"Житие Феодосия Печерского" - типичное монашеское житие, рассказ о благочестивом, кротком, трудолюбивом праведнике. В повести множество бытовых сцен: общения святого с иноками, мирянами, князьями, грешниками; кроме того, в житиях этого типа обязательным компонентом являются чудеса, которые творит святой, - а это привносит в житие элемент сюжетной занимательности, требует от автора немалого искусства, чтобы чудо было описано эффектно и правдоподобно.
Композиция "Жития" традиционна: пространное вступление, рассказ о детстве святого. Но уже в этом повествовании о рождении, детских и отроческих годах Феодосия происходит невольное столкновение традиционных штампов и жизненной правды. Традиционно упоминание благочестия родителей Феодосия, многозначительна сцена наречения имени младенцу: священник нарекает его "Феодосием" (что значит "данный богу"), так как "сердечными очами" предвидел, что тот "хощеть измлада богу датися". Традиционно упоминание о том, как мальчик Феодосии "хожаше по вся дьни в цьркъвь божию" и не играл сосверстниками. Однако образ матери Феодосия совершенно нетрадиционный, полный несомненной индивидуальности: она была физически сильной, с грубым мужским голосом; страстно любя сына, она тем не менее никак не может примириться с тем, что он - отрок из весьма состоятельной семьи - не помышляет унаследовать ее сел и "рабов", что он ходит в ветхой одежде, наотрез отказываясь надеть "светлую" и чистую, и тем наносит поношение семье, что проводит время в молитвах или за печением просфор. Мать не останавливается ни перед чем, чтобы переломить экзальтированную благочестивость сына (в этом и парадокс - родители Феодосия представлены агиографом как благочестивые и богобоязненные люди!), она жестоко избивает его, сажает на цепь, срывает с тела отрока вериги. Когда Феодосию удается уйти в Киев в надежде постричься в одном из тамошних монастырей, мать объявляет большое вознаграждение тому, кто укажет ей местонахождение сына. Она обнаруживает его, наконец, в пещере, где он подвизается вместе с Антонием и Никоном (из этого обиталища отшельников вырастает впоследствии Киево-Печерский монастырь). И тут она прибегает к хитрости: она требует у Антония показать ей сына, угрожая, что в противном случае "погубит" себя "перед дверьми печеры". Но, увидев Феодосия, лицо которого "изменилося от многого его труда и въздержания", женщина не может больше гневаться: она, обняв сына, "плакашеся горько", умоляет его вернуться домой и делать там, что захочет ("по воли своей"). Феодосии непреклонен, и по его настоянию мать постригается в одном из женских монастырей. Однако мы понимаем, что это не столько результат убежденности в правильности избранного им пути к богу, а скорее поступок отчаявшейся женщины, понявшей, что, лишь став инокиней, она сможет хотя бы изредка видеть сына.
Сложен и характер самого Феодосия. Он обладает всеми традиционными добродетелями подвижника: кроток, трудолюбив, непреклонен в умерщвлении плоти, исполнен милосердия, но когда в Киеве происходит между княжеская распря (Святослав сгоняет с великокняжеского престола своего брата - Изяслава Ярославича), Феодосии активно включается в сугубо мирскую политическую борьбу и обличает Святослава.
Но самое замечательное в "Житии" - творимых Феодосием чудес. К нему, тогда уже игумену Киево-Печерского монастыря, приходит старший над пекарями и сообщает, что не осталось муки и не из чего испечь братии хлебы. Феодосии посылает пекаря: "Иди, съглядай в сусеце, еда како мало муки обрящеши в нем..." Но пекарь помнит, что он подмел сусек и замел в угол небольшую кучку отрубей - с три или четыре пригоршни, и поэтому убежденно отвечает Феодосию: "Истину ти вещаю, отьче, яко аз сам пометох сусек тот, и несть в немь ничьсоже, разве мало отруб в угле единомь". Но Феодосии, напомнив о всемогуществе бога и приведя аналогичный пример из Библии, посылает пекаря вновь посмотреть, нет ли муки в сусеке. Тот отправляется в кладовую, подходит к сусеку и видит, что сусек, прежде пустой, полон муки.
В этом эпизоде все художественно убедительно: и живость диалога, и эффект чуда, усиленный именно благодаря умело найденным деталям: пекарь помнит, что отрубей осталось три или четыре пригоршни, - это конкретно зримый образ и столь же зримый образ наполненного мукой сусека: ее так много, что она даже пересыпается через стенку на землю.
Вот эще эпизод: Феодосий задержался по каким-то делам у князя и должен вернуться в монастырь. Князь приказывает, чтобы Феодосия подвез в телеге некий отрок. Тот же, увидев монаха в "убогой одежде" (Феодосий, и будучи игуменом, одевался настолько скромно, что не знавшие его принимали за монастырского повара), дерзко обращается к нему: "Чьрноризьче! Се бо ты по вься дьни пороздьнъ еси, аз же трудьн сый [вот ты все дни бездельничаешь, а я тружусь]. Не могу на кони ехати. Но сице сътвориве [сделаем так]: да аз ти лягу на возе, ты же могый на кони ехати". Феодосии соглашается. Но по мере приближения к монастырю все чаще встречаются люди, знающие Феодосия. Они почтительно кланяются ему, и отрок понемногу начинает тревожиться: кто же этот всем известный монах, хотя и в убогой одежде? Он совсем приходит в ужас, когда видит, с каким почетом встречает Феодосия монастырская братия. Однако игумен не упрекает возницу и даже велит его накормить и заплатить ему.
Та условность, с которой мы постоянно встречаемся в произведениях древнерусской литературы, не является следствием неумения или особого средневекового мышления. Когда речь идет о самом понимании явлений действительности, то следует говорить лишь о представлениях, как следует изображать эту действительность в памятниках определенных литературных жанров.
Святой Феодосий - один из самых выдающихся православных деятелей на Русской земле. Он основал обитель, которая уже много веков позволяет людям быть ближе к Богу, общается с одухотворёнными старцами, получать надежду и соприкасаться с христианскими святынями.
Мы мало бы знали об этом деятели, если бы его современники не оставили нам житие Феодосия Печерского. Это не только биография преподобного отца, но и важный исторический документ. Поговорим о нём более детально.
Автор жития Феодосия Печерского - летописец Нестор
Написал житие Феодосия Печерского Нестор Печерский - монах Киево-Печерской лавры, живший на рубеже XI и XII веков. Нестор более известен как автор «Повести временных лет» - важного исторического памятника Руси. Благодаря ему люди сегодня владеют обширными сведениями о жизни нашей страны в прошлом.
Труд всей жизни Нестора не был единственным. Он посчитал нужным написать ещё минимум две работы: «Чтение о житии и о погублении Бориса и Глеба» и житие игумена Феодосия, которого знал лично и в чьём монастыре состоял с семнадцати лет.
Точной даты написания жития нет, но ориентировочно можно считать, что это произошло в 1080-е годы. На это косвенно указывает ряд исторических событий, упомянутых в тексте.
1080-е годы
когда Нестор Летописец написал житие Феодосия Печерского
Нестор был ещё жив в 1016 году, больше о продолжительности его жизни ничего не говорят никакие документы.
Преподобный Нестор Летописец канонизирован русской православной Церковью. День памяти - 27 октября. Его мощи хранятся в Киево-Печерской лавре.
Житие Феодосия Печерского отличается от других подобных памятников своего времени
Жанр жития создан, конечно же, не Нестором Летописцем. Но святой по-своему подошёл к содержанию и изложению текста, чем местами создал нечто особое. Именно «местами», поскольку формально перед читателем типичная история о том, как божественный юноша (выражение Нестора) начал молиться Богу, захотел в святые места и стал монахом.
Даже беглый анализ позволяет характерные для любого жития атрибуты:
- общение с людьми - от праведников до грешников;
- препятствия на духовном пути;
- чудеса.
Автор повествует о подвиге святого, преодолении им обстоятельств, о вере в Господа нашего Иисуса Христа. Исследователи проводят параллели с другими источниками, которыми Нестор мог пользоваться или вдохновляться:
- Житие Евфимия Великого;
- Житие Саввы Освящённого.
Из последнего, например, есть мотив служения невидимых сил в закрытой церкви.
Но при этом произведение Нестора не вторично. Оно не столь инертно, как другие подобные труды того времени. Типичное житие XI–XII века преследовало цель не только рассказать биографию святого человека, но и наставить читателя путём пространных отступлений с длинными рассуждениями.
Житие преподобного Феодосия Печерского обладает динамичным сюжетом, оно уходит в сторону от шаблонов, благодаря чему, читать его увлекательно.
Интересную функцию выполняет мать Феодосия. Здесь она - источник препятствий и искушений на пути будущего святого. Чтобы он вернулся домой и никуда не уходил, она не гнушается самых грязных, даже зверских поступков.
Конечно, на фоне, например, родителя святой Варвары (он подверг дочь истязаниям) мать блаженного Феодосия не выглядит таким уж чудовищем. Но всё же образ столь целеустремлённой, коварной и расчётливой матери весьма необычен для русской православной традиции.
Мать Феодосия - нетипичный образ для жития святого.
На её фоне контрастно выглядит сам блаженный Феодосий: он кроткий, добрый, отзывчивый, но отнюдь не тюфяк, а прагматичный и дальновидный человек.
Помимо духовной и биографической информации эта работа ещё и приподнимает завесу ушедшей эпохи. Так об этом писал исследователь П.П. Владимиров:
«Труд этот имеет неоспоримые историко-литературные достоинства: он знакомит нас с бытом, с нравами, с воззрениями той отдаленной эпохи, довольно отчетливо обрисовывает высокий нравственный облик Феодосия и вместе с тем касается в связи с жизнью Феодосия жизни его современников, истории Печерского монастыря».
Житие Феодосия Печерского выделяется тем, что его писал современник преподобного
К сожалению, очень часто жития не выдерживают критического анализа. Многие тексты доходили до летописцев в устной форме через века, а потому просто не могли избежать искажений.
Даже сегодня много ли знает один человек, скажем, о жизни своего прапрадеда? Факты теряются и домысливаются в пересказе. С биографиями святых дела ещё и хуже. Каждая умолоченная подробность вырывает повествование из исторического контекста, из-за чего мы потом даже не можем твёрдо сказать, в каком веке жил тот или иной святой.
Факты в житиях путаются.
В одном источнике святому отрубают голову, в другом его же сжигают на костре.
В этом плане преподобный Феодосий стал приятным исключением. Его житие написано современником, по «свежим следам». Мы можем рассчитывать (конечно, если доверяем Нестору на 100%), что он рассказывает нам подлинную биографию игумена Киево-Печерского монастыря.
Впрочем, всегда найдутся скептики. У них свои аргументы против. Ведь невозможно доказать, что Нестор Летописец не приукрасил какие-то подробности, когда ориентировался на прочую житийную литературу.
Возразить тут можно лишь то, что при Несторе должны были жить и другие современники отца Феодосия. Вряд ли бы они одобрили искажение истории игумена. Но тут оппоненты имеют право настаивать на сговоре. Дальнейший спор бессмыслен, поскольку при таком подходе можно оспорить изрядную долю сведений из «Повести временных лет»
Краткое содержание жития Феодосия Печерского
Родители святого Феодосия жили в Васильеве, но вскоре переехали в Курск. Там ребёнок много дней посещал церковь Божию и с ранних лет стремился к скромности. Ему не хотелось одеться почище и пойти поиграть с другими детьми.
Отец умер, когда Феодосию было тринадцать. Мать обладала деспотичным характером, часто била сына. Однажды он ушёл вслед за паломниками, о чём она узнала через три дня. Женщина нагнала юношу, вернула домой и заковала на некоторый срок.
Феодосий предпринимал и другие попытки покинуть дом, однажды, придя в город, название которого летопись не сохранила, он поселился у монаха. Мать снова нашла сына и побила.
С детства Феодосий стремился к подвижническому образу жизни.
Некий властелин города тепло относился к Феодосию, дарил ему одежду, но тот её не носил, а отдавал. Он стремился к аскетическому образу жизни и твёрдо решил стать монахом. С этой целью путешествовал в Киев, но его не взяли ни в одну обитель. Тогда блаженный Феодосий встретил преподобного Антония, живущего в пещере.
Этот человек помог Феодосию постричься в монахи и закалить дух в монашеских подвигах. Постепенно в пещерную обитель прибывали и другие монахи.
Но мать не оставила Феодосия и нашла его в Киеве. Для чего систематически осматривала все монастыри.
Наконец, она обнаружила пещерную обитель и хитростью выяснила у монахов, что там поселился её ребёнок. В матери чудесным образом сочетались ярость, расчётливость и забота. Этот отрывок демонстрирует всю неоднозначность её характера:
« Тогда она стала разговаривать со старцем уже без прежнего смирения, в гневе кричала и обвиняла его: »Похитил ты сына моего, в пещере скрыл, не хочешь мне показать его; приведи мне, старче, сына моего, чтобы я смогла повидаться с ним. Не могу я жить, пока не увижу его!
Покажи мне сына моего, а не то умру страшной смертью, сама себя погублю перед дверями вашей пещеры, если только не покажешь мне сына!» Тогда Антоний, в смятении и печали, войдя в пещеру, стал упрашивать блаженного выйти к матери. Не захотел тот ослушаться старца и вышел к ней. Он же, увидев, сколь сокрушен сын ее, ибо и лицо его изменилось от непрестанного труда и воздержания, обняла его я горько заплакала.
И едва немного успокоилась, села и стала уговаривать слугу Христова: »Пойди, чадо, в дом свой, и все что нужно тебе или на спасение души — то и делай у себя дома, как тебе угодно, только не покидай меня. А когда умру, погребешь тело мое, и тогда, как ты хочешь, вернешься в эту пещеру.
Но не могу я жить, не видя тебя». Блаженный же отвечал ей: »Если хочешь видеть меня каждый день, то оставайся в нашем городе и постригись в одном из женских монастырей. И тогда будешь приходить сюда и видеться со мной. При том и душу свою спасешь. Если же не сделаешь так, то - истинно слово мое - не увидишь больше лица моего».
В итоге святой всё же смог убедить мать стать монахиней.
К тому моменту, когда Феодосий стал священником, в обители уже проживало пятнадцать человек. Из-за тесноты монахи стали расселяться по разным пещерам. Феодосий имел одну свою, в которой запирался для аскетических подвигов. Но и работой не брезговал: любил печь просфоры, колоть дрова и многое другое.
Перу преподобного Нестора Летописца принадлежит замечательное литературное произведение - "Житие преподобнаго отьца нашего Феодосия, игумена Печерьскаго" . Древнейший список этого сочинения относится к рубежу XII-XIII вв. и содержится в Успенском сборнике. Относительно времени создания "Жития" ведутся споры: одни исследователи полагают, что оно было написано спустя несколько лет после смерти Феодосия (1074) и связывают работу над "Житием" с началом его местного монастырского почитания и до перенесения его мощей в печерскую церковь Успения пресв. Богородицы в 1091 г., другие приурочивают написание "Жития" ко времени общерусской канонизации знаменитого игумена в 1108 г. Кроме того, сам Нестор в предисловии к своему труду указывает, что осуществил его после создания "Чтения о Борисе и Глебе".
Нестор пришел в монастырь, когда Феодосия уже не было среди живых, но зато живо было устное предание о нем. Оно и послужило "списателю" основным источником при работе над "Житием". Он также использовал рассказы печерского келаря Феодора, который хорошо знал мать подвижника и многое узнал от нее о доиноческих годах жизни подвижника. Наряду с этим Нестор пользовался богатейшим наследием восточно-христианской агиографии, известной ему по уже имевшимся славяно-русским переводам. Последняя служила ему не только идейно-содержательным и композиционно-стилистическим примером для литературного подражания, но и сокровищницей, из которой он черпал отдельные образы и выражения. Исследователи выявили значительный комплекс литературных источников Нестора, - это, прежде всего, "Жития" палестинских (Евфимия Великого, Саввы Освященного, Феодосия Киновиарха, Иоанна Молчальника) и собственно греко-византийских святых (Антония Великого, Иоанна Златоуста, Феодора Эдесского, Феодора Студита), подвизавшихся в IV-VI вв. Из некоторых переводных агиографических сочинений Нестор заимствовал даже значительные текстовые фрагменты ("Жития" преподобных Саввы, Евфимия и Антония), восполняя таким образом биографические пробелы в устном предании о Феодосии Печерском.
Структурно труд Нестора представляет собой классическое, "правильное" житие: в нем есть вступление, основная часть и заключение. Вступление безукоризненно следует литературной традиции. В нем выражены благодарность Богу и самоуничижение: "Благодарю тя, Владыко мой, Господи Иисусе Христе, яко съподобил мя ecи недостойнаго съповедателя быти святыим Твоим въгодьником, се бо испьрва писавъшю ми о житии и о погублении и о чюдесьх святою и блаженою страстотрьпьцю Бориса и Глеба, понудих ся и на другое исповедание приити, еже выше моея силы, ему же не бех достоин - груб сы и неразумичьн". В нем есть изъяснение целей, ради которых автор взялся за перо. Во-первых, он решал учительно-религиозную задачу: "Да и по нас сущие чьрноризьци, приимьше писание, и почитающе, и тако видяще мужа доблесть, въсхвалять Бога, и, въгодника Его прославляюще, на прочия подвиги укрепляються". Во-вторых, Нестор руководствовался национально-патриотическими интересами, ибо "Житие Феодосия Печерского" является свидетельством перед всем миром, "яко и в стране сей таков мужь явися и угодьник Божий", что ставило Русь в равное положение с другими христианскими государствами. Вступление содержит просительное обращение автора к читателям: "Молю же вы, о возлюблении, да не зазьрите пакы грубости моей, съдержим бо сый любъвию еже к преподобьнууму, сего ради окусихъся съписати вься си яже о святем". Наконец во вступлении имеется предначинательная молитва автора: "Владыко мой, Господи Вьседрьжителю, благым подателю, Отче Господа нашего Исус Христа, прииди на помощь мне и просвети сьрдце мое на разумение заповедий Твоих и отвьрзи устьне мои на исповедание чюдес Твоих и на похваление святааго въгодника Твоего, да прославиться имя Твое, яко Ты ecи помощьннк всем уповающим на Тя въ векы. Аминь".
Основное повествование "Жития" двучастно: в первой части весьма подробно рассказано о жизни отрока Феодосия до его прихода в пещеру к святому Антонию, во второй - о его иноческих деяниях. Повествуя о юности своего героя, Нестор смело вышел за рамки агиографической традиции и остался в этом оригинален, поскольку у него так и не нашлось подражателей среди последующих русских агиографов. Сочинение Нестора единственное, которое содержит столь фактологически богатую биографию подвижника применительно к ранним годам его жизни и при этом лишенную малейших элементов легендарности. Главной темой рассказа о юности Феодосия является его борьба за собственное духовное призвание. Все приводимые Нестором факты как бы подчеркивают мысль о божественном предопределении подвижничества Феодосия. Сын в общем благочестивых родителей, Феодосий уже в раннем возрасте почувствовал влечение к подвижничеству и отличался необычным поведением: "хожаше по вся дьни в цьркъвь божию, послушая божествьных книг съ въниманиемь. Еще же и к детьмъ играющим не приближашеся, яко же обычай есть уным, нъ и гнушашеся играм их", вопреки уговорам родителей предпочел вместо нарядной носить "худую" одежду и в заплатах, так как "изволи быти яко един от убогых", кроме того, "дати ся веля на учение божьствьнных книг единому от учитель... и вскоре извыче вся грамматикия", вызвав общее удивление своей "премудростью и разумом". Впоследствии, уже будучи игуменом, Феодосий сохранил любовь к книгам: Нестор свидетельствует, что в его келье денно и нощно писал книги некий инок Иларион, что и сам он смиренно занимался прядением ниток для переплетов, помогая книжному мастеру Никону. Размышляя об этом, Г. П. Федотов поставил Нестору в заслугу то именно, что он утвердил в русской агиографии мотив книголюбия подвижника и любовь к духовному просвещению и тем самым пресек "с самого начала на Руси соблазн аскетического отвержения культуры". В течение всей жизни Феодосий сохранял и тяготение к чрезвычайно скромным одеяниям, а также к трудничеству, являя этим свое смирение.
С идеальным по-христиански образом подвижника контрастирует образ его матери. Он передает прямо противоположную идею - идею земного, материального начала. Последняя подчеркнута Нестором портретной характеристикой: мать Феодосия была "телъмь крепъка и сильна, якоже мужь; аще бо кто не видевъ еа ти слышааше ю беседующу, то начьняше мьнети мужа ю суща". Вместе с тем, она преисполнена любви к своему сыну, но любовь ее по-человечески страстна и слепа, эгоистична и требовательна. Поэтому она не понимает и не принимает его духовных устремлений. Отсюда и возникает первый зафиксированный русской литературой конфликт "отцов и детей". Нестор свидетельствует о длившемся несколько лет противоборстве Феодосия с матерью и в связи с этим рассказывает о нескольких эпизодах.
Когда семья Феодосия после смерти отца переехала из Василева под Киевом в Курск, "божьствьный уноша", непрестанно помышляя о том, "како и кымь образом спастися", возжаждал побывать в святых местах, "иде же Господь нашь Иисусъ Христосъ плътию походи". А было ему тогда 13 лет. И вот однажды в Курске появились "страньници", направлявшиеся в Палестину, их Феодосий и упросил, чтобы взяли его с собой. Никому не говоря ни слова, ночью, юный подвижник "тай изиде из дому своего", не взяв с собой ничего, кроме одежды, "въ ней же хожаше, и та бе худа". Но "благый Богъ не попусти ему отъити отъ страны сея, его же и щрева матерьня и пастуха быти въ стране сей". Спустя три дня его мать, узнав, что он ушел со странниками, пустилась за ним в погоню. Когда она догнала Феодосия, то "от ярости же и гнева многа" схватила его "за власы, и повеьже и на земли, и своима ногама пъхашети и", а затем "много коривъши" странников, вернула его домой, "яко некоего зълодея ведуще съвязана". Но и дома, "гневом одержима", она продолжала жестоко бить его, "дондеже изнеможе". После этого она связала Феодосия и оставила его в запертой горнице. "Божьствьный же уноша вься си съ радостию приимаше и, Бога моля, благодаряше о всьхъ сихъ". Через два дня мать выпустила сына на волю и накормила его, но поскольку была все еще "гневом одержима", то "възложи на нозе его железа", "блюдущи, да не пакы отъбежить отъ нея". По прошествии многих дней она "пакы умилосрьдишися на нь" и начала "съ мольбою увещавати и, да не отъбежить отъ нея, любляше бо его паче инех и того ради не терпяше без него быти" и, получив таким образом обещание, сняла с сына железную цепь. Однако Феодосий не изменил своей жизни. Он продолжал ходить в церковь каждый день и, более того, начал "пещи проскуры и продаяти, и еже аще прибудяше ему къ цене, то дадяше нищимъ, ценою же пакы купяше жито и, своима рукама измълъ, пакы проскуры творяше". И так продолжалось 12 лет, несмотря на укоры и насмешки его сверстников. В конце концов мать подвижника не выдержала этого и стала "съ любъвию" его просить: "Молю ти ся, чадо, останися таковааго дела, хулу бо наносиши на родъ свой, и не трьплю бо слышати отъ вьсехъ укаряему ти сущю о таковемь деле, и несть бо ти лепо, отроку сущу, таковаго дела делати". Но Феодосий отказал своей матери, сославшись на пример смирения, данный самим Спасителем, и оправдывая свое занятие не столько любовью к богослужению, сколько любовью к телу Христову: "Лепо есть мне радоватися, яко съдельника мя сподоби Господь плъти Своей быти". Мать было успокоилась, но спустя год вновь начала "бранити ему - овогда ласкою, овогда же грозою, другоицы же биющи и, да ся останет таковаго дела". После этого Феодосий предпринял вторую попытку уйти из дома, какое-то время он жил в другом городе у какого-то священника, продолжая делать "по обычаю дело свое", но вновь был найден матерью и возвращен с побоями назад. На сей раз свои подвиги смирения и трудничества Феодосий решил усугубить подвигом сурового аскетического умерщвления плоти. Он "шедъ къ единому от кузньць, повеле ему железо съчепито, иже и възьмъ и препоясася имь въ чресла своя, и тако хожаше. Железу же узъку сущю и грызущюся въ тело его, онъ же пребываше, яко ничьсо же скьрбьна от него приемля телу своему". Однако это не долго скрывалось. По случаю какого-то праздника "властелин" Курска устраивал пир, на котором дети всех именитых граждан должны были прислуживать гостям. Соответственно, и Феодосию надлежало там быть. Мать приказала ему переодеться "въ одежу чисту", и он, "простъ же сы умъмъ", стал переодеваться прямо при ней. Разумеется, все было обнаружено. Мать "раждьгъшися гневъмь" на своего сына, "съ яростию въставъши и растьрзавъши сорочицю на немь, биющи же и, отъя железо от чреслъ его. Божий же отрокъ, яко ничьсо же зъла приятъ от нея, обълкъся и, шедъ, служаше предъ възлежащими съ вьсякою тихостию".
Прошло еще какое-то время. И вот однажды, будучи на богослужении, Феодосий обратил внимание на слова Евангелия: "Аще кто не оставить отьца или матере и въследъ мене не идеть, то несть мене достоинъ". Они так поразили его, что он твердо решил принять иноческий постриг "и утаитися матере своея". Вскоре подвернулся удобный слчайя: мать Феодосия уехала на несколько дней на село. Тогда "блаженый" "и изиде отай изъ дому", взяв с собой только немного хлеба "немощи деля телесныя". Он отправился в Киев, следуя за купцами "не являяся имъ", и так за три недели достиг своей цели. В Киеве он обошел все монастыри. Однако нигде его не приняли, "видевъше отрока простость и ризами же худами облечена", а более всего по промыслу Божию. Во время своего обхода Феодосий услышал "о блаженемь Антонии", который живет за городом в пещере и отправился к нему. Антоний поначалу отговаривал Феодосия, видя его молодость и боясь, что он не выдержит суровой жизни в тесной пещере, но Феодосий уговорил его. По повелению Антония великий Никон, священник и искусный черноризец, постриг Феодосия "и облече и въ мьнишскую одежю". Исследователи полагают, что это произошло в 1032 году. Вскоре новопостриженный инок удивил и Антония и Никона своим подвижничеством. Однако этим его борьба с матерью не закончилась.
Четыре года мать пыталась найти своего сына, "плакаашеся по немь люте, биющи въ пьрси своя яко и по мрьтвемь". Случайно она узнала, что его видели в Киеве, когда он искал пристанище в монастыре, и сразу же отправилась в путь: "нимало же помьдьливъши, ни длъготы же пути убоявъшися въ прежереченый градъ иде на възискание сына свего". Обойдя все киевские монастыри, она наконец узнала, что сын ее находится в пещере у "преподобнааго Антония". Она к пещере, "лестью", то есть хитростью вызвала старца и после долгой беседы с ним "последи же обави вину, ея же ради прииде". "Молю ти ся, - сказала она, - отьче, повежь ми, аще сде есть сынъ мой. Много же си жалю его ради, не ведущи, аще убо живъ есть". По простоте ума и не подозревая хитрости, Антоний подтвердил подозрения матери. Тогда она изъявила желание увидеть сына, после чего обещала уйти "въ градъ свой". Антоний предложил ей вновь вернуться к пещере на "утрей дьнь", пообещав уговорить Феодосия выйти. Но как он ни старался, подвижник не захотел нарушить свой обет отречения от мира и выйти к матери. На другой день последняя уже не со смирением, а с угрозой стала требовать, чтобы Антоний показал ей сына: "Изведи ми, старьче, сына моего, да си его вижю! И не трьплю бо жива быти, аще не вижю его! Яви ми сына моего, да не зъле умру, се бо сама ся погублю предъ двьрьми печеры сея, аще ми не покажеши его!" В скорби спустился Антоний в пещеру к Феодосию, и на этот раз подвижник, "не хотя ослушатися старьца", вышел к матери. Мать едва узнала своего сына, - так сильно он изменился "от многааго его труда и въздрьжания, и охопивъшися емь плакашеся горко". Чуть успокоившись, она взмолилась: "Поиде, чадо, въ домъ свой! И еже ти на потребе и на спасение души, да делаеши в дому си по воли своей, тъкмо да не отълучайся мене! И егда ти умьру, ты же погребеши тело мое, ти тъгда възвратишися въ пещеру сию, якоже хощеши. Не трьплю бо жива быти не видящи тебе". Но Феодосий выразил твердый отказ, лишь посоветовав ей, коль скоро она хочет с ним видеться, принять постриг в одном из киевских женских монастырей. Несколько дней он уговаривал свою мать, поучал ее и молился о ее спасении "и обращении сьрьдьца ея на послушание". Наконец Бог услышал его молитвы, и мать сдалась. После наставлений преподобного Антония она ушла в женский монастырь, "именуемь святааго Николы". Здесь она "въ добре исповедании" прожила много лет и "съ миром успе".
Второй раздел основной части "Жития Феодосия", значительно более объемный, посвящен собственно монашеским трудам подвижника. Повествовательная структура этой части представаляет собой сцепление отдельных рассказов об отдельных эпизодах из жизни Феодосия и некоторых знаменитых печерских насельников, а также из истории монастыря.
Прежде всего, Нестор описывает аскетические упражнения святого, связанные, вероятно, с умерщвлением плоти. Так, Феодосий имел обыкновение отдавать свое тело на съедение оводам и комарам, а сам тем временем терпеливо занимался рукоделием и пел псалмы (подобный подвиг совершал некогда Макарий Александрийский, о котором расказывалось в Египетском патерике). По свидетельству агиографа, Феодосий непрерывно носил под верхней одеждой власяницу; никогда не спал "на ребрах", лежа, но только сидя на стуле; никогда не возливал "воду на тело", то есть не мылся; питался исключительно сухим хлебом и вареными овощами без масла, но при этом на общей трапезе всегда пребывал с веселым лицом. Нестор утверждает потаенный характер аскезы подвижника, намеренно скрытый от братии монастыря. Например, проводя ночи в молитвенных бдениях, Феодосий всякий раз замолкал и притворялся спящим, когда слышал приближение кого-нибудь из иноков к его келии.
В "Житии" неоднократно говорится о молитвенных трудах Феодосия. Он молился обычно с плачем, "часто к земле колена преклоняя", и чаще всего предметом его молитв было спасение вверенного ему "стада". В дни великого поста подвижник всегда удалялся от братии в пещеру для полного уединения. Его молитвенные подвиги были сопряжены также и с преодолением бесовских "страхований". Согласно Нестору, молитвой и твердостью духа Феодосий достиг полного бесстрашия перед темными силами; более того, с его помощью другие насельники монастыря избавлялись от ночных наваждений. "Яко храбръ воинъ и сильнъ", святой побеждал "злые духи, пакоствующиа в области его".
Немало сил положил Феодосий на организацию жизни иноков в ограде монастыря. Так, он построил для братии келии поверх земли, а пещеры оставил лишь для немногих затворников; он заимствовал из Константинополя Студийский устав и ввел его в монастырский богослужебный и дисциплинарный обиходы, устранив таким образом киновийный, или особножительный, порядок жизни в монастыре; наконец, по его инициативе была заложена большая каменная церковь Успения пресвятой Богородицы.
Рассказывая об иноческих трудах Феодосия, Нестор постоянно подчеркивает его нравственные добродетели: "смиренный смысл и послушание", "смирение и кротость". Даже став игуменом, подвижник не изменил своего нрава: "не бо николи же бе напраси, ни гневлив, ни яр очима, но милосерд и тих". Святой оставался мягким даже по отношению к нарушителям монастырских правил, он не наказаниями, а "притчами" стремился вразумить таких нарушителей и привести их к раскаянию.
В своей заботе о монастыре Феодосий творит чудеса. Но все они лишены религиозной мистики, они связаны обычно с пополнением монастырских припасов и, будучи по цели хозяйственными, по сути имеют характер естественной закономерности. Так, недостающие хлеб и вино вдруг появляются в монастыре благодаря какому-нибудь благодетелю, и именно в тот момент, когда эконом уже отчаялся найти какой-либо выход из трудного положения.
Нестор показывает в "Житии", что Печерский монастырь существовал исключительно милостыней мира. При этом, однако, стараниями Феодосия жизнь монастыря, в свою очередь, была ориентирована на общественное служение, на дела милосердия. Так, святой игумен построил близ монастыря богадельню и на ее содержание отпускал десятину от всех монастырских доходов; каждую субботу он посылал в город воз хлеба для заключенных в тюрьмах. Кроме того, подвижник был духовником многих мирян - князей и бояр, и таким образом оказывал очень сильное нравственное воздействие на жизнь светского общества современной ему Руси. В этой роли Феодосий выступал и как заступник за обиженных, и как непримиримый обличитель общественных пороков.
Приведу несколько примеров, иллюстрирующих содержание "Жития" в части, посвященной иноческим трудам Феодосия.
Характеризуя исключительные смирение и незлобивость святого, Нестор рассказывает о таком эпизоде. Как-то игумен оказался в гостях у князя Изяслава, когда последний находился довольно далеко от Печерского монастыря. Когда наступило время расставания, князь приказал "нощьнааго ради несъпания" отвезти Феодосия в монастырь "на возе". Возница, увидев ветхую одежду своего пассажира, решил, что он простой монах, "един отъ убогыхъ", и обратился к нему с язвительной речью: "Черноризьче, Се бо ты по вься дьни порозденъ еси, азъ же труден сый. Се не могу на кони ехати, но сицеве сотвориве: да азъ ти лягу на возе, ты же могый на кони ехати". Феодосий, услышав это, послушно слез с телеги и сел на коня, а возница улегся спать. Всю ночь они так и ехали. Когда Феодосия одолевала дремота, он шел рядом с конем. Наступил рассвет, и навстречу им все чаще начали попадаться проезжие бояре, направлявшиеся к князю. Они почтительно приветствовали Феодосия. Дабы не смущать возницу, подвижник предложил ему поменяться местами, и постепенно того охватывает тревога: видя уважение, с каким встречали его пассажира проезжие, он понимает как грубо обошелся с ним. Наконец они подъехали к монастырю. У врат иноки приветствовали своего игумена земным поклоном. Возницу охватывает ужас. Но Феодосий радушно приказал накормить его и, щедро одарив, отпустил с миром. Бесспорен нравоучительный смысл этого рассказа. Однако его живые детали настолько естественны и достоверны, что кажется, будто задача сюжета состоит не столько в прославлении добродетельности Феодосия, сколько в изображении постепенного прозрения незадачливого возницы, так что назидательная история в наглядную бытовую сценку. Подобных эпизодов в "Житии" немало. Все они придают повествованию сюжетную занимательность и художественную убедительность.
Замечателен также рассказ об общественном столкновении преподобного Феодосия с великим князем Святославом. Сыновья Ярослава Мудрого, Святослав и Всеволод изгоняют с Киевского великокняжеского стола своего старшего брата Изяслава, тем самым нарушив заветы своего отца. Овладев Киевом (1073 г.), они приглашают Феодосия Печерского к себе на обед. Однако последний, "разумевъ, еже неправедно суще изгнание еже о христолюбци, глаголет посланому, яко не имам ити на трапезу Вельзавелину и причаститися брашна того, исполнь суща крови и убийства". С этого времени Феодосий начинает обличать Святослава за то, что он, став великим князем, "неправедно сотворивша и не по закону седша на столе том и яко отца си и брата старейшаго прогневавша". В таком духе игумен посылает князю "епистолии", неустанно и неотступно обличая его. Нестор вспоминает в частности об одной. В ней Феодосий писал так: "Глас крови брата твоего вопи-еть на тя к Богу, яко Авелева на Каина!" и при этом вспоминал других "древних гонителей", "убойников" и "братоненавидников". Послание это так сильно разгневало князя, что он "яко лев рикнув на праведнааго и удари тою ("епистолией") о землю". Тогда же распространился слух, будто бы "блаженый" осужден князем "на поточение". Близкие - и монахи, и бояре - пытались уговорить Феодосия, чтобы он больше не обличал князя. Но подвижник изъявил готовность даже к смерти и потому продолжал укорять Святослава "о братоненавидении". Тем не менее, постепенно острота конфликта сглаживается: Феодосий перестает обличать князя, а последний, чувствуя правоту этих обличений, стремится к примирению с игуменом: с его благсловения он приезжает в монастырь и игумен поясняет ему мотивы своего поведения: "Что бо, благый владыко, успеет гнев наш еже на державу твою. Но се нам подобает обличити и глаголати вам еже на спасение души. И вам лепо есть посолушати того!". Далее Феодосий поучает князя о любви к брату, пытаясь склонить его к примирению. После этого отношения между Святославом и игуменом возобновились. Однако князь все еще не хотел последовать наставлениям святого старца: "тольми бо бе и враг радегл гневом на брата своего, яко ни слухом хотяше, того слышати. Феодосий же "по вся дьни и нощи моля Бога о христолюбци Изяславе и еще же в ектении веля того поминати, яко стольному тому князю и старейшу всехъ. Сего же (Святослава), якоже рече чрез закон седшу на столе томь, не веляше поминати в своем монастыри". И лишь спустя еще какое-то время игумен, "едва умолен быв от братии", согласился поминать Святослава, но все же на втором месте после Изяслава. Рассказ этот по существу раскрывает характер отношений между Церковью и Государством в домонгольской Руси. Из него видно, что авторитетный служитель Божий не считает мирских и политических дел неподсудными своему духовному суду, однако в отношении участников этих дел он не выступает, как власть имущий; напротив, он выступает, как воплощение кроткой силы Христовой, подчиняя в конце концов закон земной правды закону божественной любви.
Последняя часть "Жития" посвящена подробному рассказу о смерти преподобного Феодосия Печерского, последовавшей 3 мая 1074 г. Незадолго до кончины игумен явил чудо прозорливости, предсказав ее день и час: "в суботу, по възитии солнца, душа моя отлучится от телесе моего". Перед смертью святой в последний раз обратился к братии с поучением, простился со всеми и назначил своим преемником Стефана. На рассвете он остался один в келии. Лишь келейник тайно наблюдал за ним сквозь приоткрытую дверь. Предсмертная молитва его была о своей душе и о монастыре, видимо в откровении ему была предуказана судьбы обители, ибо он со словами радости предал свою душу Богу: "Благословен Бог, аще тако есть! Уже не боюся, нъ паче радуяся отхожю света сего". Смерть подвижника была ознаменована чудесным видением. Великий князь Святослав находился тогда вдалеке от монастыря "и се виде столп огнен до небесе сущь над монастыремь темь. Сего же никто же не виде, но токмо князь един". Святославом это видение было воспринято как знамение: "Се яко же мьню, дьньсь блаженый Феодосий умре".
В небольшом заключении Нестор сообщает о жизни монастыря после смерти Феодосия, отмечая его процветание. Здесь же он оставляет и автобиографические сведения: сообщает о своем приходе в монастырь, о пострижении, о посвящении в дьякона и, наконец, о своей работе по составлению "Жития".
Итак, "Житие преподобного Феодосия Печерского" является замечательным па-мятником литературы, для него характерны большая живость повествования, правдоподобное изображение монастырского быта, яркие зарисовки житейских ситуаций. При этом весьма нетрадиционен образ матери подвижника - женщины благочестивой, но вместе с тем властной, суровой, противящейся желанию сына посвятить себя Богу. Неоднозначен и характер самого Феодосия: будучи лично идеально смиренным, он однако решительно выступает против князя, когда тот нарушает общественные законы. Исследователи обнаружили в "Житии", наряду с текстуальными заимствованиями, немало сюжетных мотивов, заимствованных Нестором из памятников переводной агиографии. Однако, несомненно, можно говорить лишь о сходстве ситуаций, обусловленных типологическим единством подвижничества во Христе, явленного Феодосием: повествование же Нестора отнюдь не является простым набором традиционных агиографических штампов, - умело строя диалог, широко используя бытовые подробности и детали, прибегая к различным стилистическим средствам, он достигает большой сюжетной занимательности и художественной выразительности. Кроме того, Нестор, богато уснащает свой текст библейскими цитатами, молитвословными текстами и собственными назидательными размышлениями, что придает его сочинению богословскую глубину и силу христианской мысли. Это и обусловило огромную популярность "Жития". Оно бытовало как в отдельных сборниках, так и в составе Киево-Печерского патерика. И целый ряд северно-русских агиографов в своей работе использовали мотивы, образы и пассажи "Жития".
Литература:
Житие Феодосия Печерского // ПЛДР. XI-начало XII в. М., 1978. С. 304-391.
Приселков М. Д. Нестор-летописец: Опыт историко-литературной характеристики. Пб., 1923.
© Все права защищены
Жанр жития. История возникновения жанра. Житийный канон.
Нарушение композиционной схемы жития в «Сказании о Борисе и Глебе».
Сюжет и композиция «Жития преподобного Феодосия Печерского».
Структура «Жития преподобного Сергия Радонежского», написанного Епифанием П ремудрым:
родители и детство преподобного Сергия;
обучение его грамоте;
возникновение монастыря;
преодоление трудностей, чудеса;
характер Сергия.
Смысл нравственного подвига Сергия Радонежского и его место в русской истории.
Стиль «плетения словес». Новаторство Епифания Премудрого в «Житии преподобного Сергия Радонежского».
В XI - начале XII в. создаются первые русские жития: два жития Бориса и Глеба, «Житие Феодосия Печерского», «Житие Антония Печерского» (до нового времени не сохранившееся). Их написание было не только литературным фактом,
но и важным звеном в идеологической политике Русского государства.
В это время русские князья настойчиво добиваются у константинопольского
патриарха прав на канонизацию своих, русских святых, что существенно повысило
канонизации святого.
Мы рассмотрим здесь одно из житий Бориса и Глеба - «Чтение о житии и о
погублении» Бориса и Глеба и «Житие Феодосия Печерского». Оба жития написаны
Нестором. Сопоставление их особенно интересно, поскольку они представляют два
агиографических типа - жития-мартирия (рассказа о мученической смерти
святого) и монашеского жития, в котором повествуется о всем жизненном
пути праведника, его благочестии, аскетизме, творимых им чудесах и т. д.
Нестор, разумеется, учитывал требования византийского
агиографического канона. Не вызывает сомнения и то, что он знал переводные
византийские жития. Но при этом он проявил такую художественную
самостоятельность, такой незаурядный талант, что уже создание этих двух
шедевров делает его одним из выдающихся древнерусских писателей.
Самым распространенным жанром в древнерусской литературе были жития святых. Жития рассказывают о жизни святых и имеют религиозно-назидательный смысл. Житие должно вызывать в читателе или слушателе чувство умиления самоотречением, кротостью и радостью, с которыми святой переносил страдания и лишения во имя Божие.
Древнейшие русские жития (XI-XII в.) посвящены князьям-страстотерпцам Борису и Глебу. В них рассказывается о вероломном убиении юных князей их старшим сводным братом Святополком, который замыслил единолично править всей Русью. Подробно описываются душевные борения, скорбь и страх святых в преддверии безвременной смерти. И в то же время Борис желает принять смерть в подражание Христу, молитвы Бориса и Глеба - шедевры красноречия. В них последовательно и ясно развертывается основная мысль - сожаление о грядущей смерти и готовность принять ее от рук убийц.
Один из вариантов истории о Борисе и Глебе включает необычный для житийной литературы фрагмент - описание битвы Святополка с братом Ярославом, мстящим великому грешнику за убиение святых. Борисоглебские жития стали образцом для агиографических произведений о святых князьях, умерших от рук убийц.
В XIII в. было составлено житие новгородского князя Александра Ярославича (Невского). В нем также соединены черты воинской повести (битва со шведами на Неве, Ледовое побоище и др. сражения) и рассказ о благочестии князя.
Монах Нестор
Знаменитый русский книжник, инок Киево-Печерского монастыря Нестор (XI - нач. XII вв.), прославился как автор «Повести временных лет». Но ему принадлежат и произведения традиционных духовных жанров. Самое известное - «Житие Феодосия Печерского».
Житие Феодосия имеет традиционную структуру: вступление, повествование о жизни святого от рождения до кончины, рассказ о посмертных чудесах. В начале жития три попытки Феодосия покинуть дом и посвятить себя Богу. В роли «противника» святого выступает мать, из любви и по внушению дьявола удерживающая святого. Неведомо для себя самой она исполняет волю Божию, препятствуя сыну удалиться из Руси на Святую землю - в Палестину. Бог предназначал Феодосию стать одним из основателей Киево-Печерского монастыря. Только третья попытка ухода от матери оказалась успешной. Ряд сюжетно не связанных между собой эпизодов повествуют о Феодосии - монахе и позднее игумене Киево-Печерского монастыря. Характерные черты Феодосия - полная посвященность собственной жизни Богу и уверенность в Божией помощи.
Обычно житием называют рассказ о жизни и подвигах тех, кто вошел в историю христианской церкви и был потом включен в число святых.
Рассказ о святом всегда строился так, чтобы читатель не только ярко представил себе, почему именно данное историческое (или вымышленное) лицо названо церковью святым, но и читал его с неослабевающим интересом.
Основной задачей жития было прославление святого, которое всегда начиналось с воспевания его храбрости, стойкости или умения преодолевать трудности. Например, в одном из ранних житий - житии Бориса и Глеба - содержится потрясающее своим трагизмом описание их убийства Святополком. В житийной повести об Александре Невском также содержится красочное описание знаменитой Невской битвы, где Александр въехал на коне прямо на палубу вражеского корабля.
С самого начала жития строились по единому образцу, включавшему ряд обязательных моментов жизни святого. Излагались основные события жизни святого, часто от его рождения до смерти. В жития включалось и много сведений из истории, географии, даже экономики тех мест, где жил соответствующий святой. Благодаря этому исследователи широко используют жития как источник, содержащий важные сведения о жизни людей в давно прошедшие времена.
Иногда святыми признавали и самых обыкновенных людей, не совершивших в своей жизни ничего героического. В их жития обычно включались описания приписываемых им чудес, иногда случавшихся уже после их смерти.
С течением времени жанр жития начал постепенно видоизменяться. описание жизни святого часто заслоняло рассказы о его подвигах. Составитель жития стремился показать, что обычный человек, посвятивший всю свою жизнь заботам о других, заслуживает ничуть не меньшего уважения, чем мученик, убитый в далеком прошлом. Борьба с самим собой оказывалась не менее важным делом, чем героическая смерть в мучениях.
При этом образ святого раскрывался с новой и во многом неожиданной стороны. Именно такие жития, больше напоминавшие биографии (например, рассказ о Юлиании Лазаревской) и стали использоваться писателями девятнадцатого и даже двадцатого века. Н.Лесков, Л.Толстой, Л.Андреев, Б.Зайцев, Б.Пильняк использовали житийные образы и сюжеты для создания своих произведений.
КАНОН (греч. - норма, правило) Совокупность правил, предопределяющих форму и содержание средневекового искусства; знак-модель умонепостигаемого духовного мира, т.е. конкретная реализация принципа несходного подобия (образа) . На практическом уровне канон выступает как структурная модель художественного произведения, как принцип конструирования известного множества произведений в данную эпоху. Греческое слово КАНОН или еврейское слово КАНЕ – первоначально означало измерительную трость. У Александрийских и греческих ученых – образец, правило; у критиков древней литературы – каталог произведений; у житийных писателей – нравственные правила. Со значением нравственных правил слово “канон” употребляется и у мужей апостольских Иринея Лионского, Климента Александрийского и др. По отношению к книгам житийного жанра слово “канон” употребляется для обозначения богодухновенности определенного сборника книг, составляющих Святую Библию. Житие святого - повествование о жизни святого, созданием которого обязательно сопровождается официальное признание его святости (канонизация). Как правило, в житии сообщается об основных событиях жизни святого, его христианских подвигах (благочестивой жизни, мученической смерти, если таковая была), а также особых свидетельствах Божественной благодати, которой был отмечен этот человек (к ним относятся, в частности, прижизненные и посмертные чудеса). Жития святых пишутся по особым правилам (канонам). Так, считается, что появление отмеченного благодатью ребёнка чаще всего происходит в семье благочестивых родителей (хотя бывали случаи, когда родители, руководствуясь, как им казалось, благими побуждениями, мешали подвигу своих чад, осуждали их - см., например, житие св. Феодосия Печёрского, св. Алексия человека Божия). Чаще всего святой с ранних лет ведёт строгую, праведную жизнь (хотя иногда святости достигали и раскаявшиеся грешники, например св. Мария Египетская). В “Повести” Ермолая-Еразма некоторые черты святого прослеживаются скорее у князя Петра, чем у его супруги, которая к тому же, как следует из текста, совершает свои чудесные исцеления скорее собственным искусством, нежели по воле Бога. Житийная литература вместе с православием пришла на Русь из Византии. Там к концу I тысячелетия выработались каноны этой литературы, выполнение которых было обязательным. Они включали следующее: 1. Излагались только «исторические» факты. 2. Героями житий могли быть только православные святые. 3. Житие имело стандартную сюжетную структуру: а) вступление; б) благочестивые родители героя; в) уединение героя и изучение святого писания; г) отказ от брака или, при невозможности, сохранение в браке «чистоты телесной»; д) учитель или наставник; е) уход в «пустынь» или в монастырь; ж) борьба с бесами (описывалась при помощи пространных монологов); з) основание своего монастыря, приход в монастырь «братии»; и) предсказание собственной кончины; к) благочестивая смерть; л) посмертные чудеса; м) похвала Следовать канонам было необходимо еще и потому, что эти каноны были выработаны многовековой историей агиографического жанра и придавали житиям отвлеченный риторический характер. 4. Святые изображались идеально положительными, враги - идеально отрицательными. Попавшие на Русь переводные жития использовались с двоякой целью: а) для домашнего чтения (Минеи); Великие Минеи-Четьи (иногда Четьи Минеи) - огромный по масштабам XVI века (отсюда и название “великие” - большие) свод произведений, найденных, отобранных и частично обработанных под руководством митрополита Макария. Представлял собой Минею - собрание житий святых, их чудес, а также разнообразных поучительных слов на каждый день года. Макарьевские Минеи были четьими - предназначались для домашнего поучительного чтения, в отличие от существовавших также сборников для публичного чтения во время церковной службы (служебных Миней), где тот же материал излагался более сжато, иногда - буквально в двух-трёх словах. б) для богослужений (Прологи, Синаксарии) Синаксарии - внебогослужебные церковные собрания, которые посвящались псалмопению и благочестивому чтению (главным образом, житийной литературе); были широко распространены в раннехристианскую эпоху. Это же название было присвоено особому сборнику, который содержал избранные места из житий святых, расположенные в порядке календарного поминовения, и предназначался для чтения в подобных собраниях. Именно такое двоякое использование вызвало первое серьезное противоречие. Если делать полное каноническое описание жизни святого, то каноны будут соблюдены, но чтение такого жития сильно затянет богослужение. Если же сократить описание жизни святого, то чтение его уложится в обычное время богослужения, но будут нарушены каноны. Или на уровне физического противоречия: житие должно быть длинным, чтобы соблюсти каноны, и должно быть коротким, чтобы не затягивать богослужение. Решено противоречие было переходом к бисистеме. Каждое житие писалось в двух вариантах: коротком (проложном) и длинном (минейном). Короткий вариант быстро читался в церкви, а длинный затем читался вслух вечерами всей семьей. Проложные варианты житий оказались настолько удобными, что завоевали симпатии церковнослужителей. (Сейчас бы сказали - стали бестселлерами.) Они становились все короче и короче. Появилась возможность в течение одного богослужения зачитывать несколько житий. И тут стала очевидной их похожесть, однообразность. Возможно, была и другая причина. В Византии писались и массовые жития, например, коптских (египетских) монахов. Такие жития объединяли биографии всех монахов одного монастыря. Причем каждая была описана по полной канонической программе. Очевидно, что такое житие было слишком длинным и скучным не только для богослужения, но и для домашнего чтения. В обоих случаях, если пользоваться несколькими житиями с канонической структурой, то каноны будут сохранены, но чтение будет слишком долгим и скучным. А если отказаться от канонической структуры, то можно сделать жития краткими и интересными, но каноны будут нарушены. Жития крайне скудны в точном описании конкретных исторических фактов, сама задача агиографа не располагает к этому: главное – показать путь святого к спасению, его связь с древними отцами и дать благочестивому читателю еще один образец.
2) «Сказание» не следует традиционной композиционной схеме жи¬тия, обычно описывавшего всю жизнь подвижника - от его рождения до смерти. Оно излагает лишь один эпизод из жизни своих героев - их злодейское убийство. Борис и Глеб изображаются идеальными христианскими героями-мучениками. Они добровольно принимают «мученический венец». Прославление этого христианского подвига выдержано в манере агиографической литературы. Автор уснащает повествование обильными монологами - плачами героев, их молит-вословиями, которые служат средством выражения их благочестивых чувств. Монологи Бориса и Глеба не лишены образности, драматизма и лиризма. Таков, например, плач Бориса по умершему отцу: «Увы мне, свете очию моею, сияние и заре лица моего, бръздо уности моее, наказание недоразумия моего! Увы мне, отче и господине мой! К кому прибегну! К кому възьрю? Къде ли насыщюся таковааго благааго учения и казания разума твоего? Увы мне, увы мне! Како заиде свете мой, не сушу ми ту!..» В этом монологе использованы риторические вопросы и восклицания, характерные для церковной ораторской прозы, и в то же время отразилась образность народного плача, что придает ему определенную лирическую тональность, позволяет ярче выразить чувство сыновней скорби.
3) Житие Феодосия Печерского». Иной тип героя прославляет «Житие Феодосия Печерского», написанное Нестором. Феодосии - монах, один из основателей Киево-Печерского монастыря, посвятивший свою жизнь не только нравственному совершенствованию своей ду¬ши, но и воспитанию монастырской братии и мирян, в том числе и князей.
Житие имеет характерную трехчастную композиционную структу¬ру: авторское вступление-предисловие, центральная часть-повест¬вование о деяниях героя и заключение. Основу повествовательной части составляет эпизод, связанный с деяниями не только главного героя, но и его сподвижников (Варлаама, Исайи, Ефрема, Никона Великого, Стефана). Факты Нестор черпает из устных источников, рассказов «древьних отец», келаря монастыря Федора, чернеца Илари¬она, «повозника», «некоего человека». В истинности этих рассказов Нестор не сомневается. Литературно обрабатывая их, располагая «по ряду», он подчиняет все повествование единой задаче «похваления» Феодосия, который «собою вьсемь образ дая». Во временной последо¬вательности излагаемых событий обнаруживаются следы монастыр¬ской устной летописи. Большинство эпизодов жития имеют завершенный сюжет. Таково, например, описание отроческих лет Феодосия, связанное с его конфликтом с матерью. Мать чинит все¬возможные препятствия отроку, чтобы помешать ему осуществить свое намерение-стать монахом. Аскетический христианский идеал, к которому стремится Феодосии, сталкивается с враждебным отноше¬нием общества и материнской любовью к сыну. Гиперболически изображает Нестор гнев и ярость любящей матери, избивающей непо¬корного отрока до изнеможения, накладывающей на его ноги железа. Столкновение с матерью завершается победой Феодосия, торжеством небесной любви над земной. Мать смиряется с поступком сына и сама становится монахиней, чтобы только видеть его.
Эпизод с «повозником» свидетельствует об отношении к жизни монахов трудового народа, считающего, что черноризцы проводят свои дни в праздности. Этому представлению Нестор противопоставляет изображение «трудов» Феодосия и окружающих его черноризцев. Много внимания он уделяет хозяйственной деятельности игумена, его взаимоотношениям с братией и великим князем. Феодосии заставляет Изяслава считаться с монастырским уставом, обличает Святослава, захватившего великокняжеский престол и изгнавшего Изяслава.
«Житие Феодосия Печерского» содержит богатый материал, позво¬ляющий судить о монастырском быте, хозяйстве, характере взаимоот¬ношений игумена и князя. Тесно связаны с монастырским бытом и демонологические мотивы жития, напоминающие народные былинки.
Следуя традициям византийского преподобнического жития, Не¬стор в этом произведе¬нии последовательно использует символические тропы: Феодосии - «светильник», «свет», «заря», «пастух», «пастырь словесного стада».
«Житие Феодосия Печерского» можно определить как житийную повесть, состоящую из отдельных эпизодов, объединенных главным героем и автором-повествователем в единое целое. Оно отличается от византийских произведений своим историзмом, патриотическим па¬фосом и отражением особенностей политической и монастырской жизни XI в. В дальнейшем развитии древнерусской агиографии оно служило образцом при создании преподобнических житий Авраамия Смоленского, Сергия Радонежского.
«Житие Феодосия Печерского» - типичное монашеское житие, рассказ о благочестивом, кротком, трудолюбивом праведнике, вся жизнь которого - непрерывный подвиг. В нем множество бытовых коллизий: сцен общения святого с иноками, мирянами, князьями, грешниками; кроме того, в житиях этого типа обязательным компонентом являются чудеса, которые творит святой, - а это привносит в житие элемент сюжетной занимательности, требует от автора немалого искусства, чтобы чудо было описано эффектно и правдоподобно. Средневековые агиографы хорошо понимали, что эффект чуда особенно хорошо достигается при сочетании сугубо реалистических бытовых подробностей с описанием действия потусторонних сил - явлений ангелов, пакостей, чинимых бесами, видений и т. д. Композиция «Жития» традиционна: есть и пространное вступление, и рассказ о детстве святого. Но уже в этом повествовании о рождении, детских и отроческих годах Феодосия происходит невольное столкновение традиционных штампов и жизненной правды.
Традиционно упоминание благочестия родителей Феодосия, многозначительна сцена наречения имени младенцу: священник нарекает его «Феодосием» (что значит «данный богу»), так как «сердечными очами» предвидел, что тот «хощеть измлада богу датися». Традиционно упоминание о том, как мальчик Феодосии «хожаше по вся дьни в цьркъвь божию» и не подходил к играющим на улице сверстникам. Однако образ матери Феодосия совершенно нетрадиционный, полный несомненной индивидуальности. Она была физически сильной, с грубым мужским голосом; страстно любя сына, она тем не менее никак не может примириться с тем, что он - отрок из весьма состоятельной семьи - не помышляет унаследовать ее сел и «рабов», что он ходит в ветхой одежде, наотрез отказываясь надеть «светлую» и чистую, и тем наносит поношение семье, что проводит время в молитвах или за печением просфор. Мать не останавливается ни перед чем, чтобы переломить экзальтированную благочестивость сына (в этом и парадокс - родители Феодосия представлены агиографом как благочестивые и богобоязненные люди!), она жестоко избивает его, сажает на цепь, срывает с тела отрока вериги. Когда Феодосию удается уйти в Киев в надежде постричься в одном из тамошних монастырей, мать объявляет большое вознаграждение тому, кто укажет ей местонахождение сына. Она обнаруживает его, наконец, в пещере, где он подвизается вместе с Антонием и Никоном (из этого обиталища отшельников вырастает впоследствии Киево-Печерский монастырь). И тут она прибегает к хитрости: она требует у Антония показать ей сына, угрожая, что в противном случае «погубит» себя «перед дверьми печеры». Но, увидев Феодосия, лицо которого «изменилося от многого его труда и въздержания», женщина не может больше гневаться: она, обняв сына, «плакашеся горько», умоляет его вернуться домой и делать там, что захочет («по воли своей»). Феодосии непреклонен, и по его настоянию мать постригается в одном из женских монастырей. Однако мы понимаем, что это не столько результат убежденности в правильности избранного им пути к богу, а скорее поступок отчаявшейся женщины, понявшей, что, лишь став инокиней, она сможет хотя бы изредка видеть сына.
4) 1- Преподобный Сергий родился от родителей благородных и благоверных: от отца, которого звали Кириллом, и матери, по имени Мария, которые были всякими добродетелями украшены. И свершилось некое чудо до рождения его. Когда ребенок еще был в утробе матери, однажды в воскресенье мать его вошла в церковь во время пения святой литургии. И стояла она с другими женщинами в притворе, когда должны были приступить к чтению святого Евангелия и все стояли молча, младенец начал кричать в утробе матери. Перед тем, как начали петь Херувимскую песнь, младенец начал вторично кричать. Когда же иерей возгласил: «Вонмем, святая святым!» - младенец в третий раз закричал. Когда наступил сороковой день после рождения его, родители принесли ребенка в церковь Божию. Иерей окрестил его именем Варфоломей. Отец и мать рассказывали иерею, как их сын, еще в утробе матери, в церкви три раза прокричал: «Не знаем, что означает это». Иерей сказал: «Радуйтесь, ибо будет ребенок сосуд избранный Бога, обитель и слуга Святой Троицы».
2- У Кирилла было три сына: Стефан и Петр быстро изучили грамоту, Варфоломей же не быстро учился читать. Отрок со слезами молился: «Господи! Дай мне выучить грамоту, вразуми меня». Печалились родители его, огорчался учитель. Все печалились, не ведая высшего предначертания Божественного промысла, не зная, что хочет Бог сотворить. По усмотрению Бога нужно было, чтобы от Бога книжное учение он получил. Скажем, как научился он грамоте/ Когда он послан был отцом своим искать скот, он увидел некоего черноризца, на поле под дубом стоящего и молящегося. Когда кончил молиться старец, он обратился к Варфоломею: «Что хочешь, чадо?» Отрок же сказал: «Душа желает знать грамоту. Учусь я грамоте, но не могу ее одолеть. Святой отче, помолись, чтобы смог я научиться грамоте». И ответил ему старец: «О грамоте, чадо, не скорби; с сего дня дарует тебе Господь знание грамоты». С того часа он хорошо знал грамоту.
3- возникновение монастыря;
преодоление трудностей, чудеса;
характер Сергия.
Раб Божий Кирилл прежде обладал большим именем в Ростовской области, был он боярином, владел большим богатством, но к концу жизни впал в бедность. Скажем и о том, почему он обнищал: из-за частых хождений с князем в Орду , из-за набегов татарских, из-за даней тяжких ордынских. Но хуже всех этих бед было великое нашествие татар, и после него продолжалось насилие, потому что княжение великое досталось князю Ивану Даниловичу, и княжение Ростовское отошло к Москве . И многие из ростовцев москвичам имущество свое поневоле отдавали. Из-за этого Кирилл переселился в Радонеж .
Сыновья Кирилла, Стефан и Петр, женились; третий же сын, блаженный юноша Варфоломей, не захотел жениться, а стремился к иноческой жизни.
Стефан же немного лет пожил с женой, и жена его умерла. Стефан же вскоре оставил мир и стал монахом в монастыре Покрова Святой Богородицы в Хотькове . Блаженный юноша Варфоломей, пришедши к нему, просил Стефана, чтобы тот пошел с ним искать место пустынное. Стефан, повинуясь, пошел вместе с ним.
Обошли они по лесам многие места и наконец пришли в одно место пустынное, в чаще леса, где была и вода. Братья осмотрели место и полюбили его, а главное - это Бог наставлял их. И, помолившись, начали они своими руками лес рубить, и на плечах своих они бревна принесли на выбранное место. Сначала они себе сделали постель и хижину и устроили над ней крышу, а потом келью одну соорудили, и отвели место для церкви небольшой и срубили ее.
И освящена была церковь во имя Святой Троицы. Стефан недолго прожил в пустыни с братом своим и увидел, что трудна жизнь в пустыни - во всем нужда, лишения. Стефан ушел в Москву, поселился в монастыре Богоявления и жил, весьма преуспевая в добродетели.
И в то время Варфоломей хотел принять пострижение монашеское. И призвал он к себе в пустыньку священника, игумена саном. Игумен постриг его месяца октября в седьмой день, на память святых мучеников Сергия и Вакха . И дано было имя ему в монашестве Сергий. Он был первым иноком, постриженным в той церкви и в той пустыни.
Порой его пугали демонские козни и ужасы, а иногда зверей нападения - ведь много зверей в этой пустыни тогда жило. Некоторые из них стаями и с ревом проходили, а другие не вместе, но по два или по три или один за другим мимо проходили; некоторые из них вдалеке стояли, а другие близко подходили к блаженному и окружали его, и даже обнюхивали его.
Среди них один медведь имел обыкновение приходить к преподобному . Преподобный, видя, что не из злобы приходит к нему зверь, но чтобы взять из еды что-нибудь немного для пропитания себе, выносил зверю из хижины своей маленький кусок хлеба и клал его на пень или на колоду, чтобы, когда придет как обычно зверь, готовую себе нашел пищу; и он брал ее в пасть свою и уходил. Когда же не хватало хлеба и пришедший по обыкновению зверь не находил приготовленного для него привычного куска, тогда он долгое время не уходил. Но стоял медведь, озираясь туда и сюда, упорствуя, как некий жестокий заимодавец, желающий получить долг свой. Если же был у преподобного лишь один кусок хлеба, то и тогда он делил его на две части, чтобы одну часть себе оставить, а другую зверю этому отдать; не было ведь тогда в пустыне у Сергия разнообразной пищи, но только хлеб и вода из источника, бывшего там, да и то понемногу. Часто и хлеба на день не было; и, когда это случалось, тогда они оба оставались голодными, сам святой и зверь. Иногда же блаженный о себе не заботился и сам голодным оставался: хотя один только кусок хлеба был у него, но и тот он зверю этому бросал. И он предпочитал не есть в тот день, а голодать, нежели зверя этого обмануть и без еды отпустить.
Блаженный же все посылавшиеся ему испытания с радостью терпел, за всё благодарил Бога, а не протестовал, не унывал в трудностях.
И потом Бог, видя великую веру святого и большое терпение его, смилостивился над ним и захотел облегчить труды его в пустыни: вложил Господь в сердца некоторым богобоязненным монахам из братии желание, и начали они приходить к святому.
Но преподобный не только не принимал их, но и запрещал им оставаться, говоря: «Не можете выжить на месте этом и не можете терпеть трудности в пустыни: голод, жажду, неудобства и бедность». Они же отвечали: «Хотим мы терпеть трудности жизни на месте этом, а если Бог захочет, то и сможем». Преподобный же еще раз спросил их: «Сможете ли вы терпеть трудности жизни на месте этом: голод, и жажду, и всякие лишения?» Они же ответили: «Да, честный отче, мы хотим и сможем, если Бог поможет нам и твои молитвы поддержат нас. Только об одном молим тебя, преподобный: не удаляй нас от лица твоего и с места этого, милого нам, не прогоняй нас».