В каких произведениях русской литературы представлены провинциальные помещики и в чём этих персонажей можно сопоставить с Маниловым?
Подъезжая ко двору, Чичиков заметил на крыльце самого хозяина, который стоял в зеленом шалоновом сюртуке, приставив руку ко лбу в виде зонтика над глазами, чтобы рассмотреть получше подъезжавший экипаж. По мере того как бричка близилась к крыльцу, глаза его делались веселее и улыбка раздвигалась более и более.
Павел Иванович! - вскричал он наконец, когда Чичиков вылезал из брички. - Насилу вы таки нас вспомнили!
Оба приятеля очень крепко поцеловались, и _______ увел своего гостя в комнату. Хотя время, в продолжение которого они будут проходить сени, переднюю и столовую, несколько коротковато, но попробуем, не успеем ли как-нибудь им воспользоваться и сказать кое-что о хозяине дома. Но тут автор должен признаться, что подобное предприятие очень трудно. Гораздо легче изображать характеры большого размера: там просто бросай краски со всей руки на полотно, черные палящие глаза нависшие брови, перерезанный морщиною лоб, перекинутый через плечо черный или алый, как огонь, плащ - и портрет готов; но вот эти все господа, которых много на свете, которые с вида очень похожи между собою, а между тем как приглядишься, увидишь много самых неуловимых особенностей, - эти господа страшно трудны для портретов. Тут придется сильно напрягать внимание, пока заставишь перед собою выступить все тонкие, почти невидимые черты, и вообще далеко придется углублять уже изощренный в науке выпытывания взгляд.
Один бог разве мог сказать, какой был характер ________. Есть род людей, известных под именем: люди так себе, ни то ни се, ни в городе Богдан ни в селе Селифан, по словам пословицы. Может быть, к ним следует примкнуть и ________. На взгляд он был человек видный; черты лица его были не лишены приятности, но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару; в приемах и оборотах его было что-то заискивающее расположения и знакомства. Он улыбался заманчиво, был белокур, с голубыми глазами. В первую минуту разговора с ним не можешь не сказать: «Какой приятный и добрый человек!» В следующую за тем минуту ничего не скажешь, а в третью скажешь: «Черт знает что такое!» - и отойдешь подальше; если ж не отойдешь, почувствуешь скуку смертельную.
Н. В. Гоголь «Мертвые души»
Показать текст целиком
Многие авторы любили изображать провинциальных помещиков. В поэме Н.В. Гоголя "Мертвые души" Манилов - один из их представителей. Он мягкий, добрый человек, но вместе с этим в его характере "чересчур было передано сахару", что в итоге абсолютно непонятно, с кем имеешь дело.
В романе И.С. Тургенева "Отцы и дети" также есть образ провинциального помещика - Николай Кирсанов. Он, как и гоголевский персонаж, ласков и добр: называет сына Аркашей, а на его новое преображение говорит: "Пилюля горька, а проглотить ее нужно". Но несмотря на
В ряде произведениях русской литературы представлены провинциальные помещики: в пьесе Д. И. Фонвизина “Недоросль”, в романах А. С. Пушкина “Евгений Онегин”, И. С. Тургенева “Отцы и дети”, И. А. Гончарова “Обломов” и других.
В чем героев этих книг можно сопоставить с Плюшкиным? В отношении к ведению хозяйства, к крестьянам, родственникам и друзьям. Конечно, Плюшкин – самая яркая отрицательная фигура среди названных героев. Не случайно Н. В. Гоголь с горечью восклицает: “И до такой ничтожности, мелочности, гадости мог снизойти
человек! мог так измениться!” Разве эти слова не подходят для характеристики героини пьесы Д. И. Фонвизина “Недоросль” крепостницы Простаковой?! Та же мелочность, гадость и подлость!
Ярким контрастом этим помещикам выступает герой романа Л. Н. Толстого Н. А. Болконский, отличный хозяин и прекрасный отец. Князь презирал праздный образ жизни, а потому “постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении”. Старый князь Болконский - расчетливый хозяин. Все дела он “делал обдуманно, неторопливо и в высочайшей степени аккуратно”. Несомненно, этот образ, нарисованный великим мастером,- пример для подражания.
Таким образом, могу сделать вывод, что провинциальное дворянство представлено в произведениях русской классики разнопланово и не все его представители похожи на героя Н. В. Гоголя.
Другие работы по этой теме:
- В каких произведениях русской литературы XIX – XX вв. авторы прославляют человека и в чем их можно сопоставить с поэмой “Облако в штанах”? В качестве...
- В каких произведениях русской литературы XIX – XX вв. образы-вещи приобретают символическое значение и в чем их можно сопоставить с повестью Н. В. Гоголя? Как...
- В каких произведениях русской литературы находит воплощение образ солнца и в чем их можно сопоставить со стихотворением Маяковского? В качестве литературного контекста можно привлечь следующие...
- В каких произведениях русской литературы вы встречались с образом креста и в чем этот образ можно сопоставить с тургеневскими “Отцами и детьми”? В качестве литературного...
- Описание судеб простых солдат можно отыскать в произведениях, созданных рукой М. Шолохова и А. Т. Твардовского. Не стал исключением Л. Н. Толстой. Он написал “Войну...
- В каких произведениях русской литературы созданы образы исторических деятелей и в чем их можно сопоставить с оценкой Л. Н. Толстым реальных исторических лиц? В качестве...
- Подумайте, в каких произведениях русской литературы герои попадают в чуждый для них мир и в чем их можно сопоставить с Печориным? В этом отрывке представлена...
Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задание C2.
Да, ведь вам нужен реестрик всех этих тунеядцев? Как же, я, как знал, всех их списал на особую бумажку, чтобы при первой подаче ревизии всех их вычеркнуть.
Плюшкин надел очки и стал рыться в бумагах. Развязывая всякие связки, он попотчевал своего гостя такою пылью, что тот чихнул. Наконец вытащил бумажку, всю исписанную кругом. Крестьянские имена усыпали её тесно, как мошки. Были там всякие: и Парамонов, и Пименов, и Пантелеймонов, и даже выглянул какой-то Григорий Доезжай-не-доедешь; всех было сто двадцать с лишком. Чичиков улыбнулся при виде такой многочисленности. Спрятав её в карман, он заметил Плюшкину, что ему нужно будет для совершения крепости приехать в город.
В город? Да как же?., а дом-то как оставить? Ведь у меня народ или вор, или мошенник: в день так оберут, что и кафтана не на чём будет повесить.
Так не имеете ли кого-нибудь знакомого?
Да кого же знакомого? Все мои знакомые перемерли или раззнакомились. Ах, батюшки! как не иметь, имею! - вскрикнул он. - Ведь знаком сам председатель, езжал даже в старые годы ко мне, как не знать! однокорытниками были, вместе по заборам лазили! как не знакомый? уж такой знакомый! так уж не к нему ли написать?
И конечно, к нему.
Как же, уж такой знакомый! в школе были приятели.
И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то тёплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобное неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный крик в толпе, обступившей берег. Но напрасно обрадовавшиеся братья и сёстры кидают с берега верёвку и ждут, не мелькнёт ли вновь спина или утомлённые бореньем руки, - появление было последнее. Глухо всё, и ещё страшнее и пустыннее становится после того затихнувшая поверхность безответной стихии. Так и лицо Плюшкина вслед за мгновенно скользнувшим на нём чувством стало ещё бесчувственней и ещё пошлее.
Лежала на столе четвёртка чистой бумаги, - сказал он, - да не знаю, куда запропастилась: люди у меня такие негодные!
Тут стал он заглядывать и под стол и на стол, шарил везде и наконец закричал: «Мавра! а Мавра!» На зов явилась женщина с тарелкой в руках, на которой лежал сухарь, уже знакомый читателю. И между ними произошёл такой разговор:
Куда ты дела, разбойница, бумагу?
Ей-богу, барин, не видывала, опричь небольшого лоскутка, которым изволили прикрыть рюмку?
А вот я по глазам вижу, что подтибрила.
Да на что ж бы я подтибрила? Ведь мне проку с ней никакого; я грамоте не знаю.
Врёшь, ты снесла пономарёнку: он маракует, так ты ему и снесла.
Да пономарёнок, если захочет, так достанет себе бумаги. Не видал он вашего лоскутка!
Вот погоди-ка: на страшном суде черти припекут тебя за это железными рогатками! вот посмотришь, как припекут!
Да за что же припекут, коли я не брала и в руки четвёртки? Уж скорее в другой какой бабьей слабости, а воровством меня ещё никто не попрекал.
А вот черти-то тебя и припекут! скажут: «А вот тебе, мошенница, за то, что барина-то обманывала!», да горячими-то тебя и припекут!
А я скажу: не за что! ей-богу, не за что, не брала я... Да вон она лежит на столе. Всегда понапраслиной попрекаете!
Плюшкин увидел, точно, четвёртку и на минуту остановился, пожевал губами и произнёс: «Ну, что ж ты расходилась так? Экая занозистая! Ей скажи только одно слово, а она уж в ответ десяток! Поди-ка принеси огоньку запечатать письмо. Да стой, ты схватишь сальную свечу, сало дело топкое: сгорит - да и нет, только убыток; а ты принеси-ка мне лучинку!»
Мавра ушла, а Плюшкин, севши в кресла и взявши в руку перо, долго ещё ворочал на все стороны четвёртку, придумывая: нельзя ли отделить от неё ещё осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть руки, которая расскакивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку, и не без сожаления подумывая о том, что всё ещё останется много чистого пробела.
Н.В. Гоголь, «Мёртвые души».
С2. В каких произведениях русской литературы представлены провинциальные помещики и в чём этих персонажей можно сопоставить с Плюшкиным?
Наряду с Н.В. Гоголем, А.С. Пушкин, Н. А. Некрасов, М.Е. Салтыков-Щедрин и многие другие русские писатели, используя разные приёмы сатирического изображения (к примеру, говорящие фамилии, яркие эпитеты и метафоры, гиперболу, речевые и портретные характеристики), создали в своих произведениях образы провинциальных помещиков.
Провинциальных помещиков описывает А. Пушкин в романе «Евгений Онегин». Вспомним Дмитрия Ларина, отца Татьяны. Он был «простой и добрый малый», «в халате ел и пил» и «умер в час перед обедом». Таков и дядя Онегина: «лет сорок с ключницей бранился, смотрел в окно и мух давил». Эти добродушные лентяи прожили без всякой цели. Пушкин показывает и гостей на именинах у Татьяны: приехал толстый Пустяков, Гвоздин, «хозяин превосходный, владелец нищих мужиков».
Целый ряд помещиков изображает в поэме «Кому на Руси жить хорошо» Н.А. Некрасов. Один из них - Оболт–Оболдуев - «кругленький», «усатенький», «пузатенький, с сигаркою во рту». Именно таким видят помещика крестьяне, а уменьшительно-ласкательные суффиксы передают презрительное отношение к бывшему владельцу крепостных душ. Оболт-Оболдуев не осознаёт ничтожности собственного существования и тоскует по своей неограниченной власти - «казнить» или «миловать».
Сопоставление героев из разных художественных произведений позволяет сделать вывод: провинциальные помещики отличаются пустым, никчёмным времяпровождением, интересы их примитивны, убоги.
Рева Татьяна, 11 А класс 2013 г.
ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2015 РОССИЙСКАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ФИЛОЛОГИЯ Вып. 2(30)
УДК 821.161.1 «18»
ОБРАЗЫ ПОМЕЩИКОВ-АНГЛОМАНОВ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ XIX ВЕКА
Марина Владимировна Цветкова
д. филол. н., профессор кафедры прикладной лингвистики и межкультурной коммуникации
НИУ Высшая Школа Экономики - Нижний Новгород
603155, Нижний Новгород, ул. Большая Печерская, 25/12. [email protected]
Статья посвящена исследованию изображения помещиков-англоманов в русской литературе XIX в. Материалом для анализа стали произведения А.С. Пушкина «Барышня-крестьянка» и И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» и «Отцы и дети», в которых прослеживаются основные тенденции в изображении помещиков-англоманов в русской литературе названного периода. Увлечение английским образом жизни, способом ведения хозяйства, системой образования и воспитания неизменно преподносится в комическом ключе как глубоко чуждое русскому духу. Англомания в произведениях обоих авторов представлена как явление поверхностное, не затрагивающее глубоко ни душу, ни сознание героев. Обнаруженные и описанные тенденции проецируются в то же время и на отношение к Англии и англичанам в русском обществе XIX в.
Ключевые слова: образы помещиков-англоманов; имагология; русская литература XIX в.; А.С. Пушкин; «Барышня-крестьянка»; И.С. Тургенев; «Дворянское гнездо»; «Отцы и дети».
Изучение образов «своего» и «чужого» - одна из самых популярных тенденций современного литературоведения, лингвистики, культурологии, истории. О ее актуальности свидетельствует появление специального направления гуманитарного знания, получившего название «имаголо-гия», которое занимается вопросами формирования образа «чужого», «другого» в литературе, культуре и общественном сознании разных народов [Ощепков 2010: 251]. В отечественном литературоведении имагология сегодня заняла свою нишу в рамках компаративистики, что подтверждается, в частности, появлением фундаментального труда О.Ю. Полякова и О.А. Поляковой «Имагология: теоретико-методологические основы» [Поляков, Полякова 2013].
В нашей стране начало изучению образа России и русских в английской литературе было положено одним из крупнейших российских англистов прошлого века Н.П. Михальской [Михаль-ская 1995]. В XXI в. исследования подобной тематики, выполненные как литературоведами, так и историками, появлялись с завидной регулярностью. Достаточно упомянуть работы Е.Ю. Артемовой [Артемова 2000],
© Цветкова М.В., 2015
С.А. Данилина [Данилин 2006],
Л.Ф. Хабибуллиной [Хабибуллина 2010] и др. Нельзя не отметить и труды, построенные на «обратной перспективе», в которых в центре внимания оказывался образ других культур в русской литературе; так, Н.В. Буткова [Буткова 2001] обращалась к образу Германии и немцев в творчестве Тургенева и Достоевского, В.А. Хорев [Хорев 2005] - к образу Польши и поляков в русской литературе. Однако эволюция образа англичанина, как и процесс формирования отношения ко всему английскому, в русской литературе остаются до настоящего времени почти не изученными. Вместе с тем подобное исследование могло бы пролить дополнительный свет на современное состояние русско-британских отношений, позволив осознать их корни, поскольку национальная литература является отражением картины мира народа и тончайшим инструментом для выявления происходящих в ней изменений. Таким образом, предлагаемый в статье анализ образов помещиков-англоманов в русской литературе обладает и новизной, и практической ценностью.
XIX в. был выбран для изучения не случайно: историки культуры отмечают, что с конца XVIII
столетия в России наряду с галломанией, которая постепенно идет на спад, начинает развиваться англомания. Этот процесс был обусловлен двумя факторами: Французской буржуазной революцией, которая привела в ужас русскую аристократию и разочаровала прогрессивно настроенную общественность, с одной стороны, и впечатляющими успехами Великобритании в политическом, экономическом и культурном отношении, с другой. Война 1812 г. укрепила торговые и культурные связи с Британией, что способствовало росту интереса к государственным институтам этой страны и экономическим теориям, выработанным ее учеными.
Первые англоманы появляются в России в конце XVIII, что во многом было связано с личным интересом к Англии императрицы Екатерины II, совпавшим с ростом популярности этой страны во всей Европе. Увлечение английской культурой было свойственно в этот период прежде всего тем образованным представителям русской аристократии, которые сами побывали в Англии и испытали влияние ее культуры, уже вступившей в пору своего бурного расцвета. Достаточно вспомнить об эдинбургском салоне 1776 - 1779 гг. Е.Р. Дашковой, библиотекаре императрицы В.П. Петрове, литераторе С.С. Боброве, М.И. Плещееве, выступавшем в печати под псевдонимом «Англоман», и др.
Чем привлекала образованных россиян того времени Великобритания, отчетливо видно в «Записках русского путешественника» Николая Карамзина, где автор дает детальное описание английской жизни и английского характера, какими он увидел их во время своей поездки в эту страну. Он отмечает специфическое чувство юмора и эксцентричность британцев, свойственные им обостренное чувство справедливости и любовь к благотворительности, надежность данного ими слова, а также их представление о свободе, основанное на Великой хартии вольностей. Британское видение свободы, которое Карамзин формулирует как «... я живу, где хочу; уверен в том, что имею, не боюсь ничего, кроме законов» [Карамзин 1988: 475], не могло не поражать воображение современников, живущих в государстве, где до отмены крепостного права оставалось ждать еще три четверти века.
Подобных Карамзину образованных путешественников, побывавших в Англии и испытавших на себе ее влияние, было достаточно много, в результате чего английская манера одеваться в первой половине XIX в. все более успешно соперничает с французской модой (Онегин у Пушкина «как денди лондонский одет»), а вместо французских гувернанток все чаще приглашают
гувернанток английских. Что касается английского языка, то он так и не достиг той степени популярности, какую имел в высших кругах французский, который в начале века практически заменил в салонах русский язык. Тем не менее английский получил известное распространение в обществе, о чем свидетельствует исследование, проведенное М.П. Алексеевым [Алексеев 1976]. Мемуары и дневники современников подтверждают, что на рубеже XVIII-XIX вв. англофилов среди россиян насчитывалось достаточно много (см, например, «Записки» Ф.Ф. Вигеля (1786-1856) [Вигель 2000], «Мои воспоминания» лицейского друга Пушкина А.И. Дельвига (1798-1831) [Дельвиг 1912]).
К середине XIX в. политические отношения России и Великобритании, и без того непростые, обострились до предела. В 1853 г. разразилась Крымская война. К этому времени восхищение Англией в русском обществе постепенно сошло на нет, хотя из романа Л.Н. Толстого «Анна Каренина», написанного в 1873-1877 гг., видно, как глубоко укоренилось к этому времени английское влияние в аристократической среде. Целый ряд героев носит здесь английские имена: Бетси, Долли, Китти, даже Стива является производным от английского Стив. Интересно, что в исторической эпопее «Война и мир», где действие перенесено в самое начало XIX в., многие герои имеют французские имена: Элен, Анатоль, Жюли и т.д. Сопоставление имен персонажей двух толстовских романов убедительно демонстрирует изменения, происшедшие в русском менталитете от начала к концу XIX в. О том, какое место в середине столетия занимал английский язык в ряду других иностранных языков, можно сделать вывод по брошенной вскользь Тургеневым в «Дворянском гнезде» характеристике Владимира Николаевича Паншина, который показан как человек, умеющий жить: он «говорил по-французски превосходно, по-английски хорошо, по-немецки дурно» [Тургенев 1954а:112].
Обзор русской классики XIX в. позволяет утверждать, что типичные для той эпохи образы, связанные с Англией, можно разделить на три категории - это английские путешественники («И путешественник залетный, перекрахмаленный нахал/ В гостях улыбку возбуждал/ Своей осанкою заботной/ И молча обмененный взор/ ему был общий приговор» [Пушкин 1986: 325] на страницах «Евгения Онегина» Пушкина и британская путешествующая чета в романе Лермонтова «Княгиня Лиговская»), английские гувернантки (пушкинская мисс Жаксон из «Барышни-крестьянки» и чеховская мисс Тфайс из
«Дочери Альбиона»), а также русские помещики-англоманы, образы которых ярко представлены Пушкиным в «Барышне-крестьянке» и Тургеневым в «Дворянском гнезде» и «Отцах и детях».
В «Барышне-крестьянке» англоманом является Григорий Иванович Муромский. Пушкин пишет о нем, что это был «настоящий русский барин». Промотав большую часть своего имения, он уехал в последнюю свою деревню, где «продолжал проказничать, но уже в новом роде»: развел английский сад, на который тратил почти все оставшиеся доходы, конюхов одел английскими жокеями, дочери завел английскую гувернантку, а поля стал обрабатывать по английской методе. Таким образом, англоманство представлено Пушкиным как склонность «чудить», характерная для русского поместного дворянства в целом. Показательно, что увлечение всем английским оказывается в приведенном описании поставленным на одну чашу весов с мотовством, результатом которого стал отъезд Муромского из столицы. К нововведениям Муромского Пушкин относится с иронией, граничащей с сарказмом. Упомянув об английской земледельческой методе, он подытоживает: «Но на чужой манер хлеб русский не родится» [Пушкин 1960: 100], а потому никакой выгоды Муромский от проведенных им преобразований не имел и даже продолжал влезать в долги. Автор описывает и критическое отношение других помещиков к англомании соседа. Самый яростным его оппонентом был Берестов, который, показывая гостю свои владения, в ответ на похвалы его хозяйственным распоряжениям говорил с лукавой усмешкой: «Да-с! <.. .> у меня не то, что у соседа Григория Ивановича. Куда нам по-английски разоряться! Были бы мы по-русски хоть сыты» [там же]. Таким образом, в «Барышне-крестьянке» увлечение всем английским, которое набирало обороты в ту пору, когда Пушкин работал над повестью, представлено как явление глубоко чуждое русской жизни, принимающее при столкновении с ней нелепые и комически формы.
В «Дворянском гнезде» англоманом показан Иван Петрович Лаврецкий. Его образ очень точно представлен Тургеневым как «продукт» сочетания галло- и англофилии, характерный, по-видимому, для первой половины XIX в. Воспитанный гувернером-французом - бывшим аббатом, бежавшим в Россию от ужасов Французской революции, Иван Петрович впитал в себя идеи свободомыслия, которые выразились в том, что он, против воли родителей, женился на крепостной, от которой сразу же уехал в столицу, постеснявшись взять ее с собой. В дальнейшем по-
верхностно усвоенные французские идеалы причудливо смешались в его уме с английскими, которые он усвоил за годы, проведенные им в Великобритании при русской миссии в Лондоне.
Иван Петрович явился в Россию англоманом, по выражению Тургенева, «все в нем так и веяло Великобританией; весь он казался пропитан ее духом» [Тургенев 1954а: 131]. Увлечение Англией выразилось в его наружности («коротко остриженные волосы, накрахмаленное жабо, долгополый гороховый сюртук со множеством воротничков» [там же]), гастрономических пристрастиях («страсть к кровавым ростбифам и портвейну» [там же]), а также манере держаться: «кислое выражение лица, что-то резкое и вместе с тем равнодушное в обращении, произношение сквозь зубы, деревянный внезапный хохот, отсутствие улыбки, исключительно политический и политико-экономический разговор» [там же]. Характеристика, которую дает герою Тургенев, косвенно помогает нам понять, каким представлялся его современникам образ англичанина. Из приведенных цитат совершенно очевидно, что образ этот виделся им как комический.
Изобразив Лаврецкого совершенным англоманом, Тургенев неожиданно сообщает: «Но - чудное дело! превратившись в англомана, Иван Петрович стал в то же время патриотом, по крайней мере, он называл себя патриотом, хотя Россию знал плохо, не придерживался ни одной русской привычки и по-русски изъяснялся странно» [там же]. Если сопоставить Лаврецкого с героем романа «Отцы и дети» Павлом Петровичем Кирсановым, который показан одновременно англоманом и славянофилом, однако был уличен Базаровым в том, что, считая себя патриотом, совершенно не представляет нужд и чаяний простого народа, то становится ясным, что подобные типажи были характерны для России XIX в.
Возвратившись в имение, Иван Петрович намеревается провести «коренные преобразования» [там же: 132], которые в итоге свелись к тому, что «появились новые мебели из Москвы; завелись плевательницы, умывальные столики; <...>иностранные вина изгнали водки и наливки; людям пошили новые ливреи; к фамильному гербу добавилась надпись: «in recto virtus (в законности - добродетель)» [там же]. «Что же до <...> управления имениями, - иронично замечает Тургенев, - то, несмотря на неоднократно выраженное Иваном Петровичем намерение: вдохнуть жизнь в этот хаос, - все осталось по-старому, только оброк кой-где прибавился, да барщина стала потяжелее, да мужикам запретили
обращаться прямо к Ивану Петровичу: патриот очень уж презирал своих сограждан» [там же].
Перемены коснулись и воспитания сына. Иван Петрович объявил, что «хочет сделать из него прежде всего «человека», un homme» [там же: 134]. Показательно, что автор заставляет своего героя-англомана здесь, как и в ряде других эпизодов, прибегнуть к французскому языку. Методика воспитания юноши, описанная в дальнейшем, тоже демонстрирует смешение английского и французского: Лаврецкий «исполнение своего намерения <...> начал с того, что одел сына по-шотландски» [там же], вменил в обязанность гимнастику, музыку же, как занятие недостойное мужчины, «изгнал навсегда» [там же], зато велел обучать сына естественным наукам, международному праву, математике и столярному ремеслу, по совету Жан-Жака Руссо, а также геральдике для поддержания рыцарских чувств.
Мальчика будили в четыре часа утра, обливали холодной водой, после чего он должен был бегать вокруг высокого столба на веревке, ездить верхом, стрелять из арбалета, при всяком удобном случае упражняться в твердости воли и ежевечерне вносить в «особую книгу отчет прошедшего дня и свои впечатления» [там же]. Отец «.со своей стороны, писал ему наставления по-французски, в которых он называл его mon fils и говорил ему «vous», хотя по-русски они были на "ты"» [там же].
Выезжая из имения в Москву, Лаврецкий «прилежно посещал клуб, ораторствовал и развивал свои планы в гостиных» [там же], - т.е. вел себя как настоящий русский джентльмен. Однако в период реакции, воцарившейся после разгрома восстания декабристов, благоприобретенный европейский лоск быстро с него соскочил. Бывший джентльмен-вольтерьянец запирается в своем имении, начинает ложиться спать с петухами, париться в бане, ездить в церковь и заказывать молебны.
Если Иван Петрович Лаврецкий представлял поколение русских англоманов 20-х гг., то герой романа «Отцы и дети» Павел Петрович Кирсанов - представитель поколения 40-х. Сравнивая два этих образа, можно заключить, что за время, разделявшее их, мало что изменилось. Во взглядах Павла Петровича тоже английское переплетено с французским. Он постоянно использует в речи французские слова, не находя им эквивалентов в русском языке. В то же время Тургенев на страницах романа неоднократно называет его «джентльменом», изображает одетым то в темный английский «сьют», то в «изящный утренний, в английском вкусе, костюм» [Тургенев 1954б: 138]. Автор в деталях рассказывает о том,
как, живя в деревне, Павел Петрович «всю жизнь свою устроил на английский вкус» [там же: 146]. Он по часам пьет какао, которое в середине XIX в. ассоциировалось прежде всего с Англией, ведь именно там для знатных людей уже в XVII столетии появились специальные питейные дома, где подавали этот напиток. Вечерами герой сидит перед камином, который топится каменным углем (главным экспортером которого в Россию в то время была Великобритания), а соседей-помещиков старого покроя дразнит «либеральными выходками» [там же]. Впрочем, либеральные выходки могли не только обусловливаться английским влиянием, но и быть олицетворением влияния французского вольномыслия.
При описании Павла Петровича Кирсанова точно так же, как и при описании Лаврецкого, Тургенев постоянно смешивает в нем английское, французское и русское. Описывая приезд Аркадия, он отмечает: «Совершив европейское «shake hands», он три раза по-русски поцеловался с ним <...> и проговорил «Добро пожаловать» [там же: 134]. На той же странице, когда Аркадий и Базаров уходят, Павел Петрович говорит брату по-французски: «Я нахожу, что Аркадий s"est dégourdi (стал развязнее)». А в эпилоге, прощаясь, он говорит: «Будьте счастливы, друзья мои! Farewell!» [там же: 272].
Кирсанов постоянно приправляет свою речь французскими словами и даже некоторые русские слова произносит на французский манер (например, слово «принсипы»).
Либерализм Павла Петровича, подобно патриотизму Лаврецкого, носит аристократический характер. Тургенев иронически замечает, что он «всегда вступается за крестьян; правда, говоря с ними, <...> морщится и нюхает одеколон» [там же: 146].
Образы помещиков-англоманов во всех трех произведениях объединяет то, что авторы изображают их с явной иронией, а их увлечения английским образом жизни как поверхностные. Нововведения ограничиваются либо появлением в имении парка, разбитого на английский манер, и переодеванием лакеев в ливреи нового образца (Муромский), либо обустройством дома на английский лад (плевательницы и туалетные столики заводит Лаврецкий, английские рукомойники Павел Петрович Кирсанов). В то же время никаких глобальных позитивных изменений в имениях англоманов не происходит: у Муромского не прибавилось денег от ведения хозяйства на английский лад, у Лаврецкого ухудшилось положение крестьян: несмотря на либеральные взгляды хозяина, барщина с оброком увеличились; Базаров иронически отмечает, что у него в
комнате английский рукомойник, а дверь не закрывается.
Увлечение английской культурой не затрагивает глубоко ни душу, ни сознание описанных Пушкиным и Тургеневым помещиков. «Англоманство» своих героев оба автора изображают как чудачество, от которого окружающим мало пользы.
Трактовка образов героев-англоманов самими писателями, равно как и изображаемое ими в произведениях (написанных в разные годы ХК в.) восприятие их окружающими, косвенно свидетельствует о том, что в России того времени отношение к Англии и англичанам неизменно оставалось настороженно-ироническим.
Примечание
1 Подробное описание увлечения английской культурой и языком в России конца XVIII в. дает М.П. Алексеев в своей статье «Английский язык в России и русский язык в Англии» [Алексеев 1974].
Список литературы
Алексеев М.П. Английский язык в России и русский язык в Англии // Учен. зап. ЛГУ. Серия Филологические науки. № 72, вып. 9. Л., 1974. С.88-93.
Артемова Е.Ю. Культура России глазами посетивших ее французов (последняя треть XVIII века). М.: Ин-т российской истории РАН, 2000. 253 с.
Вигель Ф. Ф. Записки / под ред. С.Я. Штрайха. М.: Артель писателей «Круг», 1928; репринт М.: Захаров, 2000. 592 с.
Дельвиг А.И. Мои воспоминания. Т.4. М.: Моск. публ. и Румянцев. музей, 1912. 587 с.
Данилин С.А. Образ России и ее политики в англо-американской публицистике конца XIX - начала XX вв.: дисс. ... канд. истор. наук: 07.00.02. М., 2006. 230 с.
Буткова Н.В. Образ Германии и образы немцев в творчестве И.С. Тургенева и Ф.М. Достоевского: дисс. ... канд. филол. наук: 10.01.01. Волгоград, 2001. 252 с.
Ерофеев Н. А. Туманный Альбион. Англия и англичане глазами русских. 1825-1853. М.: Наука, 1982. 322 с.
Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. М.: Правда, 1988. 544 с.
Михальская Н.П. Образ России в английской художественной литературе XI-XIX вв. М.: МПГУ, 1995. 150 с.
Ощепков А.Р. Имагология // Знание. Понимание. Умение. 2010. № 1. С. 251-253.
Поляков О.Ю., Полякова О.А. Имагология: теоретико-методологические основы. Киров: ООО Радуга-ПРЕСС, 2013. 162 c.
Пушкин А.С. Барышня-крестьянка // Собрание сочинений: в 10 т. / под общ. ред. Д.Д. Благого, С.М. Бонди, В.В. Виноградова, Ю.Г. Оксмана. Т.5. Романы, повести. М.: Гос. изд-во худож. лит., 1960. 660с.
Пушкин А.С. Евгений Онегин // Собрание сочинений: в 3 т. Т.2. Поэмы. Евгений Онегин. Драматические произведения. М.: Худож. лит., 1986. 527 с.
Тургенев И.С. Дворянское гнездо // Собрание сочинений: в 12 т. М.: Гос. изд-во худож. лит., 1954а. Т.2. 326 с.
Тургенев И.С. Отцы и дети // Собрание сочинений: в 12 т. М.: Гос. изд-во худож. лит., 1954б. Т.3. 412 с.
Хабибуллина Л.Ф. Миф России в современной английской литературе. Казань: Казан. ун-т, 2010. 205 с.
Хорев В. А. Польша и поляки глазами русских литераторов. Имагологические очерки. М.: Ин-дрик, 2005. 231 с.
AlekseevM.P. Anglijskij jazyk v Rossii i Russkij jazyk v Anglii . Uchjonye Zapiski LGU. Serija Filologicheskie Nauki. . Leningrad. 1974. № 72. Iss. 9. P. 88-93.
Аrtjomova Е.Ju. Kultura Rossii Glazami Posetivshikh ejo Francuzov (Poslednjaja Tret" 18 Veka). . Moscow: Russian History Institute of the Russian Academy of Sciences Publ., 2000. 253 p.
Butakova N. V. ОЬ^ Germanii i Obrazy Nemcev v Tvorchestve I.S. Turgeneva i F.M. Dostojevskogo. Diss. kand. fil. nauk . Volgograd, 2001.252 p.
Delvig A.I. Мoi Vospominanija . Vol. 4. Moscow: Moscow publ. and Rumyantzev Museum Publ., 1912. 587 p.
Erofeeva N.A. Tumannyj Al"bion. Anglija i An-glichane Glazami Russkikh. 1825-1853 . Moscow: Nauka Publ., 1982. 322 p.
KaraMzin N.M. Pis"ma Russkogo Puteshestven-nika . Moscow: Prav-da Publ., 1988. 544 p.
Khabibulina L.F. Mif Rossii v sovremennoj an-glijskoj literature . Kazan: Kazan University Publ., 2010. 205 p.
Khorev V.A. Pol"sha i poljaki glazami russkikh literatorov. Imagologicheskije ocherki . Moscow: Indrik Publ., 2005. 231 p.
Lanilin S.A. Obraz Rossii i ejo Politiki v Anglo-amerikanskoj Publicistike Konca 19 - Nachala 20 vv. Diss. kand. ist. nauk . Moscow, 2006. 230 p.
Mikhalskaja N.P. Obraz Rossii v anglijskoj khudozhesvennoj literature 11-19 vv. . Moscow: Moscow Pedagogical State University Publ., 1995. 150 p.
Oshhepkov A.R. Imagologija . Znani-je. Ponimanije. Umenije. . 2010. № 1. P. 251-253.
Poljakov O.U., Poljakova O.A. Imagologija: te-oretiko-metodologicheskije osnovy. . Kirov: ООО Raduga-PRESS, 2013. 162 p.
Pushkin A.S. Baryshnja-Krestjanka . Sobranie sochinenij v 10 t. T. 5. Romany, povesti / ed. by D.D. Blagoj, S.M. Bondi, V.V. Vinogradov, U.G. Oksman. Moscow: Gos. izd-vo khudozh. lit. Publ., 1960. 660 p.
Pushkin A.S. Evgenij Onegin . Sobranie sochinenij v 3 t. T. 2. Poehmy. Evgenij Onegin. Dramaticheskije proizvedenija . Moscow: Gos. izd-vo khudozh. lit. Publ., 1986.527 p.
Turgenev I.S. Dvorjanskoe gnezdo . Sobranie sochinenij: v 12 t. . Moscow: Gos. izd-vo khudozh. lit. Publ., 1954. Vol. 2. 326 p.
Turgenev I.S. Otcy i deti . Sobranie sochinenij: v 12 t. . Moscow: Gos. izd-vo khudozh. lit. Publ., 1954. Vol. 3. 412 p.
Vigel" F.F. Zapiski. /ed. by S.Ja. Shtrajkh. Moscow: Artel" pisatelej "Krug" Publ., 1928; Moscow: Zakharov Publ., 2000. 592 p.
IMAGES OF SQUIRES-ANGLOMANIACS IN RUSSIAN LITERATURE
OF THE XIXth CENTURY
Marina V. Tsvetkova
Professor in the Department of Applied Linguistics and Intercultural Communication National Research University Higher School of Economics - Nizhny Novgorod
The article examines the images of squires-anglomaniacs as they are depicted in Russian literature of the XIXth century. The analysis is based on Alexander Pushkin"s novel «The Squire"s Daughter», and two novels by Ivan Turgenev, «A House of Gentlefolk» and «Fathers and Sons». These novels are representative of the general way anglomaniac characters are depicted in Russian literature of the period. The squires" obsession with the English lifestyle, education, farming, housekeeping and child rearing methods is treated in a comic vein. Both authors show anglomania as a superficial phenomenon, which is not deeply rooted in the minds of their characters. The peculiarities of the representation of squires-anglomaniacs are projected onto the general attitude to England and the English in Russian society of the XIXth century.
Key words: images of anglomaniac squires; imagology; Russian literature of the XIXth century; Alexander Pushkin; «The Squire"s Daughter»; Ivan Turgenev; «A House of Gentlefolk»; «Fathers and Sons».
В каких произведениях русской литературы представлены образы помещиков и в чем этих персонажей можно сопоставить с Плюшкиным?
Образы провинциальных помещиков представлены в романе в стихах «Евгений Онегин» А.С. Пушкина и в поэме «Кому на Руси жить хорошо» Н.А. Некрасова.
Пушкинские герои схожи с Плюшкиным некоторыми личностными качествами. Так, поэт подчеркивает низкий интеллектуальный уровень провинциальных помещиков, невысокие духовные запросы их. Интересы их не идут далее домашних забот, хозяйственных дел, предметом разговора является «сенокос», «псарня», рассказы о «своей родне». Кроме того, эти герои у А.С. Пушкина индивидуализированы, они представляют собой характерные художественные типы. Наиболее характерно персонажи эти очерчены в сцене бала, устроенного в доме Лариных по случаю именин Татьяны. Здесь
А.С. Пушкин представляет нам образы в русле литературной традиции: к примеру, советник Флянов отсылает нас к комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума», а «уездный франтик» Петушков, «задорный» Буянов, Гвоздин, «хозяин превосходный, Владелец нищих мужиков» словно предваряют героев Н.В. Гоголя в поэме «Мертвые души». Характерны портретные детали. Пушкинский «уездный франтик» Петушков напоминает нам Манилова, во внешности которого было «чересчур передано сахару». Буянов, «в пуху, в картузе с козырьком», конечно же, ассоциируется у нас с Ноздревым: Гвоздин, последний персонаж, напоминает нам гоголевского Плюшкина.
Таким образом, и А.С. Пушкиным, и Н.В. Гоголем были созданы определенные литературные типы, вполне реалистичные и узнаваемые.
В поэме «Кому на Руси жить хорошо» Н.А. Некрасова также мы встречаем образы провинциальных помещиков. Характерные черты их - самодурство, бездуховность, отсутствие подлинных, глубоких интересов. Такими героями у Некрасова являются помещик Оболт-Оболдуев, князь Утятин. Как и Н.В. Гоголь, Н.А. Некрасов критически оценивает этих персонажей, изображая их сатирическими красками. Авторское отношение заложено уже в самой фамилии героя - Оболт- Оболдуев. Авторская насмешка, едва уловимая ирония звучит и портрете этого персонажа:
Помещик был румяненький,
Осанистый, присадистый,
Шестидесяти лет.
В диалоге с крестьянами раскрываются такие черты помещика, как тоска его по прежней жизни, деспотизм и самодурство:
Кого хочу - помилую,
Кого хочу - казню.
Закон - мое желание!
Кулак - моя полиция!
Удар искросыпительный,
Удар зубодробительный,
Уцар-скуловорот!..
В описании же князя Утятина звучит откровенный авторский сарказм:
Нос клювом, как у ястреба,
Усы седые, длинные,
И - разные глаза:
Один здоровый - светится,
А левый - мутный, пасмурный,
Как оловянный грош!
Этот герой также предстает в поэме деспотом и самодуром, человеком, выжившим из ума, отдающим нелепые приказы своим крестьянам.
Таким образом, герои романа А.С. Пушкина схожи с гоголевскими персонажами своими личностными качествами. Также отметим критический взгляд авторов на своих героев во всех трех произведениях.
Здесь искали:
- в каких произведениях русской литературы представлены образы помещиков
- образы помещиков в русской литературе
- в каких произведениях русской литературы представлены образы помещиков и в чем их можно сопоставить с персонажем некрасовского произведения