, и всего мира. Павел Михайлович не только разжился, но и получил Анну на шею с надписью "За полезное". Пока бизнес цвел померанцем, семейные отношения зашли в тупик. Постылая женка, рожавшая из года в год одних девочек, так и не смогла разродится наследником, уже не просто раздражала, а бесила.
Младший братик попросил у старшего соизволения жениться на 18-летней дочери петербургского хлеботорговца Степана Овсянникова и ждал его приезда на смотрины. В 1870 году Павел Михайлович, справивший свое пятидесятилетие, прибыл в столицу, осмотрел достопримечательности, оценил невесту младшего брата и сам женился на ней. Красавица- малолетка родила 16 детей. Половина из них оказались мальчиками. Словно в отместку, младший Рябушинский больше никогда не помышлял о браке и 21 декабря 1885 года умер холостяком. Павел Михайлович протянул ровно на 14 лет больше и отдал концы в тот же самый декабрьский день 21-го числа. Тень брата из Элизиума погрозила ему пальцем - негоже отымать чужих невест, братка!
До появления призрака брата Павел Михайлович сумел разумно разместить свое добро и имущество. Даже подмывавшему его лакею он оставил пять тысяч рублей, что уж говорить о наследниках! Самый бестолковый из них, как его называли домашние "беспутный Николашка", уже в первые месяцы вступления в наследство потратил на певичку из кафешантана (сегодняшний аналог - стриптизерша ночного клуба) львиную долю своего состояния. Старшие братья тотчас же взяли над ним опекунство, продолжавшееся до 1905 года.
Самым многомудрым из братьев все-таки оказался ославленный ими же Николай. Этот беспутный малый всячески подогревал нищую богему (это только в идеале поэт должен быть нищим, на самом деле его нужно, как минимум, напоить до низложения риз), издавал дорогущий альманах "Золотое руно" и построил для себя любимого в Петровском парке роскошную виллу "Черный лебедь". Когда грохнул холостой выстрел "Авроры", в сундуках Коки было также пусто, как и пороха в заряде исторического крейсера. Большевики нищеброда Колю Рябушинского не тронули и накокаиненная матросня в его хату не совалась - люди искусства растащили все раньше, чем нагрянули латышские стрелки и чекисты.
В то время как всех остальных братьев, вошедших в число учредителей "Банкирского дома братьев Рябушинских", Великая Октябрьская революция разом лишила всех благ, привилегий и капиталов. Если оставаться до конца честным, то патриот Павел Павлович Рябушинский, ставший к тому времени одним из политических лидеров новой страны, предложил опустить между Российской империей и Западом "железный занавес". Этот термин впервые ввел не "Черчилль в 18-м году" (цитата из Высоцкого), а наш Паша Рябушинский. Убежденный русский патриот имел ввиду, прежде всего не столько Западную Европу, сколько молодые и наглые Соединенные Штаты. В деле создания антизападной коалиции он планировал связать Россию через Монголию с Китаем и Японией.
К сожалению, Павел Павлович на стезе политики наделал кучу ошибок. Предостерегая, словно Кассандра, о социальных потрясениях и революциях, он имел неосторожность метафорически выразиться о "костлявой руке голода и народной нищеты". Ленинские, гораздо более жесткие слова о стране и народе, были похерены, а вот толстосуму Рябушинскому не простили. И не только большевики. Еще раньше члены Временного правительства возненавидели миллионщика за поддержку мятежного с их "кочки зрения" Корнилова.
Впрочем, жадность фраеров сгубила и вне восстания пролетариата. Когда грянул финансовый кризис 1929 года и братья (в соответствии с договором) договорились срочно изъять деньги из банка, пожадничал один Михаил Павлович и все средства семьи Рябушинских сгорели. Позже он раскаялся и просил прощения, но не у Господа, а у корыстолюбивых братьев. Прощения заслужили другие потомки Рябушинских, сгинувшие в эмиграции или на Соловках.
что есть еще две копии переплетенных «Дневников», которые он оставил сыну и дочери. Однако главным является то, что завещал он этот свой труд Нью-Йоркской публичной библиотеке, и, конечно, не для того, чтобы они лежали в картонном боксе без какого-либо движения, без признаков интереса к ним. Час настал.
Итак, «Дневники» Михаила Павловича Рябушинского. Писали, как известно, дневники многие, люди обычные и необычные, интересные и заурядные, поэтического и прозаического склада мышления, грубые и тонкие, эмоциональные натуры. Всех объединяло одно - желание запечатлеть события, наблюдения, чувства, которые не всегда доверишь кому-либо. Дневник, можно сказать, всегда второе «я» - близкое и доверительное лицо. Каким же представляется М.П. по дневниковым записям? Он прежде всего фактограф, но фактограф мыслящий. Совсем не лирик, но порой подверженный перепадам настроения. Об этом свидетельствуют описания его душевного состояния, постоянное стремление общаться с природой, желание найти собеседника. Ему нравятся парки, где играют оркестры. Почти ежедневно он посещает синема, часто бывает в музеях и картинных галереях, театрах (в дневнике очень много вклеено программок, буклетов), библиотеках. Он любит ежевечерние сидения в кресле с сигарой, чтение перед сном в кровати. И еще он любит сочинять афоризмы. Они разбросаны по многим страницам «Дневников», особенно в первые годы, пишет он их от руки, и, нам кажется, будущему биографу эти афоризмы смогут кое-что объяснить в характере М.П. Для интереса приведем один: Личное благо может приводить к общему благу, общее благо никогда не приводит к личному благу (1920 г. Сент.). Однако по профессии он все-таки финансист. Приводимые им таблицы ежедневных расходов - просто находка для исследователей. А чего стоят его записи бомбардировок Лондона. Редкий документ для историков. И все-таки чтение дневников для нас было не легким занятием. М.П., фиксируя события и факты, только в редких случаях описывает свое отношение к ним. Идеи и взгляды его, симпатии и антипатии можно лишь угадывать по некоторым записям. Исключение составляют страницы о событиях Второй мировой войны и о том, что происходило в Лондоне - бомбардировки, разрушения и страдания людей. Комментариев здесь мало, но есть короткие размышления, порой философского характера. Большая же часть страниц заполнена ежедневными педантичными, сухими и скучными запечатлениями течения времени и происходящего в нем.
В «Дневниках» прослеживается несколько тем, среди них есть главные, которые, собственно, и определяют значимость этого документа: эмиграция и встречи с людьми, покинувшими, как и М.П. отечество, пересекающиеся с этим темы политики и России. Ностальгические штрихи так или иначе присутствуют на многих страницах, ежегодно выделяется дата 10 мая - день, когда он покинул Родину. При этом записываются одни и те же слова, и от руки, красными чернилами, иногда черными, рисуется небольшая церквушка с исходящими от нее лучами. Далее можно выделить такие темы, как семья, личная жизнь, дела. Все эти темы и составляют содержание дневниковых записей.
«Дневники» иллюстрированы множеством фотодокументов - своеобразная галерея, это члены семьи, вторая жена М.П. и, конечно, он сам и близкие, знакомые. Фотографии, за редким исключением, любительские, но хорошего качества. Кроме того, во всех томах вклеено много газетных вырезок, сопутствующих записям, некрологов и сообщений о кончине преимущественно россиян и английских политических деятелей. «Дневники» заселены, если можно так выразиться, множеством действующих лиц, но фигурируют они в основном под криптонимами, инициалами, сокращенными фамилиями. Масса недоска-занностей, обозначенных отточием. Это снижает ценность записей и практически исключает возможность комментировать их, давать какие-то необходимые примечания. Впрочем, эту кропотливую работу мы оставляем будущим исследователям. Нам же важно дать самое общее представление об этом документе. Можно также добавить, что оставленные М.П. записи это не литературное произведение, но одно несомненно: в них зафиксирован крик души человека, насильно оторванного от родины, угадываются его душевные переживания.
«Хроники» и «Дневники» должны встать в общий ряд документов о пронзительно страшной эпохе в истории России, это еще одно добавление к биографиям людей, которые вынуждены были покинуть ее. Особенно впечатляют в них записи, раскрывающие разрушение иллюзий о возвращении на Родину, о наступлении бедности, нищеты.
В 2007 г. в Америку прилетела француженка, назовем ее только по имени - Женевьева, очень близкий друг не так давно умершего дальнего родственника Рябушинских, Анатолия Кондратьева, увлеченного коллекционера, владельца книжного магазина в Нью-Йорке. Она показала нам воспроизведенное на большом листе ватмана генеалогичесекое древо Рябушинских. Составлено древо потомками Рябушинских, проживающих в Санкт-Петербурге и Пскове. Женевь-ева прилетела по служебным и личным делам и, несмотря на занятость, побывала в семье сына М.П. Павла, проживающей под Вашингтоном. Павла уже не было в живых, а внук М.П. женат на американке, у них два сына, т.е. это уже правнуки М.П. Интересно то, что отец жены внука М.П. увлекся историей Рябушинских и начал собирать материал о них, но пока не знает, как всем этим распорядиться. Уже после отъезда Женевьевы он прислал копию своих любопытных записей и множество неизвестных фотографий. Мы много говорили с Женевьевой о рукописном наследии М.П. в библиотеке и о том, что было бы хорошо издать если не шесть томов «Дневников», то хотя бы «Хроники», это 300 страниц. В этой рукописи очень богата и интересна социальная окраска и «механика» того, как профессионально, умело все делалось М.П. и чем все это кончилось. История познавательная и поучительная даже для сегодняшнего времени. Конечно, издать «Хроники» не просто. Нужна редактура, нужны комментарии. Говоря иначе, нужны деньги, чтобы все это осушествить. В «Хрониках» М.П. в большей мере выступает как банкир, организатор банковского дела, спасения его. А вдруг да найдется какой-нибудь банк России, который заинтересуется этим материалом?
М[ИХАИЛ] П[АВЛОВИЧ] Р[ЯБУШИНСКИИ]
СМУТНЫЕ ГОДЫ. ХРОНИКА*
МОСКВА. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ (Конец декабря 1917 г. по июль 1918 г.)
Улицы Ростова-на-Дону пусты, извозчик еле трясется. Холодно, мороз, темно. Шел по путям, отыскивая свой поезд. Неохотно влез в купе Международного Общества Спальных Вагонов. До отхода поезда оставалось еще несколько часов. Дети, Таня остались позади в домике в Нахичевани. Что-то сильнее, чем я, толкало меня. Должен вернуться в Москву, долг. Сколько доводов приводил себе против. Как-то тупо отдавались они в моей го-
лове, не принося мне сознание, что я могу вернуться домой, к детям...
В купе оглянулся. Пока был один, разделся, лег спать. Мысли опять теребились в голове... ты еще можешь встать, вернуться... Стыд, ведь это только самовнушение, пройдет, безопасность останется, найдешь всегда объяснение, что должен остаться с семьей, что не имеешь права бросать ее одну на произвол судьбы, в незнакомом городе... Но не вставал, продолжал лежать.
* Материалы публикуются без редактирования. В отдельных случаях внесена правка в синтаксис и сняты отточия.
Время бежало, кто-то пришел, какой-то гимназистик, затем какой-то спекулянт, какое-то шушуканье, какие-то пакеты. Поезд лениво тронулся, переходя с одной линии на другую. Опять остановился, долго стоял, опять тронулись, тихо, остановился - тронулись. Что-то очень больно сжалось в душе, Павлик, мой мальчик, Татьянушка, еще совсем младенец, Таня, слезы ее.
Утром всех рассмотрел. Нас было трое. Спекулянт все волновался. Конец декабря. Кругом все в снегу. Длинные остановки на станциях. Бабы с булками, молоком. Пока все спокойно... Подъезжаем к какой-то станции, уже позабыл, как позабыл многое, ее название. Тогда же, помню, на душе было жутко. С этого момента у меня создалось то настроение, которое уже не покидало меня в течение месяцев моей жизни в Совдепии, - настороженность. Как будто два человека жили во мне, один - это я, старый, другой - моя оболочка без души. Я двигался, делал те, другие нужные поступки, ел, спал, но не ощущал ни страха, ни боли, ни радости, ни горя, я стал как-то весь механичен, весь как-то насторожился, и это сделалось мною...
Станция... Ни одна граница так не разделяла еще двух миров. Сзади оставалась относительная свобода - мысли и тела, здесь я дикий зверь, за которым охотятся, а я старался избежать ловушки. Молча жду и смотрю... Ничего не произошло, никто не пришел, мы тронулись дальше... Смотрю в окна, те же поля, такие белые, такие горят всеми алмазами мира на солнце.
Мертвая полоса. Станция, первая у них. То же, дальше, Привыкаю. Ближе к Москве. Начинаю беспокоиться. Уборная нашего купе набита спекулянтом хлебом. Как глупо попасться из-за этого идиота при первом же обыске. Невольно гимназистик и я приводим ему доводы, что он подводит не только себя, но и всех нас. Спекулянт волнуется еще больше нас, но желание наживы сильнее у него ощущения опасности.
Задумываюсь все больше и больше. У меня лишь один легкий саквояж. Слезть на предыдущей к Москве станции, взять какой-нибудь местный, пригородный поезд и доехать на нем. Вдруг остановка, мысль переходит в действие, я беру свой саквояж, вылезаю на станции. Стою, остановка короткая, и наш поезд уходит в темноту. Как всегда, странно пришла мне мысль, что удастся ли спекулянту пройти или попадется?
Оглянулся, к моему удивлению, это была товарная станция, подмосковная. Вышел на площадь, темно, ночь, еле горят фонари, ни души, никто меня не спрашивает билетов, выхожу. Крикнул извозчика. Он, его лошадка, оба занесенные снегом, спят. Растолкал его, влез, спрашивает, куда везти? Задумался. На самом деле, такая простая мысль мне еще не пришла в голову. Куда? Ведь дома у меня нет, ведь никто меня не ждет. Первая моя мысль, первый знакомый. Саша Карпов. Его домик на Замоскворечье, на церковном дворике, как будто спрятался, кругом садики и маленькие другие домики. Хорошо... Решил туда ехать.
ГИМОН ТИМОФЕЙ ВАЛЕНТИНОВИЧ - 2010 г.