Финальная точка в нашем разводе была поставлена год назад – а я до сих пор не могу до конца прийти в себя. И речь не о сожалениях: я хотела развестись, и самым сложным было то, что развод стоил мне уйму нервов и денег. Проблема в другом: мое восприятие мира и места в нем изменилось.
Оглядываясь назад, я понимаю, что одно из самых разрушительных последствий развода по суду – утрата вами чувства, что вы способны на что-то повлиять. Многим из нас, угодившим в трясину сложных разводов, – а таких, если верить статистике, порядка 5%, – раньше не доводилось сталкиваться с юристами, разве что по делам наследства или покупки дома. Мы не были готовы к тому, что, несмотря на космические цены на услуги адвокатов, бракоразводный процесс превратится в серию бесконечных исков, отсрочек, уловок и лжи. К тому, что будем чувствовать себя наблюдателем игры в пинг-понг между двумя адвокатами.
Хуже всего то, что все это сказывается на нашей жизни. И дело не только в том, что вы не контролируете развод, – в этой игре в кошки-мышки вы теряете внутренние ценности и самоощущение.
Но все можно исправить. Главное – быть активным, деятельным. И вот что для этого нужно.
1. Ставьте новые цели
Вернуть себе способность действовать можно только действуя. Ставя перед собой новые цели – истинные, те, что отражают ваши ценности и стремления, – вы сможете вновь оказаться «за рулем» своей жизни.
Кстати, исследования доказывают, что записывать цели гораздо полезнее, чем просто их обдумывать. И да – в данном случае писать карандашом или ручкой лучше, чем печатать.
Примите осознанное решение не говорить о разводе так, словно этот процесс все еще продолжается
Определившись с целями, важно составить план действия, чтобы перевести их из числа абстрактных во вполне конкретные. Это поможет справиться с прокрастинацией и использовать любые сигналы и подсказки извне. Простой пример: если одна из ваших целей – вновь начать общаться с новыми людьми, и вы обдумываете ее вполне конкретно, то объявление о поиске волонтеров станет для вас «звоночком» и заставит действовать.
2. Постарайтесь справиться с сожалениями
Чтобы действительно оставить развод позади, перестаньте проигрывать в голове реализованные сценарии: в первую очередь, решение вступить в брак с этим человеком, а также детали бракоразводного процесса. Исследования показывают, что из-за бесплодных размышлений вы рискуете завязнуть в прошлом.
Примите осознанное решение не говорить о разводе так, словно этот процесс все еще продолжается. Мысли формата «если бы»: «если бы только я не вышла за него», «если бы я раньше начал действовать» – заставляют вас чувствовать себя беспомощным. Если вы продолжаете самобичевание за то, что совершили, – пожалуйста, обратитесь за помощью.
3. Расширьте представление о себе
Перемены большинству из нас даются нелегко, а развод – это не просто возвращение от статуса «замужем» к статусу «одна» или «один»: это масса разных перемен. В своей книге «Переходы: поиск смысла жизненных изменений» Уильям Бриджес главной из них называет «процесс дезидентификации», характеризуя его как изнанку бракоразводного процесса.
Сам он был профессором литературы, а потом начал писать, преподавать и консультировать. Переход от престижного титула к описанию своих занятий в цепочке глаголов дался ему сложнее и болезненнее, чем он предполагал. Даже несмотря на то что вы, возможно, больше не хотели быть «женой Джима» или «мужем Лили», вы можете почувствовать, что лишились важной части своего «Я».
Чем сложнее наш образ самих себя, тем более стойкими мы оказываемся во времена стрессов, тем надежнее защищены от негативных эмоций
Исследование, проведенное адвокатом по семейным делам Патрицией Линвилль, показывает, что чем сложнее наш образ самих себя, тем более стойкими мы оказываемся во времена стрессов и неудач и тем надежнее защищены от негативных эмоций. Она рассматривала случаи двух разведенных женщин: одна оправилась от разрыва достаточно легко, вторая долго – «барахталась», пытаясь справиться с ситуацией.
Женщина с более объемным представлением о самой себе: теннисистка, адвокат, коллега, сестра, мать, садовод, любительница горных лыж – сохранила большую часть себя, лишившись статуса жены, чем вторая женщина, изначально определявшая себя только как жену и юриста.
Важно пересмотреть позицию по отношению к самому себе, дать себе новое определение.
4. Сделайте символический жест
Изменения в жизни в буквальном смысле могут вытолкнуть вас из прошлого в настоящее. Часто тем, кто пытается оправиться после развода, помогают перемены в стиле одежды или более кардинальное изменение внешности, ремонт квартиры (особенно если это все то же место, где они жили со своим супругом). Некоторым женщинам придает сил их девичья фамилия.
И мужчины, и женщины говорят, что им стало лучше после того, как они сделали что-то новое, неожиданное, то, чего не могли позволить себе в браке: отправились путешествовать в одиночку, поехали на рыбалку, сделали что-то только для себя.
Моим символическим жестом стало то, что я вновь начала носить обручальное кольцо, три года пролежавшее в комоде. Я поняла: несмотря на то, что платил за кольцо мой бывший муж, выбирала я его сама, без него, так что эмоциональной привязки тут как таковой нет. Мне нравится, как оно смотрится, и к тому же, учитывая все расходы на адвокатов, я полностью оплатила его стоимость, и не раз. Так что я снова ношу его – на правой руке.
5. Сосредоточьтесь на том, что можете контролировать
Нужно отпустить свой ужасный опыт и двигаться вперед. Если вам трудно: вы никак не можете перестать думать об ошибках, которые совершили, об упущенных возможностях, вас захлестывают негативные эмоции, вы тонете в сожалениях – пожалуйста, обратитесь за помощью к специалисту.
Ставьте цели, работайте над их достижением – шаг за шагом. Все еще впереди.
Пэг Стрип (Peg Streep) – публицист, автор книг-бестселлеров об отношениях в семье, в том числе – «Плохие матери: как преодолеть последствия семейной травмы» («Mean Mothers: Overcoming the Legacy of Hurt», William Morrow, 2009).
Вопрос психологу
Здравствуйте! Очень надеюсь на Вашу помощь...Меня зовут Елена. Мне 26 лет. Вот уже 20 лет я не живу, а тяну время своей жизни. Начну с самого детства, потому что считаю, что все мои проблемы родом из детства. Сколько себя помню (до 6ти лет) я всегда души не чаяла в отце и ребенком не замечала какой он на самом деле. Всю сознательную жизнь он пил и бил мать. Отчетливо помню момент, когда моя чистая искренная любовь к отцу переросла в ненависть. Я играла с куклами, а в другой комнате отец начал орать и бросаться на мать с кулаками (до этого я такого не видела), я подбежала и обняв его руками за колени (мой рост в 6 лет большего не позволял), клятвенно просила и умоляла не бить маму,а он в ярости меня не послушав отшвирнул как котенка в сторону и продолжил на моих глазах бить мать. тогда-то моя любовь к нему и начала превращаться в ненависть. Однажды я попросила у него денежку на мороженное, увидев, что у отца деньги есть, а он сказал мне, чтоб я не просила, у него для меня нет денег. Мне было больно осознавать, что это мой родной отец мне говорит, ведь мороженное тогда стоило копейки...Я взрослела, скандалы все также продолжались, как только выпьет отец, так мать и бил. В школе я учиться на отлично не могла, ток как с мамой мы неделями не жили дома, он домой нас не пускал. Однажды избил меня, потому что я пыталась мать впустить в квартиру, когда он запретил мне это делать, я лежала в больнице с сотрясением головного мозга и сломанным носом-это было в мои 15 лет. Я начала встречаться с хорошим молодым человеком, в компаниях я начала пить, потом поступила в техникум(на вуз денег не было)и уехала в другой город и здесь я продолжала пить, уже расставшись с молодым человеком, так я закончила техникум, начало сдавать здоровье , очень много пила. Решила поступить в институт, без ведома родителей поступила на бюджет, на данный момент закончила вуз и вышла на работу. На 1м курсе вуза познакомилась со своим будущим мужем, сейчас уже 2 года замужем. Вроде бы все относительно хорошо, но я до сих пор страдаю от последствий той детской травмы: я могу днями плакать из-за мелочи, которая последней каплей выбивает меня из колеи, я очень агрессивна, супруг очень от этого страдает, я с трудом вливаюсь в рабочий коллектив(замкнута), я- интроверт, у меня тяжелый характер, я злопамятная. Я всегда занимаюсь самокопанием. В общем, я порой себя ненавижу, потому что считаю себя никчемной и портящей жизнь близким людям. Однажды (4 года назад) я срвершила попытку суицида, правда все обошлось. Сейчас я выбилась из сил и не знаю как мне жить, чтоб получать удовольствие от жизни, а не просто проживать бесцельно день за днем и не видеть в жизни смысла...Очень прошу, помогите, пожалуйста, разобраться в себе, иначе я свихнусь от миллиона мыслей в моей голове и от безысходности, сил нет, хочется наложить на себя руки, но живу ради близких людей, их немного, но они меня любят...Заранее выражаю признательность и благодарность за внимание к моей личности...
Ответы психологов
Елена! Некоторым людям очень удобно иметь отцов-алкоголиков. На них можно списать ВСЁ! Все свои проблемы, все страхи , всю агрессию, всю никчемность собственной жизни! Можно подумать, что у других детство проходило на розовой поляне с кисельной рекой.
Пока вы не возьмете ответственность за свою жизнь на себя и не перестанете винить во всех своих неудачах отца, ваши проблемы не уменьшатся.
Хороший ответ 0 Плохой ответ 6Здравствуйте, Елена! Похоже в Вашей жизни наступил момент, когда жить как раньше уже невозможно, но и как дальше пока Вы не знаете. Мне нравится что Вы понимаете и чувствуете, что придется что-то менять в вашей жизни, разбираться в ваших внутренних сложностях, научиться по-другому относиться к себе и к собственной жизни. Мне кажется Вы правы в том, что Ваши сегодняшние переживания и конфликты связаны с Вашим непростым детством. Легко представить какой растерянной и напуганной чувствовала себя эта маленькая девочка, похоже, Ваши родители решали свои собственные конфликты, и она вынуждена была оставаться совсем одна и чувствовать себя очень беспомощной и ненужной. Конечно, многое из того какая вы есть сейчас Вы взяли из своего детства - научились нездорово к себе относиться, считать себя никчемной и ненужной, похоже именно так к вам и относились ваши родители, делать конфликты более выносимыми с помощью алкоголя, нездорово управляться со своей агрессией. И это нормально, ведь взять другие примеры вам было просто неоткуда.
Мне хочется вас успокоить, научиться относиться к себе по-другому, сделать так чтобы ваша жизнь приносила вам больше радости, научиться строить отношения по-новому и управляться со своими переживаниями вполне возможно. И вы выбрали правильное направление, пытаясь понять что именно с вами происходит и что с этим делать дальше. Вместе с тем, мне хочется поддержать Вас в этом, ведь такой путь будет долгим и непростым. Хорошо было бы если в этом вас сопровождал хороший специалист.
Хороший ответ 1 Плохой ответ 0Почему некоторые люди вырастают несамостоятельными, неуверенными в себе, неловкими в общении? Психологи скажут: ищите ответ в детстве. Возможно, их родители просто не отдавали себе отчет, зачем они хотят ребенка, считает Пэг Стрип, автор книги «Плохие матери».
Я много общаюсь с женщинами, которых воспитывали холодные, эмоционально отстраненные матери. Самый болезненный вопрос, который тревожит их после «Почему она не любила меня?» – «Зачем она меня родила?».
Рождение детей не обязательно делает нас счастливее. С появлением ребенка в жизни пары многое меняется: им приходится уделять внимание не только друг другу, но и новому члену семьи – трогательному, беспомощному, временами назойливому и упрямому. Все это может стать источником подлинного счастья, только если мы внутренне подготовили себя к рождению детей и приняли это решение сознательно.
К сожалению, так бывает не всегда. Если мы делаем выбор, руководствуясь сторонними причинами, это может привести к проблемам в будущем.
1. Чтобы иметь кого-то, кто любит вас
Многие женщины, с которыми я говорила, верили: ребенок поможет им заглушить ту боль, которую причиняли им окружающие на протяжении жизни. Одна моя клиентка забеременела в результате случайной связи и решила оставить ребенка – как утешение. Позже она называла это решение «самым эгоистичным в своей жизни». Другая говорила, что «дети не должны заводить детей», имея в виду, что у нее самой не хватало зрелости и эмоциональной стабильности для того, чтобы быть хорошей матерью.
Если мы заводим ребенка, только чтобы не разочаровать других, мы забываем о собственной готовности к этому шагу
Проблема в том, что смысл существования ребенка сводится к функции – быть эмоциональной «скорой помощью» для матери. В таких семьях вырастают эмоционально незрелые и несамостоятельные дети, которые рано учатся угождать другим, но плохо осознают собственные желания и потребности.
2. Потому что от вас этого ждут
Неважно, кто – супруг, мать, отец или кто-то из окружения. Если мы заводим ребенка, только чтобы не разочаровать других, мы забываем о собственной готовности к этому шагу. Это решение требует сознательности. Мы должны сами оценить свою зрелость и понять, в состоянии ли мы обеспечить ребенка всем необходимым.
В результате дети таких родителей жалуются на то, что, хотя у них есть все – крыша над головой, одежда, еда на столе, – никому нет дела до их эмоциональных потребностей. Они говорят, что ощущают себя только очередной галочкой в списке жизненных целей родителей.
3. Чтобы придать жизни смысл
Появление ребенка в семье действительно может придать жизни родителей новый импульс. Но если это единственная причина – это паршивая причина. Только вы сами можете определить для себя, зачем вы живете. Другой человек, пусть даже новорожденный, не сможет сделать это за вас.
Ребенок, которому мы готовим место в семейной династии, растет в обстановке огромного давления
Такой подход может в будущем переродиться в гиперопеку и мелочный контроль над детьми. Родители стараются вложить в ребенка как можно больше. У него нет своего пространства, своих желаний, права голоса. Его задача, смысл его существования – сделать жизнь родителей менее пустой.
4. Чтобы обеспечить продолжение рода
Иметь кого-то, кто унаследует наше дело, наши сбережения, будет молиться за нас, в чьей памяти мы будем жить после своей смерти – эти рассуждения издревле толкали людей к тому, чтобы оставить потомство. Но насколько это учитывает интересы самих детей? Как насчет их воли, их выбора?
Ребенок, которому «на роду написано» занять свое место в семейной династии или стать хранителем нашего наследия, растет в обстановке огромного давления. Потребности детей, которые не укладываются в семейный сценарий, обычно встречают сопротивление или попросту игнорируются.
«Мать подбирала мне одежду, друзей, даже университет, ориентируясь на то, что было принято в ее кругу, – говорила мне одна из моих клиенток. – Я стала юристом, потому что она так хотела. Когда однажды я осознала, что ненавижу эту работу, она была в шоке. Особенно ее задело то, что я бросила высокооплачиваемую престижную работу и пошла работать учителем. Она припоминает мне это в каждом разговоре».
5. Чтобы спасти брак
Несмотря на все предостережения психологов, десятки и сотни статей в популярных изданиях, мы по-прежнему верим, что появление ребенка может исцелить отношения, которые дали трещину. На какое-то время партнеры действительно могут забыть о своих проблемах и сосредоточиться на новорожденном. Но в конце концов ребенок становится еще одной причиной для ссор.
Разногласия по поводу того, как воспитывать детей, остаются частой причиной развода
Разногласия по поводу того, как воспитывать детей, остаются частой причиной развода – вместе с неверностью, пьянством и денежными проблемами. «Не скажу, что нас разлучили именно споры о воспитании, – говорил мне один мужчина средних лет. – Но они определенно стали последней каплей. Моя бывшая жена отказывалась приучать сына к дисциплине. Он рос беспечным и безалаберным. Я не мог этого выносить».
Разумеется, все индивидуально. Даже если решение завести ребенка было недостаточно продуманным, вы можете стать хорошим родителем. При условии, что вы решите быть честными с собой и научитесь вычислять те бессознательные желания, которые управляют вашим поведением.
Взрослым, успешно справившимся со своими травмами, трудно понимать людей, которые в зрелые годы размахивают детскими страхами и оправдывают свои неэтичные поступки вредом, нанесённым родителями. Но люди любят делать свои проблемы достоянием окружающих, а их за это не любит никто. Поэтому быть хорошим другом не в ущерб себе, уметь выслушать другого, проявить участие и при этом соблюсти дистанцию, не травмировав травматика ещё больше — задача нетривиальная. Чтобы к ней подступиться, нужно понять и механизм травмы, и причины дальнейшего поведения человека, а это не одно и то же.
Откуда что берётся
Природа любой психологической травмы связана с глубоким потрясением, и общение с травмированной матерью становится травмирующим потрясением для ребёнка. Травмируют разочарование, предательство, смерть близких, ссоры, конфликты в семье, безразличие родителей, развод родителей, в котором ребёнок часто винит себя, любые стрессовые ситуации, угрожающих жизни или нарушающих ощущение безопасности. Именно отсутствие ощущения безопасности, которое должна давать мать, но не делает этого, порождает её двойника, тень, которая приходит на смену настоящей матери.
«Мёртвая мать» не справилась со своими травмами, например, с переживанием развода (обманом мужа, абортом, выкидышем), она отстранилась, впала в депрессию, у неё высокая тревожность и она совершенно бессильна. Теперь она жестока к ребёнку, он его отвергает, подавляет и открыто винит во всех своих проблемах. Вырастая, дети таких матерей демонстрируют неуверенность в себе, у них плавающая самооценка: чувство собственной неполноценности сменяется моментами мании величия.
Когда мёртвые убивают
«Налицо ощущение бессилия: бессилия выйти из конфликтной ситуации, бессилия любить, воспользоваться своими дарованиями, преумножать свои достижения или, если таковые имели место, глубокая неудовлетворённость их результатами» — так охарактеризовал детей-травматиков автор термина «мёртвая мать» психоаналитик Андре Грин в своём докладе в Парижском психоаналитическом обществе 20 мая 1980 года.
«Моё первое осознание мёртвой матери сначала пришло ко мне во время терапии задолго до прочтения Андре Грина. Я до сих пор помню эту бурю горя, горечи, душераздирающей боли, и наполненной душу страданиями, а так же ощущение вселенской несправедливости. Затем я пошла дальше и узнала, что больнее и разрушительней мёртвой матери, может быть мёртвая убивающая мать (я так её назвала).
На мой взгляд, мёртвая убивающая мать наносит более сильный ущерб ребёнку, чем просто мёртвая мать. Это не только матери, которые проявляли жестокость по отношению к своему ребёнку, эмоциональное отвержение, пренебрежение, унижали своих детей всеми известными способами. Но это и матери, по внешним проявлениям которых создаётся впечатление заботы и любви к своему ребенку, но эта так называемая забота и любовь проявляются в потворствующей и доминирующей гиперпротекции, повышенной моральной ответственности.
Таких матерей я называю сиренами, они очень манящие, прямо таки притягивают к себе, зовут, а потом „сжирают“. На самом деле суровая, жестокая и отвергающая мать может нанести меньше вреда, чем чересчур заботливая и оберегающая, и хронически тревожащаяся. Потому что жестокая мать не маскирует свои агрессивные и убивающие тенденции под заботу и любовь» — описывает свой опыт психотерапевт Ольга Синевич.
Психолог Ольга Павлова так обозначает последствия удушающей любви:
«Ребёнку не пожаловано разрешение быть личностью, существовать как имеющему мир, уникальный и отдельный от материнского. Таким образом, непризнание матерью детской психической живости ощущается ребенком как отказ в разрешении к его существованию. Такой отказ ребенку, в свою очередь, приводит к запрещению всех желаний младенца. Это может быть сформулировано следующим образом: если кто-то не имеет права существовать, значит, этот кто-то не имеет права и желать. Отсутствие желаний у ребёнка с синдромом „мёртвой матери“ со временем трансформируется в неспособность испытывать удовольствие. Важно, что у такой личности отсутствует удовольствие от себя самого и собственного существования, удовольствие от „просто быть“. И если ему каким-то образом всё же удаётся получить хотя бы небольшое удовольствие, у него складывается стойкое убеждение, что за ним должно последовать наказание».
Как общаться с травматиками (даже если травматик — это вы сам)
Часто при общении с травматиками кажется, будто они требуют особого отношения к себе, обесценивают нормальность и даже превозносят свою исключительность, приобретённую вместе с травмой.
«Чтобы по-настоящему разобраться в человеческих действиях, всегда важно прежде всего искать мотив, — говорит социолог Сергей Поварницын, — и спрашивать себя, а ради чьей любви это сделано?» По его мнению, формулировку «тебе легко, потому что у тебя нет травмы, а у меня есть, и из-за неё я такой» можно услышать от людей, которые всё ещё надеются получить любовь своей матери:
«Говоря так другим, человек явно наносит ущерб своим текущим взрослым отношениям и делам ради того, чтобы подчеркнуть важность родителя. Вот, мол, сила влияния родителя была настолько высока, что до сих пор я живу под гнётом этой травмы. «Мама, мама, посмотри, ты по-прежнему очень сильно влияешь на мою жизнь!»
Задача получения маминой любви для ребёнка первостепенна. У неё приоритет, потому что без маминой любви конец всему. Если человек не получает любви, то у него самого ресурса любви тоже не будет, он останется эмоционально отмороженным.
Преодоление отсутствия материнской любви возможно, оно происходит через крайне болезненное признание её невозможности, через злость на мать. Но если человек справляется, ему открывается возможность получения любви от других источников.
Но у человека всегда будет недостаточно оснований считать, что ему никогда не получить любовь собственной мамы. Он верит, что в целом в маме эта любовь всё таки есть, просто у неё плохое настроение, ей тяжело, она не чувствует себя сильной и это состояние просто затянулось. А вот если бы чувствовала, то тут же начала бы любовь бить как из шланга. И тогда бы всё было хорошо.
Следовательно, человек старается в меру своих возможностей помочь маме — показывает изо всех сил: «мам, смотри, какая ты сильная!» А на самом деле имеет ввиду: «мам, давай уже люби меня».
Как ни хочется уберечь ребенка от жестокостей мира, он неизбежно с ними сталкивается. Травма мешает жить, отнимает силы, нужные для развития. Как помочь ребенку пережить потрясение? Как самому взрослому справиться с последствиями давних детских травм? Об этом — семейный психолог Людмила ПЕТРАНОВСКАЯ.
Почему они не ломаются?
— Можно ли обезопасить своего ребенка от возможных потрясений и травм?— С какими-то травмами растут все дети: трудно найти семью, в которой ничего не случается. Кто-то сильно обжегся, кто-то упал и расшибся, у кого-то умерла бабушка, собаку сбила машина… Это случается со всеми, это часть жизни. Этот опыт обязателен для человека. Любая жизнь — это баланс травм и ресурсов. Это сумма двух разных сил: с одной стороны, то, что тебя обессиливает, с другой — то, что тебя поддерживает и придает сил.
— Бывает, что ребенок чего только не натерпелся в детстве, а вырастает нормальным человеком — вот как Горький вырос среди «свинцовых мерзостей» и даже стал большим писателем… А кто-то ломается при полном, кажется, благополучии.
— Мне довелось общаться с детьми беженцев, которые в самом деле пережили ужас — где-то бежали под бомбами, прятались в грязной канаве… но они были с родителями, и никто из родителей не погиб, не потерялся, и взрослые сохранили присутствие духа. Дети помнили, что с ними было, но это не разрушило их картину мира. У маленького ребенка нет объективного представления об опасности. Оно основано на том, как он воспринимает ситуацию субъективно: мама рядом — хорошо, нет мамы рядом — плохо. Мне недавно одна знакомая рассказывала про свою свекровь, которая в возрасте трех-четырех лет пережила ленинградскую блокаду. У нее сохранились конкретные воспоминания об этом времени, но нет ощущения ужаса, потому что мама поставила перед собой цель показать детям, что все нормально. Когда они шли в бомбоубежище, мама говорила, что они идут гулять, они спускались туда со сказками и рассказами…
Детское восприятие основано на привязанности. Если ребенок привязан к взрослому, он делегирует ему отношения с миром и сам живет спокойно: взрослый за все отвечает. Именно поэтому, кстати, у многих детей был шок в девяностых годах, когда люди вроде бы не голодали, не падали и не умирали на улицах, но родители не справлялись с жизнью, и детей травмировал этот опыт.
— Но некоторые дети воспринимают мир трагически, даже когда у них благополучная жизнь и хорошие отношения с родителями…
— Дети сами по себе очень разные. И травма бывает разная: один тип — это когда что-то плохое случается (ну, скажем, человек ногу сломал); второй — это когда ему постоянно, хронически недостает чего-то необходимого: любви, родительского тепла, привязанности. Этот второй тип травмы называют депривацией. Известно, что на депривацию разные дети реагируют по-разному: есть дети, которых как будто что-то хранит, а других депривация сильно разрушает. Отчего это зависит, никто не знает: вот как одни дети часто болеют и ловят любую инфекцию, а другие почти совсем не болеют. Я знакома с человеком, у которого всегда были хорошие отношения с отцом. Но однажды папа настолько вышел из себя, что этого ребенка избил, и этого одного раза ему хватило на всю жизнь: сейчас ему 60 лет, и он до сих пор заикается.
Боль стучит из коробочки
— Чем можно помочь травмированному ребенку?— Чтобы помочь, важно помнить про баланс травм и ресурсов. Чем сложнее ситуация, в которой находится ребенок, тем больше ресурсов нужно в нее вкладывать. Преодоление травмы может идти через регрессию — ребенок спускается назад, к более младшему возрасту, если может рассчитывать, что взрослый ему поможет. Но взрослые часто не желают иметь дела с детской болью, им кажется — пусть он поскорее забудет. Они подают ребенку сигналы: перестань это чувствовать, не говори об этом, забудь. И дети в этом случае не переплавляют свою боль, не перерабатывают ее, а запирают чувства, примораживают их во внутренней коробочке. А вместе с ними непременно примораживается и часть внешнего опыта. И кажется, что ребенок все забыл, не помнит травмы, не говорит об этом, но нельзя приморозить одно чувство, не замораживая все остальные. Если он заморозил горе, заморозятся и другие чувства. А травма не просто так лежит в этой коробочке: она из нее стучит, хочет вырваться наружу. И тут нужен внутренний караул, чтобы охранять ее, не выпускать. Очень много душевных сил тратится не на выполнение задач возраста, не на рост и взросление, а на стучащую из коробочки боль.
— Как это влияет на дальнейшую жизнь человека?
— Если ребенок не пережил травму в объятиях взрослого, его развитие притравлено этой травмой, даже если кажется, что у него все благополучно. Часто бывает, что общаешься со взрослым человеком, который в детстве пережил что-то тяжелое, и непонятно даже, что не так, но есть общее ощущение неблагополучия. Он может, например, об ужасных событиях своей жизни рассказывать с буратинской улыбкой, это признак потери чувствительности, это свидетельство не пережитой и не переработанной травмы.
— Как помогать ребенку, которому плохо?
— Что бы ни произошло, задача взрослого — контейнировать чувства ребенка. Быть для них контейнером, стать психологической утробой для другого. Обнять его вместе с его чувствами — и не разрушиться от этого. Этому не надо специально учиться на курсах, это в каждом из нас заложено. Скажем, когда на работе кому-то из коллег внезапно сообщают плохую новость — какой наш первый порыв? Обнять за плечи, ничего не спрашивать по работе, не требовать от него действий, может быть, принести ему воды… Не надо пытаться отвлекать человека от того, что у него случилось, забалтывать его, не нужна установка на то, что надо немедленно развлечь его, сводить в «Макдоналдс», не надо объяснять, что все будет хорошо, до того, как человек проживет свои чувства. Наша задача — позволить ребенку выплеснуть чувства: его боль, его гнев, его страх, — только тогда он может восстановиться, хотя и со шрамом. Но если закрываться от ребенка, отгораживаться, стыдить его за его чувства — тогда ребенок отмораживается.
С другой стороны, если мы берем на себя задачу сохранить чувствительность ребенка и не дать ему приморозиться, мы должны понимать, что мир вокруг неласковый. Что чувствительный ребенок в этом мире обречен плавать в бассейне с серной кислотой, и всегда будет испытывать боль, и не покроется коркой. Моя дочь, например, испытала в начальной школе настоящий экзистенциальный шок: не могла понять, как это — зачем продолжать дразнить человека, если он уже плачет?
— А где же золотая середина? Чтобы ребенок и чувствительность не вполне потерял, и не был в этом мире человеком с ободранной кожей?
— Если мы хотим сохранить ребенка живым, надо его беречь. По крайней мере до подросткового возраста. Большинство детей так или иначе успевают потерять чувствительность, хотя другие — нет. Потому в хорошие школы с безопасным психологическим климатом и конкурс по двадцать пять человек на место, что это не просто место, где дают образование, но еще и заповедник, куда можно сунуть свою не отмороженную детку и надеяться, что ее там не обидят и не будут говорить «ну чего вы хотите, она же не такая, как все».
— И что же делать родителям «не таких» детей? Если, к примеру, ребенок веселый, открытый, еще играет в куклы, а вокруг — уже скептически настроенные семиклассницы с пивом и сигаретами?
— Моя дочь, пока не сменила школу, прогуливала. Есть возможность сменить школу — надо менять. Если это единственная школа в маленьком городке, то надо снижать количество общения, искать для ребенка другие среды. Для моей дочери такой средой стали тренинги в «Далекой радуге», она именно там разместила свой центр общения. Это может быть туристическая секция, кружок, дачная компания — другое место, где ребенок может разместить свои главные чаяния. Если сверстники относятся к ребенку неприязненно, надо учиться отвечать им так, чтобы самому не разрушаться. Для девятилетнего ребенка это задача преждевременная. Для четырнадцатилетнего — вполне соответствует задачам возраста.
Пора объявить демобилизацию
— Иногда родители, сталкиваясь с проблемами своих детей, начинают вспоминать собственное детство — и там оказывается полно незаживших ран. Что делать?— Если с человеком в детстве происходило что-то очень плохое, в это лучше не лезть самому. Самодеятельность в таком случае только навредит, надо искать профессионального психотерапевта. Но если это мелкая хроническая травматизация — то помочь себе вполне возможно. Надо относиться к себе как к своему ребенку —.не игнорировать свои потребности, заботиться о себе.
К сожалению, взрослые часто воспроизводят модели собственных родителей по отношению к себе самому. Но такая позиция съедает много энергии. Правда, бывают и ошибки детского восприятия: дети неправильно понимают отношение родителей к ним. Скажем, разговариваешь с человеком и видишь, что его тип отношения к миру — как у пережившего жестокое насилие. Биография благополучная, а он воспринимает мир так, будто об него тушили сигареты. Потом оказывается, что он в полтора года пережил ожог, в течение многих недель мама делала ему болезненные перевязки, он ее умолял их не делать, а она делала. Ребенок не понимал тогда, что это нужно, а мама, видимо, не справилась с чувствами, прикрикнула на него — и так получается травма, и уже потом специалисту надо будет расцепить мамины действия и детское восприятие. Часто бывает опыт насильственной госпитализации в раннем возрасте без мамы; дети это обычно воспринимают как предательство родителей: отдали и бросили.
Если госпитализация без мамы все-таки случилась — надо говорить о чувствах. Не стремиться отвлечь, развлечь — надо проговаривать чувства: больно, страшно, плохо, — показать, что взрослый готов с ними справляться. Ни в коем случае не показывать: мне и так тяжело, прекрати, пожалуйста, это чувствовать.
— Если понимаешь, что твои нынешние проблемы — это результат давней травмы, что с этим делать?
— Можно пытаться работать и с нынешним поведением, и разбираться с прошлым: у психотерапевтов есть разные методики — рисунки, разговоры. Обычно грамотный специалист поймет, с чем имеет дело.
— Но многие это воспринимают как унылое самокопание — участь слабаков и нытиков.
— Нет, конечно, важно, чтобы забота о себе не превращалась в самокопание. Но многим мамам наоборот свойственно состояние гипермобилизации — я думаю, переданное по наследству от их родителей: стиснуть зубы, прожить это, пережить… такой бокс интенсивной терапии, полная мобилизация сил, когда расслабляться нельзя. Так предыдущие поколения жили, так переживают войну, но некоторые застревают в этом состоянии, даже когда время уже не военное. Это часто замечают психологи, которые работают с родителями выздоровевших онкобольных детей. Они привыкли бороться, они не могут перестать это делать, выйти их этого состояния и начать получать удовольствие. Этот тип поведения женщины в семье существовал много лет и передается по наследству. Но мобилизация — это тоже не бесплатно, она тоже происходит за счет примораживания чувств. Причем сама мать, может быть, и не обратится за помощью, ей-то кажется, что она правильно живет, и даже не допускает мысли, что уже пора объявить демобилизацию.
— У многих людей сама идея о том, что в основе их проблем может лежать детская травма, вызывает скептическую усмешку.
— А тут могут быть разные причины. Травма ведь это не всегда ужас-ужас: разбить коленку — это тоже травма. Бывают такие люди, у которых в самом деле не происходило ничего страшнее разбитых коленок — с телом и страшнее разлуки — с душой. И эти травмы не оставили на них никакого следа. Или, может быть, им было плохо, но благодаря мудрому поведению взрослых они смогли это пережить. А может быть, травма была и сил с ней справиться не хватило. Прикасаться к боли нельзя, человек накладывает на нее заморозку — да и не всегда это нужно. Связь между травмой и взрослыми проблемами может быть вообще неочевидной. Например, на одном тренинге для родителей у меня была мама, которая очень бурно реагировала на детскую ложь — притом что вполне терпимо относилась к другим нарушениям. И на второй день тренинга она вдруг вспомнила, как в три или четыре года родители сказали ей, что они едут к бабушке — а сами оставили ее в детском санатории. Немудрено, что ее всю жизнь травмирует вранье. Но она никогда не думала об этой связи, не видела ее, хотя понимала, что есть что-то неправильное в том, как она взвивается от безобидного детского вранья. Так что если у человека есть непережитая травма, ее последствия все равно будут очевидны. А если очевидных проблем нет — так нечего и выискивать их, разумеется.