Одаренность этого человека была поистине феноменальной. Его знания были огромны и многосторонни, он выучил множество языков, был хорошим офицером, способным музыкантом, выдающимся дипломатом с задатками крупного политика. Комедия "Горе от ума" поставила его в один ряд с величайшими русскими писателями. Александр Сергеевич Грибоедов...
Он принадлежал к дворянскому роду, получил серьезное домашнее образование. Уже в раннем возрасте обнаружилась многосторонняя одаренность Грибоедова. Два его вальса для фортепиано получили известность в спокойной, по-купечески тихой Москве. Грибоедов обучался в Московском университетском благородном пансионе, затем поступил в Московский университет. Окончив в 1808 г. словесное отделение со званием кандидата, он продолжал заниматься на этико-политическом отделении. Один из самых образованных людей своего времени, Грибоедов владел французским, английским, немецким, итальянским, греческим, латинским языками, позднее освоил арабский, персидский, турецкий языки. До сих пор не подтверждена документами широко распространенная версия, по которой Грибоедов окончил целых три факультета Московского университета и лишь из-за войны 1812 года не получил докторской степени.
С началом Отечественной войны Грибоедов оставляет ученые занятия и вступает корнетом в московский гусарский полк. Но участвовать в боях ему так и не привелось: полк стоял в тылу. После войны будущий писатель прослужил адъютантом в Белоруссии. Молодость Грибоедов провел бурно. Себя и своих однополчан, братьев Бегичевых, он называл "пасынками здравого рассудка" - так необузданны были их проказы. Известен случай, когда Грибоедов как-то уселся за орган во время службы в католическом храме. Сначала он долго и вдохновенно играл духовную музыку, а потом вдруг перешел на русскую плясовую.
Выйдя в отставку в начале 1816 года, Грибоедов поселяется в Петербурге, определяется на службу в коллегию иностранных дел. Ведет светский образ жизни, вращается в театрально-литературных кругах Петербурга. Он начинает посещать кружок Шаховского, сам пишет и переводит для театра комедии "Молодые супруги" "Своя семья, или Замужняя невеста". Следствием "пылких страстей и могучих обстоятельств" явились резкие перемены в его судьбе - в 1818 г. Грибоедов назначен секретарем русской дипломатической миссии в Персию. 16 июля граф Нессельроде письменно извещал главнокомандующего Кавказской армией генерала Ермолова, что "поверенным в делах Персии назначается чиновник Мазарович, секретарем при нем Грибоедов, канцелярским служащим Амбургер". Нессельроде любил краткость. Не последнюю роль в этой своего рода ссылке сыграло участие Грибоедова в дуэли.
Два приятеля Грибоедова, кутилы Шереметев и Завадовский, соперничали из-за балерины Истоминой. Известный в городе дуэлянт, будущий декабрист Александр Якубович раздул ссору, а Грибоедова обвинил в неблагородном поведении. Шереметев должен был стреляться с Завадовским, Якубович - с Грибоедовым. Обе дуэли должны были состояться в один день. Но пока оказывали помощь смертельно раненному Шереметеву, время ушло. На другой день Якубовича как зачинщика арестовали и сослали на Кавказ. Грибоедова за дуэль не наказали, но общественное мнение сочло его виновным в смерти Шереметева.
В феврале 1822 года, после трех лет службы в Тавризе Грибоедов перевелся в Тифлис к главноуправляющему Грузией Ермолову. Там и состоялась отложенная дуэль с Якубовичем. Грибоедов был ранен в руку - для него как музыканта это было весьма чувствительно.
Именно его генерал Ермолов сделал своим секретарем "по иностранной части". Любя Грибоедова как сына, по свидетельству Дениса Давыдова, он старался не загружать молодого человека повседневной работой. И даже высокому начальству он смело говорил, что "поэты суть гордость нации". Да и вообще он по-отечески относился к умной и смелой молодежи, нисколько не смущаясь, что работающие у него молодые люди, такие, например, как Якубович, Кюхельбекер, Каховский, братья Раевские, в то время считались "неблагонадежными". Грибоедов, по собственным его словам, пристал к Ермолову "вроде тени". Уединяясь, иногда даже ночью, они беседовали - часами Грибоедов мог слушать, как "проконсул Кавказа" описывал Наполеона, карнавалы Венеции, свое свидание с леди Гамильтон.
Именно в Тифлисе были написаны 1-й и 2-й акты "Горя от ума", их первым слушателем стал сослуживец автора и близкий друг Пушкина Вильгельм Кюхельбекер. Весной 1823 г. Грибоедов отправляется в отпуск. В Москве, а также в имении С. Бегичева под Тулой, где он проводит лето, создаются 3-й и 4-й акты бессмертной комедии. К осени 1824 г. комедия завершена. Грибоедов едет в Петербург, намереваясь использовать свои связи в столице, чтобы получить разрешение на ее публикацию и театральную постановку. Однако вскоре убеждается, что комедии "нет пропуску". Через цензуру удалось провести лишь отрывки, напечатанные в 1825 г. Булгариным в альманахе "Русская Талия". Первая полная публикация в России появилась лишь в 1862 г.; первая постановка на профессиональной сцене - в 1831-м. Между тем комедия сразу стала событием русской культуры, распространившись среди читающей публики в рукописных списках, число которых приближалось к книжным тиражам того времени. Распространению списков содействовали декабристы, рассматривавшие комедию как рупор своих идей; уже в январе 1825 г. Иван Пущин привез Пушкину в Михайловское "Горе от ума". Как и предсказывал Пушкин, многие строки "Горя от ума" стали пословицами и поговорками.
Осенью 1825 г. Грибоедов возвращается на Кавказ, однако уже в феврале 1826-го вновь оказывается в Петербурге - в качестве подозреваемого по делу декабристов. Оснований для ареста было немало: на допросах четверо декабристов, в том числе Трубецкой и Оболенский, назвали Грибоедова среди членов тайного общества, а в бумагах многих арестованных находили списки "Горя от ума". Предупрежденный Ермоловым о предстоящем аресте, Грибоедов успел уничтожить часть своего архива. Это далось ему особенно легко. Он был до удивления равнодушен к судьбе своих творений. Он мог забыть рукопись "Горя от ума" у друга или оставить ее на рояле в каком-нибудь салоне. Во время его многочисленных путешествий сундуки с бумагами куда-то исчезали, а он заботился о рояле, который всегда возил с собой. Да и после его гибели следы творчества Грибоедова продолжали исчезать, уничтожены были и в Персии все его бумаги, письма, вещи. Пожар в доме его племянника Смирнова, много лет занимавшегося разысканием архива своего знаменитого дяди, уничтожил уже окончательно все грибоедовские бумаги.
На следствии он будет категорически отрицать свою причастность к заговору. В начале июня Грибоедова освобождают из-под ареста с "очистительным аттестатом". Серьезных улик против него действительно не имелось, да и сейчас нет документальных подтверждений, что писатель как-то участвовал в деятельности тайных обществ. Наоборот, ему приписывают пренебрежительную характеристику заговора: "Сто прапорщиков хотят перевернуть Россию!". Но, возможно, столь полным оправданием Грибоедов обязан заступничеству родственника - генерала Паскевича, любимца Николая I.
По возвращении на Кавказ осенью 1826 года Грибоедов принимает участие в нескольких сражениях начавшейся русско-персидской войны. Он достигает значительных успехов на дипломатическом поприще. Как напишет позднее Муравьев-Карский, Грибоедов "заменял единым своим лицом двадцатитысячную армию". Он подготовит выгодный для России Туркманчайский мир. Привезя в Петербург документы мирного договора в марте 1828 г., получает награды и новое назначение - полномочным министром в Персию. Вместо литературных занятий, которым он мечтал посвятить себя, Грибоедов вынужден принять высокую должность.
Последний отъезд Грибоедова из столицы в июне 1828 года был окрашен мрачными предчувствиями. По пути в Персию он на некоторое время останавливается в Тифлисе. Там он вынашивает планы экономических преобразований Закавказья. В августе женится на 16-летней Нине Чавчавадзе. Когда молодые вышли на улицу, то, казалось, их приветствовал весь город. Перед ними было сплошное море цветов, из всех окон летели под ноги Нины розы. Белые, красные. Через два дня - обед на сто званых персон, а уже 9 сентября Грибоедовы сели на лошадей. Их огромный караван растянулся на версту. Ночевали под шатрами в горах, дышали морозным воздухом. В Тавризе новобрачные расстались: Грибоедов должен был следовать в Тегеран, передать свое "высокое назначение" шаху Ирана.
В числе других дел российский посланник занимается отправкой на родину плененных подданных России. Обращение к нему за помощью двух женщин-армянок, попавших в гарем знатного персиянина, явилось поводом для расправы с деятельным и удачливым дипломатом. 30 января 1829 толпа, подстрекаемая мусульманскими фанатиками, разгромила русскую миссию в Тегеране. Русский посланник был убит. Вместе с ним уничтожен и весь состав русской миссии, уцелел только старший секретарь Мальцов, человек необычайно осторожный и хитрый. Он предлагал спасение и Грибоедову, нужно было только спрятаться. Ответ Александра Сергеевича был ответом человека чести: "Русский дворянин в прятки не играет".
Грибоедова похоронили в Тифлисе на горе Святого Давида. Его оплакивал весь город. Жители Тифлиса оделись в черные одежды; балконы закрыли черным флером, падающим на черную землю. В руках их были зажженные факелы. Весь город, словно черная камея, пребывал во мраке и слезах. Стояла полная тишина...
Надпись, сделанная Ниной Чавчавадзе на могиле Александра Сергеевича, - как крик души, врезанный в камень: "Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?".
Грибоедов Александр Сергеевич - талантливый русский дипломат, известный драматург, блестящий поэт, одарённый пианист и композитор, настоящий дворянин и Статский советник.
Детство
У Грибоедова была очень обеспеченная, родовитая дворянская семья. Их предки ещё в XVII веке переехали жить в Россию из Польши. Фамилия Грибоедов - фонетическое переложение на русский лад польской фамилии Гржибовский.
Сергей Иванович, его отец, был секунд-майором в отставке, известный в своё время как отчаянный мот и картёжник. Мать, Анастасия Фёдоровна, происходила из того же грибоедовского рода, только по другой ветви, и отличалась властностью и силой характера.
Детство маленький Александр со своей сестрой Марией проводил либо в Москве, либо в родовом имении своего дяди по линии матери - Хмелите в Смоленской губернии.
Все удивлялись необыкновенной серьёзности и сосредоточенности маленького Саши, который уже в детстве блистал разными талантами: пел, музицировал (играл фортепиано и флейте), писал стихи и музыку.
Образование
Изначально Александр получил домашнее образование, ответственным за которое был учёный-энциклопедист Иван Данилович Петрозилиус.
В 1803 году Александр поступил в Московский университетский благородный пансион, в 1806 - в университет на словесный факультет Московского университета. Уже в 1808 году стал кандидатом словесных наук, но на этом учёбу не оставил: поступил сначала на нравственно-политическое отделение, а потом закончил ещё и физико-математический факультет.
Грибоедов самостоятельно овладел таким количеством иностранных языков, каким владеет редкий современный полиглот: французский, немецкий, английский, итальянский, латинский, греческий, арабский, турецкий и персидский.
Во время учёбы в Московском университете Грибоедов сблизился со многими будущими декабристами, среди которых были братья Муравьёвы и Чаадаев.
Война 1812 года
В 1812 году Александр Грибоедов поступает добровольцем в армию. Он был зачислен в гусарский полк и даже получил младший офицерский чин кавалерии - корнета. Однако в военных действиях ему так и не пришлось участвовать: его кавалерийская часть простояла в резерве. По окончании военных действий Грибоедов ушёл в отставку.
Петербургский период
Обосновавшись в северной столице, Грибоедов активно начинает сотрудничать с журналами «Сын Отечества» и «Вестник Европы».
В начале 1817 года Александр Сергеевич стал одним из почётных учредителей популярной в то время масонской ложи «Du Bien». Примерно в то же время он поступил на дипломатическую службу в Коллегию иностранных дел, получив сначала - должность губернского секретаря, а затем - переводчика. В Петербурге же происходит его знакомство с А. С. Пушкиным. Выходят в свет его первые литературные творения.
Петербургский период Грибоедова закончился вынужденно: в 1817 году он присутствовал в качестве секунданта на дуэли Завадовского и Шереметева, которая закончилась гибелью последнего.
Восточный период
В 1818 году Грибоедову предложили место чиновника русской миссии в Америке, от которого он отказался. После этого он получил должность секретаря при императорском поверенном в Персии. По дороге в Персию оказался проездом в Тифлисе, где встретил второго секунданта злополучной петербургской дуэли - Якубовича, с которым Грибоедов обещался драться. На дуэли Александр Сергеевич получил ранение в левую кисть.
Пребывание в Персии было тягостным для Грибоедова, и в 1821 году из-за перелома руки он переводится в Грузию. Здесь Александр Сергеевич и начал работу над первой редакцией «Горя от ума».
В 1822 году Грибоедов получил новое назначение - теперь он становится секретарём по дипломатической части при генерале А. П. Ермолове.
Возвращение в Россию
В начале 1823 года Грибоедов возвратился в Россию. Этот период стал расцветом его литературного таланта, он продолжает работу над «Горем от ума». Грибоедов становится действительным членом Вольного общества любителей российской словесности.
Южный период
В 1825 году служба вновь заставляет Грибоедова вернуться на Кавказ, но уже в январе 1826 года был арестован по делу декабристов. Улики найдены не были, и он снова возвратился на Кавказ. Уже через год ему, как талантливому дипломату, были доверены дипломатические отношения с Турцией и Персией. В 1828 году ему удаётся заключить решающий и такой выгодный для России Туркманчайский мирный договор с Персией, который стал точкой в Русско-персидской войне. После этого Грибоедова назначают министром в Персию.
В августе 1828 года Грибоедов женится в Тифлисе на Нине Чавчавадзе.
Смерть
В январе 1829 года на посольство России в Тегеране нападает толпа мусульман. Все, кто находился в посольстве на тот момент времени, были убиты, в том числе и Грибоедов. Его тело было погребено на горе святого Давида в Тифлисе.
По «Убить пересмешника», а Патрика Зюскинда - по роману «Парфюмер». Перечисленные авторы и произведения – зарубежные, поэтому можно все списать на отсутствие переводов. Но как же тогда быть с отечественными авторами – с Александром Грибоедовым, например?
Детство и юность
Родился будущий писатель и дипломат в Москве. В учебниках по литературе пишут, что произошло это в январе 1785 года, однако специалисты в этом сомневаются – слишком удивительными тогда становятся некоторые факты из его биографии. Есть предположение, что Александр родился лет на пять раньше, а дату в документе написали другую, поскольку на момент рождения его родители не состояли в браке, что негативно воспринималось в те годы.
Кстати, в 1795 году у Александра Грибоедова родился брат Павел, который, к сожалению, скончался еще в младенческие годы. Скорее всего, именно его свидетельство о рождении позже послужило писателю. Саша родился в дворянской семье, которая вела свой род от перебравшегося в Россию поляка Яна Гжибовского. Фамилия Грибоедовых является дословным переводом фамилии поляка.
Мальчик рос любопытным, но в то же время степенным. Первое образование получал на дому, читая книги – отдельные исследователи подозревают, что это связано со скрытием даты рождения. Учителем Саши был популярный в те годы энциклопедист Иван Петрозалиус.
Несмотря на степенность, за Грибоедовым водились и хулиганские выходки: однажды, во время посещения католической церкви, мальчик исполнил на органе народную плясовую песню «Камаринская», чем поверг священнослужителей и посетителей церкви в шок. Позже, уже будучи студентом Московского государственного университета, Саша напишет едкую пародию под названием «Дмитрий Дрянской», что также выставит его в невыгодном свете.
Еще до учебы в МГУ Грибоедов поступил на обучение в Московский университетский благородный пансион в 1803 году. В 1806 поступает на словесное отделение Московского госуниверситета, которое оканчивает через 2 года.
После Грибоедов решает отучиться на еще двух отделениях – физико-математическом и нравственно-политическом. Александр получает степень кандидата наук. Он планирует продолжить обучение и дальше, но планы рушит наполеоновское вторжение.
Во время Отечественной войны 1812 года будущий писатель вступил в ряды добровольческого московского гусарского полка, которым руководил граф Петр Иванович Салтыков. Зачислен был в корнеты вместе с другими выходцами из дворянских семей – Толстых, Голицыных, Ефимовских и других.
Литература
В 1814 году Грибоедов начинает писать свои первые серьезные произведения, которыми становятся очерк «О кавалерийских резервах» и комедия «Молодые супруги», являющаяся пародией на французские семейные драмы.
В следующем году Александр перебирается в Санкт-Петербург, где и заканчивает службу. В Питере начинающий писатель знакомится с публицистом и издателем Николаем Ивановичем Гречем, в чьем литературном журнале «Сын Отечества» позже опубликует некоторые из своих произведений.
В 1816 становится членом масонской ложи «Соединенные друзья», а через год организует свою ложу – «Благо», которая будет отличаться от классических масонских организаций упором на русскую культуру. В это же время писатель начинает работу над «Горем от ума» - появляются первые идеи и наброски.
Летом 1817 года Грибоедов поступает на государственную службу в Коллегию иностранных дел, сначала в качестве губернского секретаря, а позже – в качестве переводчика. В этом же году происходит знакомство Грибоедова с и Вильгельмом Кюхельбекером.
С обоими он сдружится и еще не раз пересечется за свою короткую жизнь. Еще работая губернским секретарем, писатель пишет и издает стих «Лубочный театр», а также комедии «Студент», «Притворная неверность» и «Замужняя невеста». 1817 год ознаменован в жизни Грибоедова и другим событием – легендарной четверной дуэлью, поводом для которой послужила балерина Авдотья Истомина (как всегда, cherchez la femme).
Однако если быть точным, то в 1817-м стрелялись только Завадовский и Шереметев, а дуэль Грибоедова и Якубовича состоялась через год, когда писатель, отказавшись от места чиновника русской миссии в Америке, стал секретарем царского поверенного Симона Мазаровича в Персии. В пути к месту службы писатель вел дневник, в котором фиксировал свое путешествие.
В 1819 году Грибоедов завершил работу над «Письмом издателю из Тифлиса» и стихотворением «Прости, Отечество». Автобиографические моменты, связанные с периодом службы в Персии, также появятся в «Рассказе Вагина» и «Ананурском карантине». В этом же году получил Орден Льва и Солнца первой степени.
Работа в Персии была не по душе писателю, поэтому он даже обрадовался перелому руки в 1821 году, ведь благодаря травме писатель смог добиться перевода в Грузию – поближе к Родине. В 1822 году становится секретарем по дипломатической части при генерале Алексее Петровиче Ермолаеве. Тогда же пишет и издает драму «1812 год», посвященную Отечественной войне.
В 1823 году на три года покидает службу, чтобы вернуться на родину и отдохнуть. На протяжении этих лет живет в Петербурге, Москве и в имении старого товарища в селе Дмитровском. Заканчивает работу над первой редакцией комедии в стихах «Горе от ума», которую дает на рецензию пожилому уже баснописцу . Иван Андреевич по достоинству оценил произведение, однако предупредил, что цензоры не пропустят.
В 1824-м Грибоедов пишет стихотворение «Давид», водевиль «Обман за обманом», очерк «Частные случаи петербургского наводнения» и критическую статью «И сочиняют – врут, и переводят – врут». В следующем году начал работу над переводом «Фауста» , но успел закончить только «Пролог в театре». В конце 1825 года из-за необходимости вернуться на службу был вынужден отказаться от поездки в Европу, вместо этого уехав на Кавказ.
После участия в экспедиции генерала Алексея Александровича Вельяминова пишет стихотворение «Хищники над Чегелем». В 1826 году был арестован и отправлен в столицу по подозрению в декабристской деятельности, однако уже через полгода был выпущен на волю и восстановлен на службе из-за отсутствия прямых доказательств. Тем не менее, слежку за писателем установили.
В 1828 году Грибоедов принял участие в подписании Туркманчайского мирного договора. В этом же году получил Орден Святой Анны второй степени и женился. Больше писатель ничего не успех написать и опубликовать, хотя в его планах было много произведений, среди которых исследователи творчества особенно выделяют трагедии о и . По их словам, Грибоедов обладал потенциалом, не меньшим, чем у .
Личная жизнь
Есть теория, что четверная дуэль 1817 года состоялась из-за короткой интриги Грибоедова с балериной Истоминой, но фактов, доказывающих эту гипотезу, нет. 22 августа 1828 года писатель женился на грузинской аристократке Нине Чавчавадзе, которую сам Александр Сергеевич называл Мадонной Барталоме Мурильо. Обвенчали пару в Сионском соборе, расположенном в Тифлисе (ныне – Тбилиси).
К концу 1828 года Александр и Нина поняли, что ожидают ребенка. Именно поэтому писатель настоял, чтобы жена осталась дома во время его очередной посольской миссии в следующем году, из которой он так и не вернулся. Новость о гибели мужа повергла юную девушку в шок. Случились преждевременные роды, ребенок родился мертвым.
Смерть
В начале 1829 года Грибоедов был вынужден по работе отправиться в составе посольской миссии к Фетх Али-шаху в Тегеран. 30 января на здание, в котором временно располагалось посольство, было совершено нападение многочисленной группы мусульманских фанатиков (больше тысячи человек).
Спастись удалось всего одному человеку, по чистой случайности оказавшемуся в другом здании. Александр Грибоедов был обнаружен среди погибших. Его обезображенное тело узнали по травме левой руки, полученной во время дуэли с корнетом Александром Якубовичем в 1818 году.
Посмертно Грибоедова наградили Орденом Льва и Солнца второй степени. Похоронили писателя, как он и завещал - в Тифлисе, на горе Мтацминда, расположенной рядом с церковью Святого Давида.
- Родители Грибоедова были дальними родственниками: Анастасия Федоровна приходилась Сергею Ивановичу троюродной племянницей.
- Сергей Иванович – отец Грибоедова - был знатным картежником. Считается, что именно от него по наследству писателю досталась хорошая память, благодаря которой он смог стать полиглотом. В его арсенале были французский, английский, итальянский, немецкий, арабский, турецкий, грузинский, персидский и древнегреческий языки, а также латынь.
- Сестра Грибоедова – Мария Сергеевна - была в свое время популярной арфисткой и пианисткой. Сам писатель, к слову, тоже хорошо музицировал и даже успел написать несколько фортепианных пьес.
- Грибоедова и некоторых его родственников художники изобразили на полотне. Жена писателя - единственная, кто был запечатлен на фото.
Библиография
- 1814 – «Молодые супруги»
- 1814 – «О кавалерийских резервах»
- 1817 – «Лубочный театр»
- 1817 – «Притворная неверность»
- 1819 – «Письмо издателю из Тифлиса»
- 1819 – «Прости, Отечество»
- 1822 – «1812 год»
- 1823 – «Давид»
- 1823 – «Кто брат, кто сестра»
- 1824 – «Телешовой»
- 1824 – «И сочиняют – врут, и переводят – врут»
- 1824 – «Горе от ума»
- 1825 – «Хищники на Чегеме»
Ни на кого не глядя, четко печатая шаг, полномочный посол России Грибоедов поднялся по лестнице пышного дворца шаха. Мимо карликов в пестрых одеждах с кривыми ятаганами. Мимо кланяющихся придворных, услужливо приглашавших его в комнату для церемониального переодевания (там полагалось снять обувь и надеть специальные красные чулки). Мимо, мимо… На лицах придворных отразились смятение и ужас: они просто не знали, что делать в таких странных случаях. А Грибоедов так и вошел в сапогах в золоченый зал публичных аудиенций. Неслыханная дерзость - появиться перед шахом обутым!
Шах Фетх-Али, он же Баба-ханШах Фетх-Али, или Баба-хан, был внушительного вида старец с горбатым мясистым носом и чрезвычайно холеной бородой. Говорили, что эта борода - самая длинная и красивая во всей Персии. У него в гареме содержалось 800 жен и наложниц. От них имелось 68 сыновей и 53 дочери, а все потомство (включая внуков и правнуков) насчитывало 935 человек, что для Тегерана составляло ощутимый прирост населения. В этот день по церемониалу приема иноземных послов шах был облачен в парадные одежды жесткого красного сукна, шитые серебром и золотом, усыпанные жемчугами и бриллиантами. На груди, будто броня, - золотой диск размером с блюдо. За плечами – тяжелые золотые крылья. На голове - парчовый тюрбан с султаном из перьев, украшенный крупными топазами. Все вместе весило килограммов тридцать. Ни пошевелиться, ни сесть. Рабы обмахивали его павлиньими опахалами, повсюду курились благовония в драгоценных курильницах…
Грибоедов почтительно, но коротко поклонился, не прикладывая руки ко лбу. И… уселся в одно из роскошных кресел, стоявших вдоль стен. Эти кресла предназначены были для чего угодно, но только не для того, чтобы на них сидеть в присутствии шаха. Это не позволялось никому и никогда. Но Грибоедов поступил именно так. И все полтора часа аудиенции провел в удобной и непринужденной позе, а старый шах, властитель Вселенной, стоял перед ним, словно разряженная кукла. И только глазами сверкнул грозно, когда иноверец еще и ногу на ногу закинул, выставив на обозрение свой сапог…
После, через много лет, такую дерзость русского полномочного посла (вазир-мухтара, если на фарси) объясняли интересами страны. Мол, нужно было утвердить престиж России. Но англичане, пользовавшиеся при дворе шаха большим влиянием, никогда не позволяли себе ничего подобного. И в красные чулки облачались, и кланялись как положено, и уж конечно не садились… Нет, дело не в одних только интересах России. Грибоедов всегда был дерзок до отчаянности и смирять себя не умел, да и не желал. С юности его самолюбие было ранено…
Бастард
Характерен диалог из одной повести, написанной близкой знакомой Александра Сергеевича (повести, где все герои имели реальных прототипов): литературного двойника Грибоедова спрашивают: «А который тебе год?» - «Матушка мне считает восемнадцать лет; но я не верю женской хронологии, а думаю, что мне гораздо больше». Относительно даты рождения Грибоедова в его биографиях - страшная путаница. Сам он в послужных списках указывал то 1795 год, то 1793-й, а с некоторых пор - исключительно 1790-й. То есть выходит, что он появился на свет за два года до того, как его мать вышла замуж. То есть был незаконнорожденным.
Саша Грибоедов в юности
Кто был настоящим отцом Александра - загадка. Его матушка Анастасия Федоровна Грибоедова - девица с приданым и большими светскими связями - в 1792 году вышла замуж за человека без состояния, незнатного, невежественного, много старше ее и к тому же пьяницу, секунд-майора Сергея Ивановича Грибоедова. Однофамилец – хороший выход, когда нужно скрыть, что сын записан на твою девичью фамилию. Довольно быстро Анастасия Федоровна разъехалась с мужем, опасаясь дурного влияния на детей: Сашу и Марию, которую она родила в браке. Впрочем, видимо, был еще один ребенок. Исследователям удалось найти сведения о том, что в церкви Успения в Москве 18 января 1795 года младенец Павел, сын Сергея Ивановича Грибоедова, был крещен пяти дней от роду. Куда потом делся этот ребенок - неизвестно. Судя по всему, умер в младенчестве. Что, видимо, и позволило «легализовать» пятилетнего Александра, записав его на дату рождения умершего младшего брата.
В Московский университет Александр, согласно бумагам, поступил 11 лет от роду. И кто знает, сколько тайных обид он перенес по этому поводу от своих 16-летних однокашников, - ну как тут не сделаться желчным и вспыльчивым! Зато учился Грибоедов блестяще, был большим эрудитом и, окончив два факультета, словесности и права, не ограничился степенью кандидата и готовился сдавать на доктора. Кроме прочего, это сулило чин 8-го класса по Табели о рангах, что давало право на потомственное дворянство (вещь далеко не лишняя для Грибоедова, ведь история с незаконным рождением могла выплыть на свет, и тогда его дворянство по праву рождения стало бы недействительным).
Но тут - война, продвигался по русской земле все дальше и дальше, и Саша, поддавшись порыву, бросил университет и пошел добровольцем в спешно формировавшийся гусарский полк. Набирали туда всех подряд, обучить и снабдить оружием не успели и, когда Наполеон подошел к Москве, просто эвакуировали полк в Казань. По дороге корнет Грибоедов простудился и заболел, и его оставили во Владимире. Больше он в строй не вернулся: патриотический порыв быстро остыл, и матушка исхлопотала ему перевод в адъютанты к генералу Кологривову - «для производства письменных дел». Александр просидел в белорусской глуши, в Бресте-Литовском почти три года, дожидаясь окончания войны, чтобы выйти в отставку. От скуки как-то раз забрался в иезуитский костел на хоры, сел к органу. Ноты были раскрыты, и он заиграл. Грибоедов ведь был прекрасный музыкант. Монахи, у которых тем временем началась обедня, решили, что в неурочное время явился органист. Вдруг смолкли торжественные звуки баховской фуги, и с хоров зазвучала камаринская. Это была шуточка вполне в его духе…
И вот в 1815 году Грибоедов явился в Петербурге. Мать снова выхлопотала ему назначение - на этот раз в Коллегию иностранных дел. И сумела воспользоваться своими связями, чтобы ввести сына в большой петербургский свет (она много, действительно очень много делала для него!). Из воспоминаний современников: «Он принес из военной жизни репутацию отчаянного повесы, дурачества которого были темою множества анекдотов, а в Петербурге снискал славу отъявленного и счастливого волокиты, гонявшегося даже и за чужими женами». Все это шло ему на пользу в свете - говорили, что Грибоедов имеет способность влюблять в себя все окружающее. Мало того, что музыкант, он еще сам сочинял музыку, писал стихи, был острослов, эрудит, обладал холодным и острым умом. Да и на службе сумел себя зарекомендовать. Про таких говорили: обещает далеко пойти…
Грибоедов в гусарах
Подвел характер! Александр, по петербургской моде увлекавшийся театром и сам пописывавший пьесы во французском духе, был вхож за кулисы. И вот однажды мать его светского приятеля, кавалергарда Василия Шереметева, попросила его что-то придумать, чтобы отвадить Васеньку от любовницы, балерины Авдотьи Истоминой («Блистательна, полувоздушна, Смычку волшебному послушна, Толпою нимф окружена, Стоит Истомина; она, Одной ногой касаясь пола, Другою медленно кружит, И вдруг прыжок, и вдруг летит, Летит, как пух от уст Эола; То стан совьет, то разовьет И быстрой ножкой ножку бьет»). Юный граф Шереметьев в балерину был так отчаянно влюблен, что мог, чего доброго, жениться. И вот матушка тревожилась…
Вскоре Истомина в очередной раз бурно поссорилась с ревнивцем Шереметевым, и Грибоедову представился случай. На правах хорошего приятеля он пригласил Авдотью Ильиничну отужинать после спектакля. Повез к себе на квартиру, которую делил с другим своим приятелем - графом Завадовским, прозванным Англичанином за то, что тот долго жил в Лондоне. Вскоре пришел и сам Завадовский и стал, как после на следствии выразилась Истомина, «предлагать мне о любви, но в шутку или на самом деле - того не знаю». Дело кончилось тем, что Грибоедов избавил ее от приставаний, отвезя домой.
Портрет Авдотьи Истоминой
Когда Шереметев стал выпытывать у нее, где была, Истомина сначала молчала. Но он (по тем же показаниям Истоминой на следствии) «вдруг вынул из кармана пистолет и, приставивши его прямо ко лбу, сказал: «Говори правду, или не встанешь с места - даю тебе на этот раз слово. Ты будешь на кладбище, а я в Сибири». В общем, балерина со страху призналась и в том, чего не было. Шереметев даже долго не мог выбрать, кому же слать вызов - Завадовскому или Грибоедову. Известный бретер Якубович разрешил это затруднение. Пусть Шереметев стреляется с Завадовским, а Грибоедова под каким-нибудь предлогом вызовет он, Якубович. Найти предлог при вспыльчивом характере Александра оказалось проще простого… Сговорились так: сначала Якубович с Грибоедовым выступают в роли секундантов у первой пары дуэлянтов, а сами дерутся потом. Третьим секундантом взяли Каверина («К Talon помчался: он уверен Что там уж ждет его Каверин. Вошел: и пробка в потолок»). Условия - самые жестокие: сходиться с восемнадцати шагов, стреляться - с шести. Это было посерьезнее пушкинской дуэли с Дантесом, когда сходились с двадцати шагов, а барьер составлял десять шагов. Шансов на бескровный исход у Грибоедова практически не оставалось…
Портрет Василия Шереметева
12 ноября 1817 года в два часа пополудни съехались на Волковом поле. В последний момент стороны чуть было не примирились. Завадовский извинился перед Шереметевым, обещал никогда более не видаться с Истоминой и даже уехать обратно в Англию. Шереметев колебался. Дело должны были решить секунданты. Каверин стоял за мировую. Якубович, даром что бретер, и тот согласился. Но Грибоедов вдруг сказал: «Мы же дали слово»… «Сам не знаю зачем, черт меня дернул!» - досадовал он позже, когда поправить уже ничего было нельзя… Шереметев выстрелил первым, на ходу, и промахнулся. Тогда Завадовский усмехнулся, дошел до барьера и стал долго целиться, играя на нервах. Шереметев, стоявший в шести шагах от него, сорвался и в нарушение дуэльного кодекса закричал, что если будет промах, то он найдет случай убить противника, как собаку. Тогда Завадовский выстрелил. В живот. «Поверженный Шереметев навзничь упал и стал нырять по снегу, как рыба», - описывал дальнейшее Каверин. Сам же он, наклонившись над раненым, не нашел ничего лучше, чем сконфуженно сказать: «Вот тебе, Вася, и репка!». О том, чтобы теперь же стреляться секундантам, речи не шло - нужно было оказать помощь раненому. Шереметева привезли домой. Через 26 часов его не стало…
Оставшихся в живых участников дуэли наказали, но мягко. Завадовскому предложили на время покинуть отечество, и тот уехал в свой любимый Лондон. Каверин отсидел на гауптвахте. Якубовича перевели в армейский полк, на Кавказ, где его вскоре ранили в голову, и он всю жизнь потом носил черную повязку. Грибоедова целый год не трогали - маменька выхлопотала для него полное прощение. Но Якубович успел рассказать о его роли в дуэли, изрядно сгустив краски, и в светских гостиных стали оскорбительно перешептываться при его появлении…
Дмитрий Белюкин, иллюстрация к «Евгению Онегину»
Хуже всего были муки совести. Грибоедов решил наказать себя сам, и наказание выбрал преоригинальное: отказ от всякой лжи. С этих-то пор он и стал указывать 1790 год рождения, фактически признав себя бастардом. Поступок, требовавший в те времена большого мужества. В конце концов мать поняла, что в таком состоянии Александру в Петербурге оставаться незачем, да и пересудам надо было положить конец. Анастасия Федоровна стала хлопотать о назначении сына куда-нибудь за границу, в дипломатическую миссию. Переговоры с сильными мира сего велись за спиной у Александра. Рассматривалось два варианта: заокеанская Филадельфия или Тегеран. Второй вариант показался выгоднее, и судьба Грибоедова была решена.
Он довольно холодно относился к матери, но понимал, что она и так достаточно настрадалась из-за его появления на свет, и не считал себя вправе перечить… Хотя и очень не хотел ехать. Писал другу: «Я принужден на долгое время отлучиться от всякого общения с просвещенными людьми, с приятными женщинами, которым я сам могу быть приятен. (Не смейся: я молод, музыкант, влюбчив и охотно говорю вздор, чего же им еще надобно?)»
Кавказский пленник
Он уезжал не просто от приятных, светских женщин. Он уезжал от большой любви, которую тщательно скрывал от чужих глаз. Его биографы до сих пор не докопались до истины: кто же была эта женщина? Видимо, светская красавица, видимо, замужем. Александр Сергеевич говорил только, что из-за нее «в грешной своей жизни чернее угля выгорел». Сохранилось еще неотправленное письмо ей, написанное с Востока: «Вы увлекли меня далеко от посторонних в уединенную, боковую комнату, к широкому окошку, головой приклонились к моей щеке, щека у меня разгорелась, и подивитесь! Вам труда стоило, нагибались, чтобы коснуться моего лица, а я, кажется, всегда был выше вас гораздо. Но во сне величины искажаются, а это сон, не забудьте. Тут вы долго приставали ко мне с вопросами: написал ли я что-нибудь для вас? - вынудили у меня признание, что я давно отшатнулся, отложился от всякого письма, охоты нет, ума нет - вы досадовали. - Дайте мне обещание, что напишете. - Что же вам угодно? - Сами знаете. - Когда же должно быть готово? - Через год непременно. - Обязуюсь. - Через год, клятву дайте… И я дал ее с трепетом. Во сне дано, наяву исполнится». И через год он действительно написал - пьесу «Горе от ума». Это было удивительно: оказавшись среди восточной экзотики, писать о Москве…
Якубович
По дороге в Персию, на Кавказе, ему встретился сосланный Якубович, и отложенная дуэль состоялась. На этот раз обошлось без жертв, правда, у Грибоедова на всю жизнь осталась искалеченной кисть левой руки. Зато теперь он был свободен от прошлого. И вот наконец после многомесячного путешествия он прибыл в Тегеран. Русская миссия в Персии (в стране, с которой то затухала, то вновь разгоралась война за Кавказ) существовала в зачаточном состоянии. Возглавлял ее совершенно случайный человек - лекарь, итальянский подданный. На таком фоне Грибоедов быстро выдвинулся и сумел обратить на себя внимание всесильного проконсула Иберии генерала Ермолова, под присмотром которого была русская миссия в Персии. И Ермолов перевел Грибоедова в свой штаб. Это было уже перспективно… Прославленный генерал полюбил Грибоедова всем сердцем, да и Александр был чрезвычайно увлечен Ермоловым, судя по письмам домой. Ермолов продвигал его в чинах, легко отпустил в двухгодичный отпуск в Россию, чтобы Грибоедов показал там «Горе от ума» (цензура, впрочем, пьесу не пропустила, и ни на сцене, ни в печати при жизни Грибоедова в России она не появилась, за исключением отрывка в альманахе Булгарина). Наконец, Ермолов спас его от верной гибели в 1826 году, когда после восстания декабристов на Грибоедова пало подозрение в соучастии. За ним в штаб Ермолова явился фельдъегерь с предписанием «арестовать коллежского асессора Грибоедова со всеми принадлежащими ему бумагами, употребив осторожность, чтобы он не имел времени к истреблению их, и прислать как оные, так и его самого в Петербург к его императорскому величеству». Ермолов, рискуя собственной головой, предупредил Александра и дал ему время уничтожить бумаги, среди которых многое могло показаться суду доказательством вины.
Строго говоря, ни в каком тайном обществе Грибоедов не состоял. Хотя и весьма близко дружил в Петербурге с зачинщиками бунта, а с Одоевским даже делил долгое время квартиру. Его не взяли в «Союз спасения»… по соображениям морали. Дело в том, что участники тайного общества заранее считали себя великими людьми, делающими историю. И даже в быту вели себя соответственно - так, чтобы перед историей не было стыдно. Они не играли в карты, не танцевали на балах, не говорили пустяков (ну во всяком случае им так казалось). Наконец, они никогда не лгали даже в мелочах. И потом, после провала восстания, на следствии они давали удивительно правдивые и гибельные для самих себя показания, даже если таким образом выдавали своих друзей - принцип есть принцип, и нарушать его не полагалось ни при каких обстоятельствах… А тут - Грибоедов с его волокитством, мимолетными любовными связями (иной раз - даже с женами собственных друзей), сочинением водевилей, дерзкими выходками… Кроме того, Александр промолчал, когда в имении его матушки жестоко подавляли крестьянские волнения, а это в глазах противников крепостничества - декабристов было уже решительно непростительно. Впрочем, накануне восстания, когда Грибоедов приезжал в Петербург показать свою обличительную пьесу, к нему стали присматриваться. Он уже не казался таким пустым человеком, и ему давали поручения: например, передать что-то Южному обществу по дороге на Кавказ или осторожно прощупать почву относительно его шефа, Ермолова: не поддержит ли авторитетный генерал грядущее восстание?.. Словом, хоть Грибоедов и не был участником Общества, но компрометирующих моментов среди его бумаг было предостаточно - для каторги бы хватило…
Итак, его привезли в Петербург и посадили на гауптвахту при Главном штабе - туда сажали тех, чья вина была не очевидна, поскольку мест в казематах Петропавловской крепости уже не оставалось. Грибоедов и там сумел устроиться, подкупив надсмотрщика: по ночам тот… водил его играть на фортепиано в кондитерскую на Невский проспект. В конце концов за неочевидностью вины и благодаря хлопотам высокопоставленных родственников, которых упросила матушка, Грибоедов был освобожден. Таких, как он, были считанные единицы - почти всех подозреваемых осудили на каторгу.
Он даже удостоился аудиенции у императора, где осмелился просить о помиловании друга - Одоевского. Николай I счел это дерзостью и велел как можно быстрее отправить Грибоедова обратно на Кавказ. А там как раз развивались драматические события. Дело в том, что император терпеть не мог Ермолова, власть которого на Востоке становилась слишком велика. И сместил военачальника, назначив вместо него генерала Паскевича. Все птенцы гнезда ермоловского в одночасье были отправлены в отставку. Кроме… Грибоедова. И дело тут даже не в том, что Паскевич был его родственником (мужем двоюродной сестры). А в готовности Александра служить новоиспеченному проконсулу еще более рьяно, чем он служил Ермолову. Отставленный Ермолов только головой покачал, узнав об этом. Ведь в трусости и предательстве автор «Горя от ума» замечен никогда не был… Но у Грибоедова были свои причины. Дело в том, что Паскевич, в отличие от Ермолова, политическими талантами не блистал. Следовательно, было где развернуться талантам самого Грибоедова. Теперь, при начальнике, которым легко было манипулировать, он сделался настоящим, хотя и тайным хозяином Кавказа. Не только приказы и реляции - даже личную переписку Паскевича он вел сам, и все поражались: отчего это у безграмотного генерала сделался вдруг блистательный стиль письма?.. Вокруг шептались: «Для Паскевича все, что ни скажет Грибоедов, - свято». Но Александр ничуть не смущался из-за пересудов - перед ним открывалось поле деятельности поистине государственного масштаба…
Переговоры в Туркманчае. Параскевич в качестве свадебного генерала, Грибоедов (сидит спиной у торца стола) – главное действующее лицо
Он сам вел с персами очередные переговоры о мире в деревне Туркманчай. И сумел добиться многого: персы отдали России Эриванское и Нахичеванское ханства (Восточную Армению), согласились на русский флот на Каспии, большую контрибуцию и возвращение на родину всех русских подданных, оказавшихся в иранской неволе… Туркманчайский мирный договор на подпись к императору Николаю Грибоедов повез сам. Это был его триумф - в Петербурге его встречали выстрелом из пушки Петропавловской крепости. Его пожаловали чином статского советника, наградили орденом Святой Анны в алмазах и … состоянием. Наконец он был избавлен от необходимости бороться за место под солнцем. И стал мечтать об отставке, с тем чтобы заняться более приятными вещами, чем служба, - музыкой и литературой…
В его жизни снова замелькали женщины. Жена Булгарина Леночка (Грибоедов не слишком обременял себя благодарностью, в том числе и за печатание отрывков из «Горя от ума», из-за которого Булгарин сильно рисковал), балерина Катенька Телешова… С ней у Александра, впрочем, уже несколько лет тянулась связь. Поначалу он был сильно влюблен. Отбил ее у генерал-губернатора Петербурга Милорадовича. Бегал на каждый спектакль, пожирая Катеньку глазами из-за кулис… Добился взаимности, написал ей стихи, опубликовал и… вдруг охладел. Писал другу: «Меня с ног сшибло, что теперь все так открыто, завеса отдернута, сам целому городу пропечатал мою тайну, и с тех пор радость мне не в радость. Рассмейся!» Но Телешова Грибоедова не отпускала, хотя и мучилась бесконечными его изменами…
Характер его с годами не улучшился. Как-то раз собралось большое общество, чтобы послушать его чтение «Горя от ума» (это цензурой не возбранялось). Грибоедов уселся, положил рукопись на столик, приготовился. И тут черт дерни Василия Михайловича Федорова, сочинителя плохой драмы «Лиза, или Следствие обольщения и гордости», подойти и взять грибоедовскую рукопись. «Ого, - сказал старик, - тяжеленька: стоит моей «Лизы»! Грибоедов зло поглядел на него и сказал: «Я не пишу пошлостей». И дальше, как Федоров не извинялся, все не хотел его простить и даже читать отказался, пока Федоров в зале. Даром хозяин пытался сгладить ситуацию, говорил: «А вот мы в наказание Василия Михайловича в задний ряд кресел посадим». - «Сажайте, куда угодно, но я при нем читать не буду», - настаивал Грибоедов, и сигарку закурил. Бедняга Федоров краснел, бледнел, чуть не плакал, и, наконец, взял шляпу: «Очень жалею, Александр Сергеевич, что невинная шутка моя была причиной такой неприятности, но чтобы не лишать хозяина и гостей удовольствия слышать вашу комедию, я ухожу». В этот момент старика было жаль всем, кроме Грибоедова, который, одержав очередную победу (даже и над таким противником) сделался весел…
Вся эта светская круговерть, по которой на Кавказе так скучал Александр, была прервана в одночасье вызовом министра иностранных дел Нессельроде. От Грибоедова требовалось снова отправиться в Персию, чтобы возглавить там русскую миссию. Александр Сергеевич, не желавший уезжать из Петербурга, да и предвидевший, что персы не простят ему унизительного Туркманчайского мира, нашел, как ему казалось, остроумный выход из положения: убедил Нессельроде, что для успешного ведения дел в Тегеране необходима не миссия, а чрезвычайный и полномочный посол - иначе, мол, Россия окажется в невыгодном положении по сравнению с Англией. Грибоедов знал: его самого не могут сделать послом. Ну просто не могут! Посол - это должность, равная министерской, а он всего лишь статский советник. Но… Через несколько дней ему сообщили, что император подписал его назначение на должность полномочного посла. Александр Сергеевич еще думал отказаться (он рассудил, что в Тегеране ему не будут рады после того, как он вынудил их подписать столь невыгодный Туркманчайский мир).
Дело снова решила мать - за сына она теперь была спокойна, но ей нужны были средства, чтобы обеспечить будущее дочери. Анастасия Федоровна разыграла целую сцену в часовне Иверской Божией Матери, где перед иконой взяла с Александра клятву продолжить службу. Он не привык ей перечить, и судьба понесла его к гибели…
Натела Ианкошвили, «Портрет Нины Чавчавадзе»
Тегеранская катастрофа
По пути, в Тифлисе, он неожиданно женился. Нине Чавчавадзе было всего 16 лет, ему - 38. Они были знакомы всего ничего, несколько недель. Даже разговаривали мало - все больше играли в четыре руки на фортепиано… Она знала на память много музыки, в том числе и той, что когда-то сочинил Грибоедов. Потом он заболел желтой лихорадкой, а она его выхаживала. «Нина не отходила от моей постели, и я на ней женился», - написал Александр Сергеевич домой.
Они венчались спешно и с нарушением формальностей - Грибоедов пренебрег правилом получать разрешение на брак от своего непосредственного начальника - Нессельроде. Причем Александр еще не оправился от лихорадки, и в церкви ему стало дурно. Он явно спешил: жить, любить… Словно понимал, что судьбой ему отпущено уже совсем немного…
Вскоре молодожены отправились в путь. В Тегеран Александр Сергеевич взять жену не решился - оставил ее в относительно безопасном Тавризе, в доме у знакомых англичан. На прощание сказал: «Не оставляй костей моих в Персии, если умру там. Похорони меня в Тифлисе, в монастыре Святого Давида». Нина решила, что это шутка, и, улыбаясь ему светло и радостно, обещала все исполнить…
Георгий Савицкий, «Чтение стихов княжна Н.Чавчавадзе и А.Грибоедов»
И вот Грибоедов оказался в Тегеране. Его предчувствия сбывались: теперь его здесь все ненавидели и считали виновником унижения Персии. Можно было повести себя дипломатично, попытаться сгладить углы… Можно было согласиться дать шаху отсрочку с выплатой контрибуции - Грибоедов не пожелал. Не понял даже прозрачного намека, когда в качестве выплаты ему прислали… алмазные пуговицы, срезанные с халатов жен наследника престола (это ли не мольба о пощаде разоренного хана?). Александр Сергеевич пошел напролом. После скандального приема у шаха он допустил - совершенно осознанно, ибо был чрезвычайно умен, - еще ряд бестактностей. Как-то ночью к нему в посольство через весь город пробрались две женщины-армянки из гарема Алаяр-хана. Вазир-мухтар, он же Грибоедов, велел принять их - по Туркманчайскому трактату Персия обязалась выпустить всех плененных российских подданных, а Армения теперь входила в состав Российской империи… Но с точки зрения ислама это было чудовищное преступление - оставить женщин, обращенных в мусульманство (пусть и насильно), под одной крышей с посторонними мужчинами на ночь.
Наутро к Грибоедову был послан евнух гарема, откуда сбежали женщины. Униженно кланяясь, он просил вернуть жен Алаяр-хану. Грибоедов ответил, усмехаясь: пусть Алаяр-хан обратится в российское министерство иностранных дел, к графу Нессельроде. Может быть, тот и сделает оговорку в Туркманчайском трактате для Алаяр-хана… Евнух вернулся в гарем ни с чем, а ночью… сам сбежал в русское посольство. Он тоже оказался армянином! Это стало последней каплей.
Вид Тегерана, XIX век
Был созван шариатский суд. Жены и евнух были собственностью, которая охранялась законами ислама. Кяфирам (то есть неверным) не прощалось нарушение этих законов… Несколько десятков персов ринулись к зданию русского посольства с криками и оскорблениями. Грибоедов велел дать по ним залп холостыми зарядами. Тут случилось непредвиденное: один из персов упал мертвым - не понятно, как это произошло. Может быть, его убил кто-то из своих. Окровавленное тело отнесли в мечеть, и муллы потребовали джахата. Священной войны, чтобы смыть кровь правоверного кровью его убийцы-кяфира.
На следующий день, 30 января 1829 года, к посольству бросилась уже стотысячная разъяренная толпа. Это был конец. Казаки отстреливались до последнего патрона, Грибоедов, вооруженный лишь саблей, бросился к ним на подмогу. Убито было 37 человек - все, кто был в посольстве (кроме одного секретаря, посланного с утра за защитой к шаху). Над телами погибших издевались несколько дней. Таскали по улицам, привязав к ним дохлых кошек и собак. Рубили на куски. Потом свалили в яму…
Нине Грибоедовой долго не говорили правды - она была беременна. Объясняли отсутствие писем от мужа его болезнью. Но накануне родов она подслушала чей-то разговор и все узнала. Ребенок умер через час после рождения…
Извиняться за происшествие шах послал в Петербург своего внука. Помимо велеречивых уверений, что все свершилось помимо воли Баба-хана, Николай I получил еще алмаз «Шах», один из самых знаменитых камней мира. Цену крови Грибоедова… Но России нужен был мир с Тегераном, ведь готовилась война с Турцией. Единственное, что потребовали от персов, - это вернуть на родину тело Александра Сергеевича.
Строго говоря, выполнить это условие было невозможно: тела погибших были обезображены, да и слишком долго пролежали в яме. Персы рассудили так: русским нужно не тело, а имя. Велено отдать Грибоеда - значит, будет им Грибоед (полностью фамилию вазир-мухтара они не выговаривали). Извлекли из ямы то, что лучше всего сохранилось, собрали по кускам, положили в закрытый гроб и повезли на арбе (а как иначе преодолеть горные дороги?). По легенде, на Кавказе арбу со страшным грузом случайно встретил петербургский приятель и тезка Грибоедова - Пушкин. Спросил: «Откуда вы?» - «Из Тегерана». - «Что везете?» - «Грибоеда». Пушкин снял картуз и склонил голову…
Нина похоронила останки, как ей завещал муж: в Тифлисе, в монастыре. Поставила на могиле памятник с надписью: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской; но для чего пережила тебя любовь моя?» Она мало знала его, но любила всей душой. Долгие 28 лет, до самой своей смерти, Нина хранила верность Грибоедову. Что касается Анастасии Федоровны, она, как мать, потерявшая сына на государственной службе, получила от императора вспомоществование - 30 тысяч рублей - и вскоре умерла. Все было оставлено в наследство дочери…
Ирина Стрельникова # совсемдругойгород
P.S. Читатели из Еревана просят добавить, что «Горе от ума» все же было однажды поставлено на сцене при жизни Грибоедова на территории Российской империи – в Эриванской крепости, вскоре после заключения того самого Туркманчайского мирного договора, по которому Восточная Армения присоединилась к России. Видимо, это было сделано, как признание личных заслуг Грибоедова в этом присоединении.
Алмаз Шах – цена за смерть Грибоедова
Дворец шаха в Тегеране