МБОУ «Трудиловская СОШ»
по литературе
на тему: «Тема любви в лирике Анны Ахматовой»
Выполнен Севериновой Марией Николаевной.
Руководитель: Гунтарева Елена Евгеньевна.
Введение
I. Основная часть
Начало творческого становления в мире поэзии
Любовная лирика А. Ахматовой
а) Любовь - «Пятое время года»
б) Большая беспокойная любовь
в) Верность теме любви в творчестве Ахматовой 20 - 30 годов
Заключение
Литература
Приложение
Введение
На рубеже прошлого и нынешнего столетий, накануне великой революции, в эпоху, потрясенную двумя мировыми войнами, в России возникла и сложилась, может быть, самая значительная во всей мировой литературе нового времени «женская» поэзия - поэзия Анны Ахматовой. Поэтам в России того времени, когда люди забывали, что такое свобода, часто приходилось выбирать между свободным творчеством и жизнью, но, несмотря на все эти обстоятельства, поэты по-прежнему продолжали творить чудеса: создавались чудесные строки и строфы. Именно таким поэтом и была Анна Ахматова. Ближайшей аналогией, которая возникла уже у первых ее критиков, оказалась древнегреческая певица любви Сапфо: русской Сапфо часто называли молодую Ахматову.
Веками копившаяся духовная энергия женской души получила выход в революционную эпоху в России, в поэзии женщины, родившейся в 1889 году под скромным именем Анны Горенко и под именем Анны Ахматовой, приобретшей за пятьдесят лет поэтического труда всеобщее признание, переведенной на все основные языки мира.
Источником вдохновения для поэтессы была Родина, Родина, которую она не смогла покинуть, не смогла оставить, понимая, что без России ее жизнь будет пуста и бессмысленна. Она так сильно любила свою Родину, что только здесь, в России, могла творить, созидать те стихи, которыми мы восхищаемся и сегодня:
«Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам
И грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам…»
Я восхищаюсь любовью Ахматовой к родине: «России поруганной», но от этого ставшей ей еще ближе и роднее. Не каждый русский человек того или этого времени, выбирая между эмиграцией и Родиной остается в России. Эта женщина прожила долгую и счастливую жизнь. Не кощунственно ли так сказать о женщине, муж которой был расстрелян, единственный сын переходил из тюрьмы в ссылку, и обратно, которую гнали и травили, которая жила и умерла в бедности, познав, может быть, все лишения, кроме лишения Родины. Как можно не восхищаться, не преклоняться перед таким чувством патриотизма у человека? Ее стихи - это ее жизнь, связь со временем, народом, Родиной:
«На сотни верст, на сотни миль,
На сотни километров
Лежала соль, шумел ковыль,
Чернели рощи кедров.
Как в первый раз я на нее,
На Родину, глядела.
Я знала: это все мое -
Душа мое и тело».
Изучая литературные материалы, меня поразило то, что Ахматова, почти не пройдя школы литературного ученичества, во всяком случае, той, что совершалось бы на глазах читателей, - участь, которой не избегли даже крупнейшие поэты, - в литературе выступила сразу как зрелый стихотворец.
Об Анне Ахматовой много писано, да многое уже и сказано. Писали о ней в разные времена по-разному-восторженно, с насмешкой, с презреньем, такими зазорными словами, что сейчас и сложно вообразить, как такое возможно о женщине и о поэте; писали потом уважительно, потом как бы с украдкой, с опаской, а теперь чаще всего торжественными словами. Прочитав первый сборник стихов Ахматовой «Вечер», я заинтересовалась ее творчеством, судьбой. Как могут не тронуть душу человека такие строки, ставшие эпиграфом моего реферата:
«… Умеет Так сладко рыдать
В молитве тоскующей скрипки,
И страшно ее угадать
В еще незнакомой улыбке…»
Стихи этого сборника подтолкнули меня на более серьезное знакомство с биографией и творчеством Анны Ахматовой.
Цель моей работы заключается в том, чтобы проследить становление Ахматовой в мире поэзии; познакомиться с ее творчеством в области любовной лирики.
В ходе выполнения работы я поставила перед собой следующие задачи:
Расширить мои знания об Анне Ахматовой, научиться анализировать стихи поэтессы серебряного века.
I. Основная часть
1. Начало творческого становления в мире поэзии
Ахматова начала писать стихи ещё в детстве и сочинила их, по ее словам, великое множество. То была пора, если воспользоваться выражением Блока, подземного роста души. От тех стихов, аккуратно записывавшихся на пронумерованных страницах, почти ничего не сохранилось, но те отдельные произведения, что нам все же известны, уже выказывают, как ни странно, некоторые весьма характерные ахматовские черты. Первое, что сразу же останавливает взгляд, это лаконичность формы, строгость и четкость рисунка, а также какая-то внутренняя почти драматическая напряженность чувства. Удивительно, но в этих стихах есть чисто ахматовская недосказанность, то есть едва ли не самая знаменитая ее черта как художника.
«Молюсь оконному лучу
Он бледен, тонок, прям.
Сегодня я с утра молчу,
А сердце пополам.
На рукомойнике моем Позеленела медь.
Но так играет луч на нем,
Что весело глядеть.
Такой невинный и простой
В вечерней тишине,
Но в этой храмине пустой
Он словно праздник золотой
И утешенье мне
Молюсь оконному лучу».
Стихотворение, сделано буквально из обихода, из житейского немудреного быта вплоть до позеленевшего рукомойника, на котором играет бледный вечерний луч.
Невольно вспоминаются слова, сказанные Ахматовой в старости, о том, что стихи растут из сора, что предметом поэтического воодушевления и изображения может стать даже пятно плесени на сырой стене, и лопухи, и крапива, и серый забор, и одуванчик. Вряд ли в те ранние годы она старалась сформулировать свое поэтическое кредо, как это сделала позднее в цикле «Тайны ремесла», но самое важное в ее ремесле жизненность и реалистичность, способность увидеть поэзию в обычной жизни уже было заложено в ее таланте самой природой.
И как, кстати, характерна для всей ее последующей лирики эта ранняя строка «Сегодня я с утра молчу, А сердце пополам».
Недаром, говоря об Ахматовой, о ее любовной лирике, критики впоследствии замечали, что ее любовные драмы, развертывающиеся в стихах, происходят как бы в молчании, ничто не разъясняется, не комментируется, слов так мало, что каждое из них несет огромную психологическую нагрузку.
Ее первые стихи появились в России в 1911 году в журнале «Аполлон». Блок записал о ней еще до выхода Вечера, что стихи Анны Ахматовой чем дальше, тем лучше.
Сама Ахматова всегда очень строго относилась к своим стихам, и даже тогда, когда уже вышла книга «Вечер», считала себя не вправе называться высоким словом поэт. «Эти бедные стихи пустейшей девочки, - писала она, вспоминая пору первого появления своих стихотворений в печати, - почему-то перепечатываются тринадцатый раз. Сама девочка, насколько я помню, не предрекала им такой судьбы и прятала под диванные подушки номера журналов, где они впервые были напечатаны, чтобы не расстраиваться».
Несмотря на собственную критичность своих стихов, Ахматова была поставлена в ряд самых больших русских поэтов. Лирика ее первых книг («Вечер, «Четки», «Белая стая») - почти исключительно лирика любви. Ее новаторство как художника появилось первоначально именно в этой вечной и, казалось, до конца разыгранной теме. Ее имя все чаще сопоставляют с именем Блока, а уже через какой-нибудь десяток лет, один из критиков даже написал, что Ахматовой «после смерти Блока, бесспорно принадлежит первое место среди русских поэтов».
Поэтическое слово молодой Ахматовой, было очень зорким и внимательным по отношению ко всему, что попадало в поле ее зрения. Конкретная, вещная плоть мира, его четкие материальные контуры, цвета, запахи, штрихи, обыденно-обрывочная речь - все это не только бережно переносилось в стихи, но и составляло их собственное существование, давало им дыхание и жизненную силу.
И действительно, при всей нераспространенности первых впечатлений, послуживших основой сборника «Вечер», то, что в нем запечатлелось, было выражено и зримо, и точно и лаконично. Уже современники заметили, какую необычно большую роль играла в стихах юной поэтессы строгая, обдуманно локализованная житейская деталь. Не довольствуясь одним определением какой-либо стороны предмета, ситуации или душевного движения, она подчас осуществляла весь замысел стиха, так что, подобно замку, держала на себе всю постройку произведения.
«Не любишь, не хочешь смотреть
О, как ты красив, проклятый
И я не могу взлететь,
А с детства была крылатой.
Мне очи застит туман,
Сливаются вещи и лица.
И только красный тюльпан,
Тюльпан у тебя в петлице».
Не правда ли, стоит этот тюльпан, как из петлицы, вынуть из стихотворения, и оно немедленно померкнет.
Ситуация стихотворения такова, что не только героине, но и нам, читателям, кажется, что тюльпан не деталь, и уж, конечно, не штрих, а что он живое существо, истинный, полноправный и даже агрессивный герой произведения, внушающий нам некий невольный страх, перемешанный с полутайным восторгом и раздражением. У иного поэта цветок в петлице так и остался бы более или менее живописной подробностью внешнего облика персонажа, но и Ахматова не только вобрала в себя культуру значений, развитую ее предшественниками - символистами, но и, судя по всему, не осталась чуждой и великолепной школе русской психологической прозы, в особенности романа Гоголь, Достоевский, Толстой.
Вскоре после выхода Вечера наблюдательный Корней Иванович Чуковский отметил в ней черту величавости, той царственности, без которой нет ни одних воспоминаний об Анне Андреевне.
Осип Мандельштам после второй ее книги Четки (1914) предсказал провидчески: Ее поэзия близится к тому, чтобы стать одним из символов величия России. Вечер и Четки единодушно были признаны книгами любовной лирики.
Несмотря на то, что Ахматова по мнению критиков была революционным поэтом, она почти всегда оставалась поэтом традиционным, поставившим себя под знак русской классики, прежде всего Пушкина. В 1914 году она пишет стихи:
«Земная слава как дым,
Не этого я просила
Любовникам всем моим
Я счастье приносила.
Один и сейчас живой,
В свою подругу влюбленный,
И бронзовым стал другой
На площади оснеженной».
Ахматова самая характерная героиня своего времени, явленная в бесконечном разнообразии женских судеб.
По выражению А.Коллонтай, Ахматова дала целую книгу женской души. Она «вылила» в искусстве сложную историю женского характера, переломной эпохи, ее истории, ломки, нового становления.
«Все расхищено, предано, продано,
Черной смерти мелькало крыло,
Все голодной тоскою изглодано,
Отчего же нам стало светло»?
В первый же год своей литературной известности, Ахматова создает повети - миниатюры, где в немногих строках рассказана драма. Своеобразием этих стихов она пленит читателя:
Сжала руки под темной вуалью…
«Отчего ты сегодня бледна?»
Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.
Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот…
Я сбежала, перил не касаясь, Я бежала за ним до ворот.
Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
Все, что было. Уйдешь, я умру».
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».
В ранних стихах Ахматовой прослеживается романность.
Стихотворение «Хочешь знать, как все это было?...» написано в 1910 году, то есть еще до того, как вышла первая Ахматовская книга «Вечер» (1912), но одна из самых характерных черт поэтической манеры Ахматовой в нем уже выразилась в очевидной и последовательной форме. Ахматова всегда предпочитала «фрагмент» связному, последовательному и повествовательному рассказу, так как он давал прекрасную возможность насытить стихотворение острым и интенсивным психологизмом; кроме того, как ни странно, фрагмент придавал изображаемому своего рода документальность: ведь перед нами и впрямь как бы не то отрывок из нечаянно подслушанного разговора, не то оброненная записка, не предназначавшаяся для чужих глаз. Мы, таким образом, заглядываем в чужую драму как бы ненароком, словно вопреки намерениям автора, не предполагавшего нашей невольной нескромности.
«Хочешь знать, как все это было?
Три в столовой пробило,
И прощаясь, держась за перила,
Она словно с трудом говорила:
«Это все… ах, нет, я забыла,
Я люблю вас, я вас любила
Еще тогда!» «Да»».
Любовь в стихах Ахматовой не только любовь - счастье. Часто, слишком часто это - страдание, своеобразная антилюбовь и пытка, мучительный, вплоть до распада, излом души. Образ такой «больной» любви у ранней Ахматовой был и образом больного предреволюционного времени 10 - х годов и образом больного старого мира.
2. Любовная лирика А. Ахматовой
а) Любовь - «Пятое время года»
«Великая земная любовь» - вот движущее начало всей ее лирики. Именно она заставила по - иному увидеть мир. В одном из своих стихотворений Ахматова назвала любовь «пятым временем года». Из этого - то необычного, пятого, времени увиденные ею остальные четыре, обычные. В состоянии любви мир видится заново. Обостренны и напряженны все чувства. И открывается необычность обычного. Человек начинает воспринимать мир с удесятеренной силой, действительно достигая в ощущении жизни вершин. Мир открывается в другой реальности: «Ведь звезды были крупнее, Ведь пахли иначе травы…»
«То пятое время года,
Только его славословь.
Дыши последней свободой,
Оттого, что это - любовь.
Высоко небо взлетело,
Легчи очертанья вещей,
И уже не празднует тело
Годовщину грусти совей».
Любовь у Ахматовой почти никогда не предстает в спокойном пребывании. Чувство, само по себе острое и необычайное, получает дополнительную остроту и необычность, проявляясь в предельном кризисном выражении - взлета или падения, первой пробуждающей встречи или совершившегося разрыва, смертельной опасности или смертной тоски.
О том, что любовная тема в произведениях Ахматовой намного шире и значительнее своих традиционных рамок, прозорливо написал в статье 1915 года молодой критик и поэт Н.В. Недобров. Он по сути был единственным, кто понял раньше других подлинную масштабность поэзии Ахматовой, указав, что отличительной чертой личности поэтессы является не слабость и надломленность, как это обычно считалось, а, наоборот, исключительная сила воли. В стихах Ахматовой он усмотрел лирическую душу скорее жесткую, чем слишком мягкую, скорее жестокую, чем слезливую, и уж явно господствующую, а не угнетенную.
В ахматовской лирике всегда речь идет о чем-то большем, чем непосредственно сказано в стихотворении
«Все отнято и сила, и любовь.
В немилый город брошенное тело
Не радо солнцу.
Чувствую, что кровь
Во мне уже совсем похолодела.
Веселой Музы нрав не узнаю
Она глядит и слова не проронит,
А голову в веночке темном клонит,
Изнеможенная, на грудь мою.
И только совесть с каждым днем страшней
Беснуется великой хочет дани.
Закрыв лицо, я отвечала ей
Но больше нет ни слез, ни оправданий.
Все отнято и сила, и любовь»
В 20-е 30-е годы у Ахматовой выходят две книги Подорожник и Anno Domini. По сравнению с ранними книгами заметно меняется тональность того романа любви, который до революции временами охватывал почти все содержание лирики Ахматовой, и о котором многие писали как о главном открытии и достижении поэтессы. Обычно ее стихи - начало драмы, или только ее кульминация, или еще чаще финал и окончание. И здесь опиралась она на богатый опыт русской уже не только поэзии, но и прозы. Стих Ахматовой предметен: он возвращает вещам первозданный смысл, он останавливает внимание на том, мимо чего мы в обычном состоянии способны пройти равнодушно, не оценить, не почувствовать. Потому же открывается возможность ощутить мир по - детски свежо. Такие стихи, как «Мурка, не ходи, там сыч…», не тематически заданные стихи для детей, но в них есть ощущение совершенно детской непосредственности
«Мурка, не ходи, там сыч
На подушке вышит,
Мурка серый, не мурлыч,
Дедушка услышит.
Няня, не горит свеча,
И скребутся мыши.
Я боюсь того сыча,
Для чего он вышит?»
б) Большая и беспокойная любовь
Стихи Ахматовой - не фрагментарные зарисовки, не разрозненные этюды: острота взгляда сопровождена остротой мысли. Велика их обобщающая сила. Стихотворение может начаться как песенка:
«Я на солнечном восходе
Про любовь пою,
На коленях в огороде Лебеду полю…»
«…Будет камень вместо хлеба
Мне наградой злой.
Поэт все время стремиться занять позицию, которая позволяла бы предельно раскрыть чувство, до конца обострить ситуацию, найти последнюю правду. Вот почему у Ахматовой появляются стихи, как бы произнесенные даже из-за смертной черты. Но ни каких загробных, мистических тайн они не несут. И намека нет на что-то потустороннее.
Стихи Ахматовой, и, правда, часто грустны: они несут особую стихию любви - жалости. Есть в народном русском языке, в русской народной песне синоним слова «любить» - слово «жалеть»; «люблю» - «жалею».
Уже в самых первых стихах Ахматова живет не только любовь любовников. Она часто переходит в другую, любовь - жалость, или даже ей противопоставляется, или даже ею вытесняется:
«О нет, я тебя не любила,
Палима сладостным огнем,
Так объясни, какая сила
В печальном имени твоем».
Вот это сочувствие, сопереживание, сострадание в любви - жалости делает многие стихи Ахматовой подлинно народными, эпичными, роднит их со столь близкими ей и любимыми ею некрасовскими стихами. Любовь у Ахматовой в самой себе несет возможность саморазвития, обогащения и расширения беспредельного, глобального, чуть ли не космического.
в) Верность в теме любви в творчестве Ахматовой 20х - 30х годов
В сложные 20-ые годы Анна Ахматова оставалась верна своей тематике. Несмотря на свою громкую славу и страшную эпоху войны и революции, поэзия Ахматовой, верной своим чувствам, оставалась сдержанной и сохраняла простоту своих форм. Именно в этом сказывалась гипнотическая сила ее стихов, благодаря чему, строфы Ахматовой, услышанные или прочитанные всего один раз, часто сохранялись в памяти на долгое время.
Лирика поэтессы постоянно расширялась. В эти годы она обращается в своем творчестве к гражданской, философской лирике, однако продолжает и любовную направленность. Она по-новому изображает любовь, любовное признание; отчаяние и мольба, составляющие стихотворение, всегда кажутся обрывком какого-то разговора, завершение которого мы не услышим:
«А, ты думал - я тоже такая,
Что можно забыть меня.
И что брошусь, моля и рыдая,
Под копыта гнедого коня.
Или стану просить у знахарок
В наговорной воде корешок
И пришлю тебе страшный подарок
Мой заветный душистый платок.
Будь же проклят.
Ни стоном, ни взглядом Окаянной души не коснусь,
Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь
И ночей наших пламенным чадом
Я к тебе никогда не вернусь.
Стихи поэтессы полны недоговоренностей, намеков, скрывающихся в подтексте. Они своеобразны. Лирическая героиня чаще всего говорит как бы сама с собой в состоянии порыва, полубреда. Она не разъясняет, не растолковывает дополнительно происходящее:
«Кое - как удалось разлучиться
И постылый огонь потушить.
Враг мой вечный, пора научиться
Вам кого-нибудь вправду любить.
Я - то вольная. Все мне забава,
Ночью муза слетит утешать,
А на утро притащится слава
Погремушкой над ухом трещать.
Обо мне и молиться не стоит
И, уйдя, оглянуться назад…
Черный ветер меня успокоит.
Веселит золотой листопад.
Как подарок, приму я разлуку
И забвение, как благодать.
Но, скажи мне, на крестную муку
Ты другую посмеешь послать»?
Ахматова не боится быть откровенной в своих признаниях и мольбах, так как уверена, что ее поймут лишь те, кто обладает тем же шрифтом любви. Форма случайно и мгновенно вырвавшейся речи, которую может подслушать каждый проходящий мимо или стоящий поблизости, но не каждый может понять, позволяет ей быть нераспространенной и многозначительной.
В лирике 20х-30х годов сохраняется и предельная концентрированность содержания самого эпизода, лежащего в основе стихотворения. Любовные стихотворения Ахматовой всегда динамичны. У поэтессы почти нет спокойного и безоблачного чувства, любовь у нее всегда кульминационна: она либо предана или угасает:
«…Тебе я милой не была,
Ты мне постыл. А пытка длилась,
И как преступница томилась
Любовь, исполненная зла.
То словно брат.
Молчишь, сердит
Но если встретимся глазами
Тебе клянусь я небесами,
В огне расплавится гранит».
Любовь - это вспышка, молния, испепеляющая страсть, пронзающая все существо человека и эхом отдающаяся по великим безмолвным пространствам.
Волнения любви писательница часто ассоциировала с великой «Песнью Песней» из Библии:
«А в Библии красный клиновый лист
Заложен на Песне Песней…»
Стихи 20-30х годов не подчиняют себе всей жизни, как это было раньше, а вся жизнь, все существование приобретают массу оттенков. Любовь стала не только богаче и многоцветной, но и трагедийней. Подлинное чувство приобретает библейскую торжественную приподнятость:
«Небывалая осень построила купол высокий,
Был приказ облакам этот купол собой не темнить.
И дивилися люди: проходят сентябрьские сроки,
А куда провалились студеные, влажные дни?
Изумрудною стала вода замутненных каналов,
И крапива запахла, как розы, но только сильней.
Было душно от зорь, нестерпимых, бесовских и алых,
Их запомнили все мы до конца наших дней.
Было солнце таким, как вошедший в столицу мятежник,
И весенняя осень так жадно ласкалась к нему,
Что казалось - сейчас заболеет прозрачный подснежник…
Вот когда подошел ты, спокойный, к крыльцу моему».
Лирика Ахматовой напоминает о Тютчеве: бурное столкновение страстей, «поединок роковой». Ахматова, как и Тютчев, импровизирует и в чувстве, и в стихе.
В стихотворении «Муза» (1924) из цикла «Тайны ремесла» она писала:
«Когда я ночью жду ее прихода,
Жизнь, кажется, висит на волоске.
Что почести, что юность, что свобода
Перед милой гостьей с дудочкой в руке.
И вот вошла. Откинув покрывало,
Внимательно взглянула на меня
Ей говорю: «Ты ль Данту диктовала
Страница Ада?» Отвечает: «Я».
Страсть к импровизации сохранилась и в более позднем периоде творчества. В стихотворении 1956 года «Сон» поэтесса скажет:
«Чем отплачу за царственный подарок?
Куда идти и с кем торжествовать?
И вот пишу как прежде, без помарок,
Мои стихи в сожженную тетрадь».
Конечно же, творчество Анны Ахматовой это не только импровизация. Много раз она переделывала свои стихи, была точна и скрупулёзна в выборе слов и их расположения. Дополнялась и перерабатывалась «Поэма без героя», десятилетиями совершенствовались, а иногда менялись строки старых стихов.
«Роковой» тютчевский поединок представляет собой мгновенную вспышку страстей, смертельное единоборство двух одинаково сильных противников, из которых один должен или сдаться, или погибнуть, а другой - победить.
«Не тайны и не печали,
Не мудрой воли судьбы
Эти встречи всегда оставляли
Впечатление борьбы.
Я, с утра угадав минуту, когда ты ко мне войдешь,
Ощущала в руках согнутых
Слабо колющую дрожь…»
«О, как убийственно мы любим» - Ахматова, конечно же, не прошла мимо этой стороны тютчевского миропонимания. Характерно, что нередко любовь, ее победительница властная сила оказывается в ее стихах, к ужасу и смятению героини, обращенной против самой же… любви!
«Я гибель накликала милым,
И гибли один за другим.
О, горе мне! Эти могилы
Предсказаны словом моим.
Как вороны кружатся, чуя
Горячую, свежую кровь,
Такие дикие песни, ликуя,
Моя посылала любовь.
С тобою мне сладко и знойно.
Ты близок, как сердце в груди.
Дай руку мне, слушай спокойно.
Тебя заклинаю: уйди.
И пусть не узнаю я, где ты,
О Муза, его не зови,
Да будет живым, невоспетым
Моей не узнавшей любви.
Любовная лирика Ахматовой 20-30х годов в несравненно большей степени, чем прежде, обращена к внутренней, потаенно - духовной жизни. Одним из средств постижения тайной, сокрытой жизни души является обращение к снам, что делает стихи этого периода более психологичными.
«Но если встретимся глазами
Тебе клянусь я небесами,
В огне расплавится гранит».
Недаром в одном из посвященных ей стихотворений Н.Гумилева Ахматова изображена с молниями в руке:
«Она светла в часы томлений
И держит молнии в руке,
И четки сны ее, как тени
На райском огненном песке».
Заключение
В ходе работы над рефератом, прочитав автобиографию поэтессы, сборники стихов, высказывания литературных критиков, я пришла к выводу, что время обошлось с Анной Ахматовой жестоко, но она продолжала жить радостно и горестно, не утрачивая всегда свойственной ей величавости, гордой уверенности в спасительной силе поэтического слова.
Ахматова стала голосом своего времени, она мудро, просто и скорбно разделила судьбу народа. Она остро ощущала свою принадлежность двум эпохам - той, что ушла, и той, что царствует. Ей пришлось хоронить не только близких, но и свое время, оставив ему «нерукотворный» памятник стихов и поэм:
ахматова любовный лирика поэзия
«Когда погребают эпоху,
Нагребный псалом не звучит,
Крапиве, чертополоху
Украсить ее предстоит».
Стихотворения Ахматовой - всегда один миг, длящийся, незавершенный, еще не разрешившийся. И этот миг, горестный он или счастливый, - всегда праздник, так как это торжество над повседневностью. Ахматова сумела соединить в себе эти два мира - внутренний и внешний, - связать свою жизнь с жизнью других людей, принять на себя не только свои страдания, но и страдания своего народа.
Я считаю, что лирика Ахматовой полна нежности, любви, откровенности, исповеди влюбленной женской души, нов то же время присутствует горе, трагические сюжеты, ревность, разлука. Эта сочетаемость делает стихотворение необычным, загадочным. Заставляет читателя размышлять и задумываться о таком чувстве, как любовь. Стихи Ахматовой написаны с любовью, с сердечностью, с душевностью, поэтому при их чтении до читателей доходят все переживания, чувства и мысли героини. Я думаю, что с появлением поэзии Ахматовой изменился и стиль любви. До Ахматовой, по - моему, любовная лирика была надрывной или туманной. Отсюда и в жизни распространился стиль любви с полутонами, недомолвками и часто ненатуральной. После первых ахматовских книг стали любить «по - ахматовски». Это чувство стало нежным, светлым, откровенным, честным.
Я думаю, не может быть сомнений, что Ахматова - самое крупное женское имя в истории русской поэзии. Замечательно в ее творчестве, однако, то, что, оставшись женщиной, она оказалась способной стать прежде всего человеком. Человеком с прописной буквы, отчего в отношении к ней и неуместно слово «поэтесса». Ахматова - не поэтесса, а поэт, всегда, во всем, о чем бы стихи ее не говорили. В наше время она - поэт национальный, выразитель своей эпохи.
Мы, русские, это знаем. Иностранцы об этом догадываются и, догадываясь, все тверже этому верят.
Литература
1.Адамович Г. Большой поэт и большой человек. - М.: АСТ: Астрель, 2011г
.Виленкин В. В сто первом зеркале. - М., 1987г
.Жимурский В. Творчество Анны Ахматовой. - Л., 1973г
.Журавлев В. П. русская литература ХХ века. 11 класс. - М., 2002г
.Лукницкая В. Из двух тысяч встреч: Рассказ о летописце. - М., 1987г
.Малюкова Л.Н. Анна Ахматова: Эпоха, Личность, Творчество. - М., 1996г
.Марченко А.М. Анна Андреевна Ахматова (1889 - 1966). - М.: Дрофа: Вече, 2002г
.Павловский А.И. Анна Ахматова, жизнь и творчество. - М., 1991г
.Скатов Н.Н. Книга женской души (О поэзии Анны Ахматовой). - Издательство «Правда». «Огонек». 1990г
.Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой. Книга 3. - М., 1997г
Приложение
А.Ахматова в молодости
А.Ахматова с мужем и сыном
Репетиторство
Нужна помощь по изучению какой-либы темы?
Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку
с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.
Поэтическое творчество Анны Ахматовой берет свое начало в блистательном Серебряном веке русской литературы. Этот сравнительно короткий период породил целую плеяду гениальных художников, в том числе, впервые в русской литературе, великих женщин-поэтов А. Ахматову и М. Цветаеву. Ахматова не признавала определения «поэтесса» по отношению к себе, это слово казалось ей унижающим, она была именно «поэтом» наравне с другими.
Ахматова принадлежала к лагерю акмеистов, но во многом только потому, что главой и теоретиком акмеизма был ее муж Н. Гумилев. Сама она, начиная с первых сборников, была поэтом реалистического направления.
В 1912 году выходят два первых сборника Ахматовой — «Вечер» и «Четки». Они сразу обратили на себя внимание читателей и критиков и принесли известность молодому автору. Содержание первых сборников — это лирика любви. Особенностью любовной лирики Ахматовой было то, что центральной темой стихов становятся переживания женщины. Это было ново и необычно. В лирике XIX века обычно автор-мужчина писал о собственных чувствах, а женщина изображалась как объект, на который они направлены. Никто не писал, что чувствует женщина, что происходит в ее душе. В этом смысле Ахматова и Цветаева разрушили вековое рабство и зависимость женщин, отсутствие у них свободы и права выбора, открыли их внутренний мир в русской поэзии.
В стихотворениях Ахматовой подробно анализируются переживания женщины, а мужчина изображается как объект. Для ранней лирики характерны два смысловых и эстетических центра — любовь и свобода:
Долгим взглядом твоим истомленная, И сама научилась томить. Из ребра твоего сотворенная, Как могу я тебя не любить?
Любовь для поэта становится содержанием жизни, ее единственной ценностью. Особенное звучание лирике Ахматовой придает мудрое отношение к себе и миру. У нее нет разрушительных страстей на грани жизни и смерти, как у Цветаевой. Ее стихи вызывают уважение к автору за спокойные, ровные интонации и глубокие образы. Даже в стихотворении «Песня последней встречи», где описывается расставание влюбленных, нет истерических нот:
Так беспомощно грудь холодела, Но шаги мои были легки. Я на правую руку надела Перчатку с левой руки. Показалось, что много ступеней, А я знала — их только три!..
Любовная лирика Ахматовой отличается глубоким психологизмом. Поэт обращает внимание на множество деталей, чтобы показать душевное смятение своей героини. В стихотворении «Небывалая осень построила купол высокий…» об основном событии — встрече с любимым — говорится только в последней строчке. До этого автор описывает редкую погожую осень, употребляя оксюморон «весенняя осень». В душе героини осень превращается в весну любви, и чувство это нарастает на протяжении всего текста. К героине идет ее друг, она испытывает сильное волнение. Ахматова представляет солнце в мужском образе, а осень — в женском:
Было солнце таким, как вошедший в столицу мятежник, И весенняя осень так жадно ласкалась к нему…
Тема расставания, разрыва отношений является содержанием многих стихотворений поэта: Материал с сайта
Чугунная ограда, Сосновая кровать. Как сладко, что не надо Мне больше ревновать. Постель мне стелют эту С рыданьем и мольбой; Теперь гуляй по свету, Где хочешь, бог с тобой…Стиль Ахматовой отличается сдержанностью, отсутствием вычурных деталей, небольшим количеством метафор. Ориентация на разговорную речь придает стихам искренность и задушевность. Ахматова в своих стихотворениях придерживается принципа наглядности, конкретности деталей. Во многих произведениях поэт использовала фольклорные стилизации, меткие и точные народные выражения.
Лирика Ахматовой не устарела и сейчас, как не могут устареть чувства человека, она была и будет гордостью русской поэзии.
Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском
Министерство образования Российской Федерации
Муниципальное образовательное учреждение -
«Средняя общеобразовательная школа № 24»
Реферат-исследование
По литературе
Тема любви в лирике Анны Ахматовой
Ученицы 11 «А» класса
Долговой К.А.
Преподаватель: Оксень Н.П.
г. Петропавловск-Камчатский - 2008 г.
1. Введение
Биография Анны Андреевны Ахматовой (Горенко)
Загадка популярности любовной лирики Ахматовой
Ранняя лирика
1Традиции современников в творчестве А. Ахматовой
2 Пушкин и Ахматова
3 «Великая земная любовь» в лирике Ахматовой
4 Ахматовское «я» в поэзии
5 Анализ стихотворения «И когда друг друга проклинали» (1909 год, сборник «Вечер»)
6 Анализ стихотворения «Песня последней встречи» (1911 год, сборник «Вечер»)
7 Анализ стихотворения «Сжала руки» (1911 год, сборник «Вечер»)
8 Анализ стихотворения «Сегодня мне письма не принесли...» (1911 год, сборник «Вечер»)
9 Анализ стихотворения «Двадцать первое. Ночь. Понедельник» (1917 год, сборник «Белая стая»)
Поздняя лирика
1 Анализ цикла «Cinque» (1945-1946 год, сборник «Седьмая книга»)
2 Прототипы лирических героев
Заключение
Список литературы
1. Введение
А. А. Ахматова жила и творила в очень сложное время, время катастроф и социальных потрясений, революций и войн. Поэтам в России в ту бурную эпоху, когда люди забывали, что такое свобода, часто приходилось выбирать между свободным творчеством и жизнью. Несмотря на все обстоятельства, поэты по-прежнему продолжали творить чудеса: создавались чудесные строки и строфы.
Периоды ахматовского творчества разграничены: первоначальный (ранний) период захватывает немногим более десяти лет (1912 - 1922 г.), следующий (поздний) длится с 1923 по 1966 годы. Между двумя вышеназванными основными периодами очевидны немаловажные различия. Они - и во внутренних их связях, и в организации отдельного стихотворения. И если выделить стихи о любви, об интимно-личном, если идти притом от ранних произведений к поздним, то сопряжение постоянного и переменного даст себя почувствовать с особой отчетливостью.
Одной из главных тем в лирике поэтессы была тема любви. Она говорила о любви, как о понятии высшем, почти религиозном. Любовь - светлое и высокое чувство, которое воспевали в своих стихах самые известные поэты 19-20 вв.: А.С.Пушкин, М.Ю.Лермонтов, А.А.Блок, М.И.Цветаева и др. И в наши дни любовь, как колодец, из которого мы черпаем жизненные силы.
Лирическая героиня Ахматовой - это отражение женской доли, женских переживаний, женской судьбы. Её стихи насыщены психологизмом, а обыденные детали становятся знаком глубокого обострения чувств. Именно Анне Ахматовой удалось раскрыть глубину женского внутреннего мира. Через любовь своих героинь она доносит всю многогранность этого божественного дара. Лирика Ахматовой с течением времени завоевывает все новые и новые читательские круги и поколения.
Целью нашей работы является исследование творчества А.А. Ахматовой с точки зрения изображения в нём любовного чувства.
В процессе исследования предстоит решить следующие задачи:
§Выделить причины популярности любовной лирики А.Ахматовой;
§Проследить традиции современников в творчестве поэтессы и влияние творчества А.С.Пушкина на А.Ахматову;
§Сопоставить, как соприкасаются ахматовское «я» и поэзия;
§Проанализировать пять стихотворения из ранних сборников;
Ÿ«И когда друг друга проклинали» (1909, сборник «Вечер»)
Ÿ«Песня последней встречи» (1911, сборник «Вечер»)
Ÿ«Сжала руки» (1911, сборник «Вечер»)
Ÿ«Сегодня мне письма не принесли» (1911, сборник «Вечер»)
Ÿ«Двадцать первое. Ночь. Понедельник» (1917, сборник «Белая стая»)
§Проанализировать цикл «Cinque», относящийся к позднему периоду, (сборник «Седьмая книга» 1945-1946);
§Сравнить два периода любовной лирики А.Ахматовой: ранний (1912 - 1922 г.) и поздний (1923-1966г.);
Особое внимание в своей работе мы уделим изучению монографий о творчестве Ахматовой В. Гиппиус, И. Гурвич, Л. Чуковской, Б. Эйхенбаума.
2. Биография Анны Андреевны Ахматовой (Горенко)
Поэтесса родилась 23 июня 1889
в пригороде Одессы Большой Фонтан в семье отставного инженер-капитана 2-го ранга Андрея Антоновича Горенко и Инны Эразмовны Стоговой.
В 1891 году семья Анны переехала в Царское Село, лето они проводили под Севастополем. А в 1900 году Анна Горенко поступила в царскосельскую Мариинскую гимназию. 1903 год ознаменован знакомством с Николаем Гумилевым. В 1906-1907 году Анна жила у родственников в Киеве, поступила в последний класс Фундуклеевской гимназии. По окончании записалась на юридическое отделение Высших киевских женских курсов, переписывалась с уехавшим в Париж Гумилевым. В это время первый раз опубликовалось её стихотворение: "На руке его много блестящих колец" в парижском русском еженедельнике "Сириус". Через 3 года 25 апреля Анна Горенко и Николай Гумилев обвенчались в Николаевской церкви села Никольская слободка под Киевом. Свадебное путешествие они провели в Париже. В 1911 году А.Ахматова поступила на петербургские Женские курсы, её первая публикация под псевдонимом АННА АХМАТОВА (стихотворение "Старый портрет"), который она взяла от имени своего предка ордынского хана Ахмата. год ознаменован выходом первого сборника "Вечер" и рождением сына Льва (18 сентября), 1914 год - выходом второго сборника "Четки", а 1917 год (сентябрь) выходом третьего сборника "Белая стая". В 1918 году Ахматова развелась с Н.Гумилёвым и вышла замуж за В.К.Шилейко. В 1921 году состоялся вечер памяти Пушкина, А.Блок произнёс свою знаменитую речь «о назначении поэта». В этом же году 3 августа арестовали Гумилёва, а 7 августа умер Блок, Н.Гумилёва расстреляли через две недели после смерти А.Блока по обвинению в причастности к контрреволюционному заговору. Для Ахматовой эти события стали настоящей трагедией. В апреле 1921 году - вышел "Подорожник", четвертый сборник поэтессы, а в октябре - пятый сборник "Anno Domini". В январе 1922 году А.Ахматова познакомилась с Л.Пастернаком, с М.Булгаковым, через некоторое время рассталась с В.Шилейко и вышла замуж за Н.Пунина. В 1926 году помогала Лукницкому писать работу "Труды и дни" о Н. Гумилеве, потому что считала Н.Гумилёва выдающимся поэтом. К марту 1931 года начала работать над статьей "Последняя сказка Пушкина". Через 4 года 27 октября арестовали Н.Н.Пунина и Л.Н.Гумилева. Ахматовой пришлось срочно выехать в Москву. 30 октября М.Булгаков помог поэтессе составить письмо Сталину с просьбой об облегчении участи мужа и сына. В этих хлопотах Ахматовой приняли деятельное участие: Л.Сейфуллина, Э.Герштейн, Б.Пастернак, Б.Пильняк. («Я прошу Вас, Иосиф Виссарионович, помочь Ахматовой и освободить ее мужа и сына, отношение к которым Ахматовой является для меня категорическим залогом их честности. Преданный Вам Б. Пастернак» - отрывок из письма И.Сталину). 3 ноября Николай Пунин и Лев Гумилев были освобождены. Но 10 марта в 1938 году снова был арестован Л.Н.Гумилев, А.Ахматова стояла в очередях перед тюрьмой на ул. Шпалерной (дом предварительного заключения). После пережитых событий Ахматова написала знаменитые строки: «Муж в могиле, сын в тюрьме/Помолитесь обо мне» (поэма «Реквием»). 19 сентября она рассталась с Н.Н.Пуниным, но продолжала жить в той же квартире. 27 сентября военным трибуналом Ленинградского военного округа Л.Н.Гумилев был приговорен к 10 годам исправительно-трудовых лагерей. В мае 1940 года вышел ленинградский сборник Ахматовой "Из шести книг". Пастернак писал поэтессе, что очереди за её новой книгой растягивались на две улицы. 28 сентября 1941 года - Ахматову по решению властей эвакуировали сначала в Москву, затем в Чистополь, оттуда с семьей К.И.Чуковского через Казань прибыла в Ташкент. В 1946 году состоялись творческие вечера в Москве, в Ленинграде, и всюду её ждал самый восторженный прием. А 1 сентября Ахматова навлекает на себя гнев Сталина, узнавшего о визите к ней английского историка И. Берлина, вследствие этого Президиум правления Союза писателей СССР постановляет исключить А.Ахматову и М. Зощенко из Союза советских писателей. В 1951 году Ахматову восстановили в Союзе писателей, в этот же год у неё случился первый инфаркт миокарда. В 1953 году произошло трагическое событие - смерть Н.Н. Пунина в воркутинском лагере, а 15 апреля этого же года из лагеря вернулся Лев Гумилёв. В мае Ленинградское отделение Литфонда выделило А.Ахматовой дачный домик в писательском поселке Комарово; это свое жилище она называла "Будкой". мая 1960 года у Ахматовой началась межреберная невралгия, принятая врачом "Скорой помощи" за инфаркт миокарда. С этим диагнозом она была госпитализирована в Боткинскую больницу. В 1962 году
она была выдвинута на Нобелевскую премию, в 1963 году
на Международную литературную премию "Этна-Таормина". В мае 1964 году
состоялся торжественный вечер, посвященный 75-летию Анны Ахматовой.Зимой она выехала в Италию на чествование по случаю присуждения премии "Этна-Таормина". В замке Урсино Ахматовой была вручена литературная премия "Этна-Таормина" за 50-летие поэтической деятельности. В январе Оксфордский университет принял решение присвоить Анне Андреевне степень Почетного доктора литературы. В октябре вышел последний прижизненный сборник стихотворений и поэм - "Бег времени".
3 марта 1966 года
из-за четвёртого инфаркта Ахматова выехала в кардиологический санаторий, а 5 марта
, утром - Анна Андреевна Горенко-Ахматова скончалась. 9 марта
состоялась гражданская панихида во дворе морга Института им. Склифосовского.
3. Загадка популярности любовной лирики Ахматовой
Едва ли не сразу после появления первой книги «Вечер», а после "Чёток" и "Белой стаи" в особенности, стали говорить о "загадке Ахматовой". Сам талант был очевидным, но непривычна, а значит, и неясна была его суть, не говоря уже о некоторых действительно загадочных свойствах. Как объяснить, например, пленительное сочетание женственности и хрупкости с той твердостью и отчетливостью рисунка, что свидетельствуют о властности и незаурядной, почти жесткой воле? Сначала хотели эту волю не замечать, она достаточно противоречила "эталону женственности". Вызывало недоуменное восхищение и странное немногословие ее любовной лирики, в которой страсть походила на тишину предгрозья и выражала себя обычно лишь двумя тремя словами, похожими на зарницы, вспыхивающие за грозно потемневшим горизонтом: «Не боюсь на земле ничего,/В задыханьях тяжелых бледнея./Только ночи страшны оттого,/Что глаза твои вижу во сне я». Женственность в стихах Ахматовой проявлялась в принятии горькой доли: «Слава тебе безысходная боль!», в благодарности за то, за что обычно проклинают: «Сердце к сердцу не приковано,/Если хочешь - уходи», в осознании необходимости любви: «Задыхаясь, я крикнула: «Шутка!/ Всё, что было. Уйдёшь, я умру». Но если страдание любящей души так неимоверно до молчания, до потери речи замкнуто и обуглено, то почему так огромен, так прекрасен и пленительно достоверен весь окружающий мир? Дело, очевидно, в том, что, как у любого крупного поэта, её любовный роман, развертывавшийся в стихах предреволюционных лет, был шире и многозначнее своих конкретных ситуаций. В сложной музыке ахматовской лирики, в её едва мерцающей глубине, в её убегающей от глаз мгле, в подпочве, в подсознании постоянно жила и давала о себе знать особая, пугающая дисгармония, смущавшая саму Ахматову. Она писала впоследствии в "Поэме без героя", что постоянно слышала непонятный гул («И всегда в духоте морозной,/Предвоенной, блудной и грозной,/Жил какой-то будущий гул»), как бы некое подземное клокотание, сдвиги и трение тех первоначальных твердых пород, на которых извечно и надежно зиждилась жизнь, но которые стали терять устойчивость и равновесие. В любовный роман Ахматовой входила эпоха, она по-своему озвучивала и переиначивала стихи, вносила в них ноту тревоги и печали, имевших более широкое значение, чем собственная судьба. Надо сказать, что советская поэзия первых лет Октября и гражданской войны, занятая грандиозными задачами ниспровержения старого мира, любившая образы и мотивы, как правило, вселенского, космического масштаба, предпочитавшая говорить не столько о человеке, сколько о человечестве была первоначально недостаточно внимательной к микромиру интимных чувств, относя их в порыве революционного пуританизма к разряду социально небезопасных буржуазных предрассудков. «Из всех возможных музыкальных инструментов она в те годы отдавала предпочтение ударным. На этом грохочущем фоне, не признававшем полутонов и оттенков, в соседстве с громоподобными маршами и "железными" стихами первых пролетарских поэтов, любовная лирика Ахматовой, сыгранная на засурденных скрипках, должна была бы, по всем законам логики, затеряться и бесследно исчезнуть... Но этого не произошло»10.
«Молодые читатели новой, пролетарской, встававшей на социалистический путь Советской России, работницы, красноармейки и красноармейцы все эти люди, такие далекие и враждебные самому миру, оплаканному в ахматовских стихах, тем не менее заметили и прочли маленькие, белые, изящно изданные томики ее стихов (Чётки", "Белая стая", "Anno Domini"), продолжавшие невозмутимо выходить все эти огненные годы».
4. Ранняя лирика
Анна Ахматова вошла в литературу, более того, художественно утвердилась под знаком любовной темы. Ее первые пять сборников, от «Вечера» (1912) до «Anno Domini» (1921), расположены на одной тематической линии, составляют почти однородный массив, но присутствуют отклики на историческое событие - первую мировую войну («Молитва», «Памяти 19 июля 1914», «Июль 1914»), декларация авторской позиции в пору социальных катаклизмов («Мне голос был», «Не с теми я, кто бросил землю»), защита нравственного достоинства («Уединение», «Клевета»). Стихи не о любви резко проявляют причастность поэта к сверхличной сфере бытия и быта: «Я была тогда с моим народом,/Там, где мой народ, к несчастью, был». «Однако главенство интимно-личного начала остается непоколебленным, скорее наоборот: откровения, обращенные в глубины души, очерчивают индивидуальность лирического «я» и тем самым обосновывают его право на гражданский пафос. Стихи о любви образуют, по сути, фон и подпочву программных поэтических заявлений»11.
Ахматова фокусирует свой взгляд на любви-нелюбви, на переплетении и столкновении эмоциональных противоположностей, даже крайностей, на отсутствии подлинной, глубинной близости - при наличии интимности. «Любовная повесть развертывается и вширь и вглубь - и как цепь драматических событий, и как наслоение переживаний и самоощущений. «Я» и «ты» («она» и «он») многообразно обнаруживают несходство взаимовосприятия, соответственно личностного поведения: он для нее - «милый», даже «непоправимо милый», «самый нежный, самый кроткий», «мудрый и смелый», «сильный и свободный», но и «наглый и злой», «пленник чужой»; она для него - «незнакомка», обессиленная своим влечением, чувственно желанная, но душевно безразличная»11 («Какую власть имеет человек, / Который даже нежности не просит!»). Она - мучительно страдает, ей горько, больно, он - иронизирует, рисуется, наслаждается своей властью («О, я знаю: его отрада - / Напряженно и страстно знать, / Что ему ничего не надо, / Что мне не в чем ему отказать»). Она ему: «Ты знаешь, я томлюсь в неволе, / О смерти Господа моля», он - ей: «...иди в монастырь / Или замуж за дурака...». Она вместе с тем уверена в проникающей силе чувства, в неотвратимости его воздействия («Я была твоей бессонницей, / Я тоской твоей была», «А обидишь словом бешеным - / Станет больно самому»), он, при всем своем высокомерии, порой испытывает беспокойство, тревогу («проснувшись, ты застонал»).
Ее мучение переливается в мстительное предупреждение («О, как ты часто будешь вспоминать/Внезапную тоску неназванных желаний»), он иной раз готов оправдываться («Я с тобой, мой ангел, не лукавил»), в его чувственное желание порой прорывается истинное чувство («Как божье солнце, меня любил»), так что и определение «безответная любовь» (тоже используемое) вряд ли годится, оно сужает, упрощает ситуацию. Кое-когда происходит и перемена ролей: мужчине (точнее, «мальчику») дано испытать «горькую боль первой любви», женщина остается к нему равнодушной («Как беспомощно, жадно и жарко гладит/Холодные руки мои»). «В перипетиях напряженной драмы любовь окружается сетью противоречивых названий-толкований: свет, песнь, «последняя свобода» - и грех, бред, недуг, отрава, плен»10. Чувству сопутствует динамика разнородных состояний: ожидания, томления, изнеможения, окаменения, забвения. И, возвышаясь до неутолимой страсти, оно впитывает в себя другие сильные движения души (их также прежде, в пушкинские времена, именовали страстями) - обиду, ревность, отречение, измену. Содержательное богатство любви-нелюбви делает ее достойной длительного, многосоставного повествования.
4.1 Традиции современников в творчестве А. Ахматовой
Не был оставлен без внимания опыт ахматовских современников. «У Блока, в "Стихах о Прекрасной Даме" (1904), счет произведений, непосредственно восходящих к заглавию, идёт на десятки и мы видим намерение автора установить своего рода сетку координат: отношения "я" - "она" перенесены в ирреальный универсум и их развитию придается значение мистического действа, манящего своей таинственностью»7. Ахматова тоже не раз и не два перемещает эпизоды любовной повести в "мир иной", но мистицизма сторонится и продвигаться по блоковскому пути себе не разрешает.
В фактуре первых стихов Ахматовой можно обнаружить точки соприкосновения с И.Г.Кузминым, однако решительно преобладает отталкивание, а не притяжение. Свидетельствует сама Ахматова: "Мое стихотворение "И мальчик, что играет на волынке" написано явно под его (И.Г Кузмина) влиянием. Но это случайность, в основе все разное. У нас (акмеистов)... все было всерьез, а в руках Кузмина все превращалось в игрушки"10.
Тип чувства, запечатленного Ахматовой, остановил на себе внимание уже первых её вдумчивых читателей. Заслуженную известность получила статья Н. Недоброва («Анна Ахматова» 1915 год), опубликованная вскоре после выхода двух дебютных ахматовских сборников. По мнению критика, их центральный мотив - "несчастная любовь", но не самозамкнутая, не ограниченная собственным смыслом, а стимулирующая "проникновение в человека" в существо незаурядного женского характера7.
У Ахматовой есть выражение: "покой нелюбви". Слово найдено: "нелюбовь". Каковы бы ни были взаимоотношения мужчины и женщины, воспроизводимые классикой, их основа - чувство с положительным знаком, даже если это уходящее или минувшее чувство. «И "несчастная любовь" (тоже не обойденная тогдашними поэтами, вспомним хотя бы "денисьевский" цикл Тютчева) не исключение, а аспект направленного изображения; "несчастье" тут стоит в одном ряду с "безумным счастьем", с "восторгом", с "радостью", что "не знает предела" (А.А.Фет), - в одном ряду, но на другом полюсе»5. Ахматова же фокусирует свой взгляд на любви-нелюбви, на переплетении и столкновении эмоциональных противоположностей, даже крайностей, на отсутствии подлинной, глубинной близости - при наличии интимности. «Поэзия осваивает особый, ранее не изображавшийся вариант схождения-расхождения, особую разновидность поведенческой ситуации. Осваивает феномен жизнестроения 20 века?»4 Возможно, и так.
Любовному чувству сопутствует динамика разнородных состояний: ожидания, томления, изнеможения, окаменения, забвения. И, возвышаясь до неутолимой страсти, оно впитывает в себя другие сильные движения души (их также прежде, в пушкинские времена, именовали страстями) - обиду, ревность, отречение, измену. Содержательное богатство любви-нелюбви делает её достойной длительного, многосоставного повествования. Тема сквозная, но стихи отнюдь не всегда именно "на тему", нередко они более или менее удалены от тематического центра. Есть, в частности, группа стихотворений, смежных с легендой, притчей и к любовной сюжетике непричастных ("Плотно сомкнуты губы сухие", "Бесшумно ходили по дому", "Я пришла тебя сменить, сестра"). Но в контексте сборников они заряжаются той смутой и болью, какие характерны для героини как любящей женщины. О своем предмете поэт ведет и прямой, и косвенный разговор. «Явственна множественность обличий лирического "я": женщина - то из светской среды ("под темной вуалью"), то из низов ("муж хлестал меня... ремнем"), то из богемного кружка ("Да, я любила их, те сборища ночные"); разница в социальном статусе осложняется переменой статуса семейного: порой она одинока, порой замужем, к тому же не только жена, но и любящая мать; иногда мы застаем ее на пороге молодости, а иной раз за этим порогом (кое-где это косвенно обозначено: "десять лет замираний и криков", "ждала его напрасно много лет")». Мужчина также не один и тот же: то ли его влечение к "ней" - единственное ("со мной всегда мой верный, нежный друг"), то ли у него "другая жена" и суждено ему "со своей подругой тихой/Сыновей растить".
.2 Пушкин и Ахматова
Говоря о любовной лирике Ахматовой, нельзя не сказать несколько слов о чувствах самой поэтессы, о ее кумирах, о предметах ее восхищения. И одним из неоскудневающих источников творческой радости и вдохновения для Ахматовой был А.С.Пушкин. Она пронесла эту любовь через всю свою жизнь. А.Ахматовой принадлежат статьи: "Последняя сказка Пушкина о "Золотом петушке", "Адольф" Бенжамена Констана в творчестве Пушкина", "О "Каменном госте" Пушкина", а также работы: "Гибель Пушкина", "Пушкин и Невское взморье", "Пушкин в 1828 году" и др.) В "Вечере" Пушкину посвящено стихотворение («В Царском селе») из двух строф, очень чётких по рисунку и трепетно-нежных по интонации: «Смуглый отрок бродил по аллеям,/У озерных грустил берегов». Любовь к Пушкину усугублялась еще и тем, что по стечению обстоятельств Анна Ахматова - царскоселка, ее отроческие, гимназические годы прошли в Царском Селе, теперешнем Пушкине, где и сейчас каждый невольно ощущает неисчезающий пушкинский дух, словно навсегда поселившийся на этой «вечно священной земле русской Поэзии»3. «Те же Лицей и небо и так же грустит девушка над разбитым кувшином, шелестит парк, мерцают пруды и, по-видимому, так же является Муза бесчисленным паломничающим поэтам...»2 Для Ахматовой Муза всегда - "смуглая". Словно она возникла перед ней в "садах Лицея" сразу в отроческом облике Пушкина, курчавого лицеиста - подростка, не однажды мелькавшего в "священном сумраке" Екатерининского парка, - он был тогда её ровесник, её божественный товарищ, и она чуть ли не искала с ним встреч. Во всяком случае её стихи, посвященные Царскому Селу и Пушкину, проникнуты той особенной краской чувства, которую лучше всего назвать влюбленностью, - не той, однако, несколько отвлеченной, хотя и «экзальтированной влюбленностью, что в почтительном отдалении сопровождает посмертную славу знаменитостей, а очень живой, непосредственной, в которой бывают и страх, и досада, и обида, и даже ревность... Да, даже ревность!»
Например, к той красавице с кувшином, которою он любовался, воспел и навек прославил... и которая теперь так весело грустит, эта нарядно обнаженная притворщица, эта счастливица, поселившаяся в бессмертном пушкинском стихе «Царскосельская статуя" <#"justify">.3 «Великая земная любовь» в лирике Ахматовой
Ахматова, действительно, самая характерная героиня своего времени, явленная в бесконечном разнообразии женских судеб: любовницы и жены, вдовы и матери, изменявшей и оставляемой. По выражению А. Коллонтай, Ахматова дала "целую книгу женской души". Ахматова "вылила в искусстве" сложную историю женского характера переломной эпохи, его истоков, ломки, нового становления. Герой ахматовской лирики сложен и многолик. Собственно, его даже трудно определить в том смысле, как определяют, скажем, героя лирики Лермонтова. Это он - любовник, брат, друг, представший в бесконечном разнообразии ситуаций: коварный и великодушный, убивающий и воскрешающий, первый и последний: «Кто ты: брат мой или любовник,/Я не помню, и помнить не надо…» (стихотворение «Как соломинкой, пьёшь мою душу»). Но всегда, при всем многообразии жизненных коллизий и житейских казусов, при всей необычности, даже экзотичности характеров героиня или героини Ахматовой несут нечто главное, исконно женское, и к нему-то пробивается стих в рассказе о какой-нибудь канатной плясунье, например, идя сквозь привычные определения и заученные положения («Меня покинул в новолунье //Мой друг любимый. Ну так что ж!») к тому, что "сердце знает, сердце знает": глубокую тоску оставленной женщины. Вот эта способность выйти к тому, что "сердце знает",- главное в стихах Ахматовой. ("Я вижу все, // Я все запоминаю") Но это "всё" освещено в её поэзии одним источником света. Есть центр, который как бы сводит к себе весь остальной мир её поэзии, оказывается ее основным нервом, её идеей и принципом. Это любовь. Стихия женской души неизбежно должна была начать с такого заявления себя в любви. А.И.Герцен сказал однажды как о великой несправедливости в истории человечества о том, что женщина "загнана в любовь". В известном смысле вся лирика (особенно ранняя) Анны Ахматовой "загнана в любовь"5. Но здесь же, прежде всего и открывалась возможность выхода. «Именно здесь рождались подлинно поэтические открытия, такой взгляд на мир, что позволяет говорить о поэзии Ахматовой как о новом явлении в развитии русской лирики двадцатого века»4. В её поэзии есть и "божество", и "вдохновение". Сохраняя высокое значение идеи любви, связанное с символизмом, Ахматова возвращает ей живой и реальный, отнюдь не отвлечённый характер:
Эта встреча никем не воспета, И без песен печаль улеглась. Наступило прохладное лето, Словно новая жизнь началась. Сводом каменным кажется небо, Уязвленное жёлтым огнем, И нужнее насущного хлеба Мне единое слово о нём. Ты, росой окропляющий травы, Вестью душу мою оживи,- Не для страсти, не для забавы, Для великой земной любви". («Эта встреча никем не воспета...», 1916)
"Великая земная любовь" - вот движущее начало всей лирики Ахматовой. Именно она заставила по-иному - уже не символистски и не акмеистски, а, если воспользоваться привычным определением, реалистически - увидеть мир.
То пятое время года, Только его славословь Дыши последней свободой, Оттого, что это - любовь.
В этом стихотворении Ахматова назвала любовь "пятым временем года". Из этого-то необычного, пятого, времени увидены ею остальные четыре, обычные. В состоянии любви мир видится заново. Обострены и напряжены все чувства. И открывается необычность обычного. Человек начинает воспринимать мир с удесятеренной силой, действительно достигая в ощущении жизни вершин. Мир открывается в дополнительной реальности: "Ведь звёзды были крупнее, // Ведь пахли иначе травы". Поэтому стих Ахматовой так предметен: он возвращает вещам первозданный смысл, он останавливает внимание на том, мимо чего мы в обычном состоянии способны пройти равнодушно, не оценить, не почувствовать. "Над засохшей повиликою // Мягко плавает пчела", - это увидено впервые. Потому же открывается возможность ощутить мир по-детски свежо. Такие стихи, как "Мурка, не ходи, там сыч", не тематически заданные стихи для детей, но в них есть ощущение совершенно детской непосредственности.
.4 Ахматовское «я» в поэзии
Читатели и исследователи не раз задавались вопросом: автобиографично ли ахматовское "я"? На первых порах лирическую героиню зачастую совмещали с автором как живым лицом: подкупала искренность исповеди, да и частная жизнь Анны Андреевны, поскольку ею упорно завладевала молва, провоцировала биографический подход к любовным стихам. Но этому подходу скоро было отказано в доверии: слишком многое свидетельствовало об условности изображаемого (та же множественность обличий: в стихотворениях «Песенка», «Сжала руки», «Муж хлестал меня узорчатым» многоликость лирических героинь свидетельствует о не совпадении их с автором). Возобладало в итоге разделение автора и персонажа, их разграниченное восприятие. Только постараемся избежать опасности перейти из одной крайности в другую. «Большой поэт, чья биография, порой доведенная до легенды, усваивается общим сознанием наряду и в тесной связи с его творчеством, - большой поэт как личность неустраним из своих исповедальных стихов, из "я"-признаний. Совершенное устранение не более правомерно, чем отождествление автора и героя. История чтения и осмысления лирики говорит в пользу двунаправленной, подвижной точки зрения: "я" не тождественно автору, но и не оторвано от него, и мера приближения художественной личности к реальной (соответственно удаления от нее) - величина крайне переменная, к тому же точных показателей лишенная»5. У ранней Ахматовой явный перевес получает настойчивое дистанцирование: героине не дано обладать персональной узнаваемостью. Даже больше: поэт намеренно "затушевывает связи между личной жизнью и поэзией, например, перегруппировывает стихи, адресованные одному лицу, меняет посвящения, даты". И делалось это, скорее всего потому, что Ахматова тогда еще не считала себя вправе открыться читателю (молва - не довод). В поздней лирике дистанция значительно сократится, порой до неразличимости "я" и автора, и во многом это будет следствием укрупнения биографии, личной судьбы, введенной волею обстоятельств в эпохальную перспективу.
Кроме того, "затушевывание связей" между образом и фактом способствовало формированию лирической целокупности, столь нужной поэту. В реальности, судя по мемуарам, случалось разное, - путь Анны Ахматовой по-разному пересекался с путями весьма разных мужчин; биографы не преминули взять это на заметку. И в стихах отыскиваются следы прожитого и пережитого - порой легко распознаваемые следы. «Однако же на территории поэтического массива первенствуют повторяющиеся контрапункты, подчиняющие себе частные различия в конкретике описаний, так или иначе отражающих биографическое многообразие». Как и в классике, лирический рассказ показывает характерные моменты движущихся отношений: свидания, расставания, отдаление друг от друга, переход события во власть "любовной памяти". Но какой бы то ни было, порядок действий не соблюдается, разновременные стадии на страницах книг и сосуществуют, и сочетаются. Уже в первом сборнике сначала - стихи о былом страдании ("Странно вспомнить: / душа тосковала, / Задыхалась в предсмертном бреду"), потом - шаг назад, к сравнительно поздней фазе сохраняющейся близости ("Еще так недавно-странно / Ты не был седым и грустным"), потом - словно снимок остановленного мгновения ныне происходящего ("Сжала руки под темной вуалью..."), а рядом - раздумья о пережитом ("Может быть, лучше, что я не стала / Вашей женой"). И такое повторяется неоднократно, много первых встреч, много последних, и нет какой-либо тропы от начала к концу. Смежные стихи притягиваются друг к другу по признаку смысловой схожести (в "Вечере": два стихотворения о "я" в деревенском облике, два - о других лицах, "сероглазом короле" и "рыбаке"; в "Белой стае": два - о побеге, три - о "музе", "песне", "предпесенной тревоге"). Внимание поэта сосредоточено на сущностных особенностях изображаемого явления, и понимается поэтому оно вне времени. Ценой усечений и перестановок можно бы сконструировать схему развития любви-нелюбви, но подобная операция увела бы нас далеко в сторону от авторского замысла. «Тем менее, приложимо к ахматовской тетралогии понятие дневника или романа, хотя так ее характеризуют сплошь и рядом». Дневник по определению - «хронологически последовательная запись», и если в этой записи встречаются отступления (к примеру, размышления о прошлом, о будущем), то они только укрепляют господство принятого правила - самим фактом своей зависимости от основной записи. Повествовательная проза не однажды пользовалась дневниковой формой, и не без успеха: для прозы такая форма органична (лучшее подтверждение тому - лермонтовский "Журнал Печорина"). Но лирика по своей природе дневнику враждебна. Разумеется, эпическая, романная проза вводит в свой актив, наряду с дневником, и несходные с ним, а то и противоположные ему построения, связанные с передвижками в сюжете, с разрывами в сюжетном времени. «Однако передвижки и разрывы (если они не являются самоцелью) направляют читателя в конечном счете к осознанию логики развертывания событий, хронометрии действия. Ахматовские сборники на такое их восприятие не претендуют». Поэтому неоговоренная параллель между книгами стихов и "большим романом" или трактовка лирической миниатюры в плане романного сюжета (В.Брюсов, В.Гиппиус), на мой взгляд, недостоверны, а потому неприемлемы. «Даже в частностях лирическое повествование отмежевывается от эпического»8. Герои Ахматовой странствуют, путешествуют, и маршрут их странствий определенно обозначен (Петербург - Венеция - Флоренция - Киев -Бахчисарай), но он ни о чём не говорит: диаграмму отношений "её" и "его" фиксированная "перемена мест" ни в коей мере не намечает. Напротив, на страницах романа географические перемещения сюжетно значимы, маркируя повороты в судьбах персонажей. Анна Каренина совершает частые переезды (Москва - Петербург - Италия - Воздвиженское), и едва ли не каждый из них - веха её биографии, момент нарастающей, неумолимо надвигающейся трагедии. Каждый что-то меняет, порой весьма круто, в ее отношениях с мужем, Вронским, высшим светом. А для Печорина отъезд из России в Персию означал уход из жизни - как предполагалось, так и получилось.
«Ахматова делала все необходимое, чтобы утвердиться на специфических началах поэзии, лирики, а её упорно придвигают к непоэтическим формам и жанрам, вольно или невольно надевая на поэта чуждый ему наряд». Постижение ахматовского искусства в той или иной степени тормозится. Героини Ахматовой готовы как будто смешаться с толпой, их дни и ночи - такие же, как у многих других любовных пар, встречи, разлуки, размолвки, прогулки - из разряда общеизвестных. В то же время исповедь героини прорывает оболочку обыденности, её чувство возводится в круг понятий торжества и проклятия, храма и темницы, пытки и гибели, ада и рая. И это - восходящая спираль лирики, активизирующей её собственные резервы. «Думается, упорство, с которым молодой поэт разрабатывал свою тему, содержало в себе некий творческий вызов». В 1920 году Ахматовой довелось отвечать на анкету "Некрасов и мы". Вопрос: "Не было ли в Вашей жизни периода, когда его поэзия была для Вас дороже поэзии Пушкина и Лермонтова?" Ответ: "Нет". Вопрос: "Как Вы относились к Некрасову в юности?" Ответ: "Скорее отрицательно". Мы бы поторопились, если бы вознамерились извлечь из этих отрицаний далеко идущие выводы. Но если учесть, что Н.А.Некрасова почитали образцом "поэта-гражданина" и на том основании не однажды противопоставляли А.С.Пушкину как "поэту-артисту", если учесть возможное наличие этого противопоставления в подтексте анкеты, то не будет ошибкой воспользоваться ответами Ахматовой при выяснении ее авторской позиции. Еще одно место из анкеты. Вопрос: "Любите ли Вы стихотворения Некрасова?" Ответ: "Люблю"7. «В контексте вопросника это означало: люблю, но не больше Пушкина. Ахматова, концентрируясь на рассказе о чувстве, ни в коей мере не задавалась целью полемически отстраниться от "гражданской поэзии"; суть в другом - в неприятии градации лирических тенденции, в уверенности, что стихи, где она и он и их отношения, могут быть не менее актуальны, чем стихи с социальным или историческим уклоном. Именно это, прямо не заявленное, но практически удостоверенное равноправие поэтических замыслов таило в себе момент вызова»7.
4.5 Анализ стихотворения «И когда друг друга проклинали»
И когда друг друга проклинали В страсти, раскалённой до бела, Оба мы ещё не понимали, Как земля для двух людей мала, И что память яростная мучит, Пытка сильных - огненный недуг»- И в ночи бездонной сердце учит Спрашивать: о, где ушедший друг? А когда, сквозь волны фимиама, Хор гремит, ликуя и грозя, Смотрят в душу строго и упрямо Те же неизбежные глаза. (1909, сборник «Вечер»)
В этом стихотворении мы, как и во многих других, видим тонкую истину, облачённую в одеяние неистовой страсти, «раскалённой добела» и бесконечной, вечной любви. Такой любви и страсти, которые могут быть только у женщин. Истина, как необыкновенно яркий солнечный луч через туман, проходит через эти чувства, поглощаясь их неудержимой энергией, пытается проникнуть в наше сознание, и, в конце концов, в силу своей бесподобной мощи и стремительности всё же доходит чуть заметным, но всё же чётким, хорошо различимым светом. Мы не видим полностью того, что есть там, за покровами её эмоций и чувств, но всё же улавливаем образ её миропонимания. В стихотворении можно проследить внезапный переворот разворачивающегося в стихах любовного романа, который возникает, развивается, разрешается порывом страсти и, наконец, становится лишь достоянием памяти. Вспыхнула страсть, «раскаленная до бела», а потом «друг друга проклинали». Ахматова тщательно отбирает эпитеты: «память яростная», «огненный недуг», «в ночи бездонной», «ушедший друг», «неизбежные глаза». Она сравнивает несостоявшуюся любовь с «огненным недугом», неспроста использует такую яркую цветопись: красный, огненный цвет показывает силу чувства, ведь это чувство - страсть. А недуг - болезнь, которая мучает сердце героини «бездонными ночами». Состояние потери, непонимания, что происходит с героями, передано почти физической ощутимостью, «неизбежные глаза» обладают странной притягательной силой, они «смотрят в душу строго и упрямо». Оксюморон «земля для двух людей мала» показывает, что это огромное чувство «страсть, раскалённая до бела» настолько необъятно, что даже целого мира мало, чтобы «задавить» его в себе и не открыть для него своё сердце. Лирическая героиня на протяжении всего стихотворения рассуждает об этом и в конце всё-таки «смотрят в душу строго и упрямо те же неизбежные глаза». Эта огромная любовь не покидает её и даже «когда, сквозь волны фимиама, хор гремит, ликуя и грозя», она остаётся с ней. Любовь в этих стихах всегда поединок, но тут не сила демонстрируется, не превосходство одного из любящих, а подлинно испытывается достоинство человека. Исход любовного романа здесь всякий раз предопределен: счастья разделенной любви героини ахматовской лирики не дано испытать и драматизм этот находит объяснение не в ее индивидуальных чертах - от них ничего не сказано - он порожден открывающейся здесь жизнью, суть которой у ранней Ахматовой и составляет любовь. «Говоря о любви, Ахматова говорила о том, что по ее мнению составляет ценность человеческого существования»1. Человеческая судьба стала художественным приемом.
А.Ахматова пытается донести до нас, как на самом деле трудно по-настоящему любящим друг друга людям жить в разлуке, поссорившись в страстном порыве, осознавая, что между ними лишь пространство, которое для людей, обладающих столь сильным чувством, преодолеть легко. «Оба мы ещё не понимали, как земля для двух людей мала». По- настоящему любящий человек открывает дверь в свом сердце для любимого, ту дверь, где есть только они вдвоем. И это место уже ничем нельзя занять. «Смотрят в душу строго упрямо те же неизбежные глаза». «Неизбежные глаза» - в одну фразу она вложила всё то, что дорого для неё в этом человеке, всё то, что она любит; здесь сам этот человек. Здесь всё глаза - «зеркало души», её символ, олицетворение в материальном мире. Мире, в котором живёт эта великая поэтесса. Уже после появления первой книги Ахматовой В.Брюсов заметил, что «она представляет собой словно бы роман, героиней которого является женщина».2
Обычно ее стихи - начало драмы или ее кульминация. Наивысшей "мукой живой души"7 платит ее лирическая героиня за любовь. Сочетание лиризма и эпичности (драматичности) сближает стихи А. Ахматовой с жанрами романа, новеллы, драмы, лирического дневника. Одна из тайн ее поэтического дара заключается в умении полно выразить самое интимное и чудесно-простое в себе и окружающем мире: «Смотрят в душу строго и упрямо те же неизбежные глаза».
.6 Анализ стихотворения «Песня последней встречи»
Так беспомощно грудь холодела, Но шаги мои были легки. Я на правую руку одела Перчатку с левой руки. Показалось, что много ступеней, А я знала - их только три! Между клёнов шёпот осенний Попросил: «Со мною умри! Я обманут моей унылой, Переменчивой, злой судьбой». Я ответила: «Милый, милый И я тоже. Умру с тобой…» Это песня последней встречи. Я взглянула на тёмный дом. Только в спальне горели свечи Равнодушно-жёлтым огнём. (1911, сборник «Вечер»)
Ахматовская лирика любви - это, прежде всего, лирика разрыва, утраченного чувства. А потому доминирующим настроением таких стихотворений становится настроение печали. Ярким примером всего вышесказанного может стать стихотворение А. Ахматовой «Песня последней встречи», написанное в 1911 году, относящееся к ранней лирике Ахматовой, вошедшее в ее первый поэтический сборник «Вечер» (1911). Драматизм темы ощущается уже в самом названии стихотворения: встреча не какая-нибудь, а «последняя». Сюжетом поэтического повествования служит движение мысли и чувства лирической героини, характер которой проявляется уже с первых строк стихотворения. Используя прием контраста, поэтесса тем самым подчеркивает горделивость натуры героини, не желающей раскрываться в своих чувствах: «Так беспомощно грудь холодела / Но шаги мои были легки». О душевном состоянии в стихах Ахматовой не рассказывалось - оно воспроизводилось как переживаемое сейчас, пусть и переживаемое памятью. Реализовывалось точно, тонко и тут важна каждая - даже самая незначительная подробность, позволяющая уловить переливы душевного движения, о котором прямо могло и не говорится. Эти подробности, детали порою были вызывающе заметными в стихах, говоря о происходящем в сердце их героини больше, чем могли бы сказать пространные описания. Примером такой поразительной психологической насыщенности стиха, ёмкости стихового слова могут служить строки: «Так беспомощно грудь холодела, // Но шаги мои были легки. //Я на правую руку надела перчатку с левой руки». Как никто другой Ахматова умела раскрыть самые потаённые глубины внутреннего мира человека, его переживания, состояния, настроения. Поразительная психологическая убедительность достигается использованием очень ёмкого и лаконичного приема красноречивой детали (перчатка, кольцо, ступени, свечи и т. д.). Наличие эпитетов помогает создать настроение, определить состояние героини: «шаги легки», «шёпот осенний», «унылой …переменчивой, злой судьбой», «песня последней встречи», «тёмный дом», «равнодушным жёлтым огнём». Ахматова использует талантливо цвет, метафору, сравнения. Горит свеча, но «равнодушным жёлтым огнём». Жёлтый цвет - цвет разлуки. Такая деталь, как свечи, помогает догадаться, что впереди у лирической героини вечная разлука с любимым. Угнетённая болью лирическая героиня находит понимание в раздавшемся между клёнов осеннем шепоте, который, также как и она, «обманут злой судьбой». Использование этого олицетворения помогает выразить чувства героини. Обращение: «Милый, милый и я тоже. Умру с тобой…» показывает состояние отчаяния и обреченности героини Ахматовой. Отрешенной от реального мира, ей, спустившейся по знакомым трём ступеням, показалось, что их было «много». И в этом противопоставлении «кажущегося» и действительного явно ощутим разлад между душой героини и её сознанием: «Показалось, что много ступеней,/А я знала - их только три!» Сердцем она, по-видимому, ещё с тем, кого уже мысленно вычеркнула из своей жизни: не случайно о «нём» лирическая героиня не обмолвится ни словом. Душевному состоянию героини созвучна «одушевленная» природа: «между клёнов шёпот осенний». Таким образом, в стихотворении мотив разлуки переплетается с мотивом смерти, беспощадного рока. Героине, от того, что она оказывается не единственной жертвой «переменчивой, злой судьбы», на мгновение как будто становится легче, и она с нежностью произносит: «Милый, милый!» Использование звукописи («осенний шёпот между клёнов»), аллитерация шипящих звуков «щ», «ш», «ч» только нагнетает состояния печали, «шёпот» воспринимается лирической героиней, как «песня последней встречи». А «тёмный дом», на который она бросает прощальный взгляд, видится нам немым свидетелем ушедшей любви. Горящие в спальне свечи не рассеивают этой темноты, потому что горят теперь «равнодушно-жёлтым» огнём, жёлтый цвет разлуки венчает эту короткую лирическую исповедь. Настроение безысходной, давящей грусти создается прежде всего на лексическом уровне с помощью прилагательных: «шёпот осенний», «умри», «унылой … злой судьбой», «последней встречи», «тёмный дом», «равнодушно-жёлтым огнём». На фонетическом уровне на протяжении всего текста поэтического повествования слышится ассонирующий звук «у», усиливающий ощущения уныния, печали. Мотив утраты подчеркивается и тем, что в стихотворении все глаголы используются исключительно в прошедшем времени: «грудь холодела», «одела», «шаги были легки», «шёпот попросил», «я ответила», «взглянула». Говоря словами Пушкина, присуща «прелесть нагой простоты»2. Эта простота ахматовской речи вместе с искренностью интонации, создающейся благодаря частому использованию местоимения «я», делает стихотворение особенно близким и понятным. Ритмический сбой в последней строке первой строфы («Пер/чат/ку /с лев/ой ру/ки»), думается, далеко не случаен: он подчеркивает душевное смятение лирической героини.
Таким образом, стихотворение А. Ахматовой, обращенное к, казалось бы, вполне традиционной теме, весьма оригинально, потому что, описывая всего лишь путь героини, простившейся со своей любовью и уходящей из дома, с которым для неё связана её совсем недавняя счастливая жизнь, поэтесса рассказала нам о полной драматизма женской судьбе. Лирическая героиня до мелочей запомнила тот путь, который все дальше уводил её от того, что называется женским счастьем. Многим знакомая жизненная ситуация под пером еще молодого мастера слова становятся лирическим шедевром.
4.7 Анализ стихотворения «Сжала руки»
Сжала руки под тёмной вуалью... "Отчего ты сегодня бледна?" Оттого, что я терпкой печалью Напоила его допьяна. Как забуду? Он вышел, шатаясь, Искривился мучительно рот... Я сбежала, перил не касаясь, Я бежала за ним до ворот. Задыхаясь, я крикнула: "Шутка Все, что было. Уйдёшь, я умру". Улыбнулся спокойно и жутко И сказал мне: "Не стой на ветру". (1911, сборник «Вечер»)
Лирика Ахматовой периода её первых книг - почти исключительно любовная. Нередко миниатюры Ахматовой были не завершены и походили не столько на маленький роман, сколько на вырванную страницу, заставившую додумывать то, что происходило с героями прежде. Любовь у Ахматовой почти никогда не предстает в спокойном пребывании. Это обязательно кризис: первая встреча или разрыв: «Сжала руки под тёмной вуалью… // От чего ты сегодня бледна. //От того, что я терпкой печалью // Напоила его допьяна». Поэтесса использует скрытое сравнение «терпкой печалью напоила его допьяна» (печаль, словно вино) для того, чтобы передать отчаяние лирической героини, раскаяние в своей вине за ссору с любимым. Эпитеты не только помогают создать психологический фон, они окрашивают в те краски, которые созвучны настроению героев: «под тёмной вуалью», «ты…бледна», «терпкой печалью…», Ахматова использует в этом стихотворении контрастные тона цветописи (почти белый и чёрный). Помогают понять душевное состояние глаголы, обозначающие действия: «сжала руки», «я сбежала», «бежала», «крикнула». Расстаются два любящих человека «как забуду?» «Он вышел, шатаясь, искривился мучительно рот…» Первые две строфы описывают состояние героев, и вот конец - героиня в отчаянии «Задыхаясь, я крикнула: «Шутка, все что было. Уйдешь - я умру.…» И контрастом изображение ответной реакции: «Улыбнулся спокойно и жутко, и сказал мне: «Не стой на ветру». Это стихотворение, являющиеся поистине шедевром творчества Ахматовой, вызывает сложную гамму чувств, и хочется читать его снова и снова. В художественной системе Анны Ахматовой умело выбранная деталь, примета внешней обстановки всегда наполнены большим психологическим содержанием: «Сжала руки под тёмной вуалью…». Через внешнее поведение человека, его жест Ахматова раскрывает душевное состояние своего героя. Одним из ярчайших примеров является это небольшое стихотворение. Здесь идет речь о ссоре между любящими. По вине героини они расстаются, и она с горечью понимает, что сама стала причиной своей несбывшейся любви. Стихотворение складывается из диалога, но так как событие, описывающееся в нём произошло накануне, то диалог как бы ведётся между лирической героиней Ахматовой и её совестью, вторым «я», а автор является свидетелем этих печальных событий. Стихотворение делится на две неравные части. Первая часть (первая строфа) - драматический зачин, ввод в действие (вопрос: «Отчего ты сегодня бледна?»). Всё дальнейшее - ответ, в виде страстного, всё ускоряющегося рассказа, который, достигнув высшей точки («Уйдёшь, я умру»), резко прерывается обидно прозаической репликой: «Не стой на ветру». Смятённое состояние героев этой маленькой драмы передано не длительным объяснением, а выразительными частностями их поведения: «вышел, шатаясь», «искривился рот», «сбежала, перил не касаясь» (передаёт быстроту отчаянного бега), «крикнула, задыхаясь», «улыбнулся спокойно» и так далее. Оно полно движения, в нём события непрерывно следуют одно за другим. Драматизм положений сжато и точно выражен в противопоставлении горячему порыву души нарочито будничного, оскорбительно спокойного ответа. Для изображения всего этого в прозе понадобилась бы, вероятно, целая страница. А поэт обошёлся всего двенадцатью строчками, передав в них всю глубину переживания героев. Заметим попутно: сила поэзии - краткость, величайшая экономия выразительных средств. Сказать многое о немногом - вот один из заветов подлинного искусства. И Ахматова научилась этому у нашей классики, в первую очередь у А.С.Пушкина, Ф.И.Тютчева, а также у своего современника, земляка по Царскому Селу Иннокентия Анненского, большого мастера естественной речевой информации и афористического стиха.
.8 Анализ стихотворения «Сегодня мне письма не принесли...»
Сегодня мне письма не принесли: Забыл он написать или уехал; Весна как трель серебряного смеха, Качаются в заливе корабли. Сегодня мне письма не принесли... Он был со мной ещё совсем недавно, Такой влюблённый, ласковый и мой, Но это было белою зимой, Теперь весна, и грусть весны отравна, Он был со мной ещё совсем недавно... Я слышу: лёгкий трепетный смычок, Как от предсмертной боли, бьётся, бьётся, И страшно мне, что сердце разорвётся, Не допишу я этих нежных строк... (1911,сборник «Вечер»)
А. Ахматова ворвалась в литературу вместе с новым веком, заявив о себе «во весь голос». Она изменила представление о поэзии любви, сделав личную исповедь национальным достоянием. Ахматова создала из фрагментов интимных переживаний «четки» целой жизни. Это небольшие рассказы, в которых показаны настоящие чувства, поэтому до сих пор они волнуют читателей. Ахматова - мастер первой строки, являющейся визитной карточкой стихотворения, недаром большинство её произведений названо по первой строке. «Сегодня мне письма не принесли...» не исключение. В нём любовь и разлука, счастье и боль. Самое начало, и сразу какая-то обречённость и в то же время надежда: ведь письма не принесли сегодня, а завтра... Может быть. «Он был со мной ещё совсем недавно,//Такой влюблённый, ласковый и мой...» Он был любим, он и теперь любим, потому что «как от предсмертной боли, бьётся, бьётся» смычок сердца, и все рядом теряет смысл, так как: «Сегодня мне письма не принесли...» Наиболее важным приёмом в этом стихотворении является параллелизм: природа контрастирует с душевными переживаниями героини. Все спокойно вокруг: «Весна как трель серебряного смеха,//Качаются в заливе корабли». А для героини «...грусть весны отравна», «...страшно, что сердце разорвётся...». Ей ближе «белая зима», ведь тогда он был «влюблённый, ласковый и мой». Там, в «белой зиме», было счастье, не омрачённое «предсмертной болью» от ненаписанного письма. Интересна композиция стихотворения. В трёх строфах - настоящее, прошлое и будущее. В прошлом - счастье любви, которая была «совсем недавно». Сегодня героине безрадостно, ведь письма нет: «Забыл он написать или уехал...» Еще более печально будущее, в котором возможно: «... сердце разорвётся,//Не допишу я этих нежных строк...» В стихотворении почти нет выразительных средств. Всего несколько эпитетов характеризуют возлюбленного («влюблённый, ласковый»), ещё несколько - поэтический дар, сравниваемый с «лёгким, трепетным смычком». Образ весны раскрывается у Ахматовой с помощью удивительного сравнения и олицетворения «как трель серебряного смеха», «грусть весны», не случайно противопоставленных друг другу, ведь весенняя радость природы не соответствует душевной трагедии героини, которая осталась в «белой зиме». Выразительные средства у А. Ахматовой напоминают мазки краски, которыми художник завершает картину. Недаром любовь связана с образом «белой зимы», то есть чистой, светлой, а разлука с «предсмертной болью». Ничего лишнего, почти прозаический аскетизм, но простота изложения не лишает стихотворение глубокого психологизма, а скорее обнажает чувства тоски и боли. Одно мгновение описано в этом стихотворении, но в нём жизнь и любовь. Ахматова умеет «подбирать незаметные признаки соответственного момента», она всё так замечает, что «внутренний мир её не просто обрамляется внешним, они сходятся воедино». Лёгкий жест, движение, та или другая нагружная примета лучше обрисовывают её душу и проникают в наши души.
4.9 Анализ стихотворения «Двадцать первое. Ночь. Понедельник»
Очертанье столицы во мгле. Сочинил же какой-то бездельник Что бывает любовь на земле. И от лености или скуки Все поверили, так и живут: Ждут свидания, боятся разлуки И любовные песни поют. Но иным открывается тайна, И почиет на них тишина... Я на это наткнулась случайно И с тех пор как будто больна. (1917, сборник «Белая стая»)
Стихотворение «Двадцать первое. Ночь. Понедельник» вошло в сборник «Белая стая» (1917 года). Оно не похоже на другие произведения поэтессы, в которых переплетаются радость и трагедия, бури и пустыни любви: «Сочинил же какой-то бездельник, //Что бывает любовь на земле». В чём дело? Почему такая резкая перемена? Думается, ответить на эти вопросы поможет история создания произведения. Стихотворение написано в 1917 году, в один из самых тяжёлых периодов в жизни страны и каждого человека в отдельности. Неопределённость была не только в экономике, политике, но и в душах. Поэтому основное поэтическое ощущение А.А. Ахматовой тех лет - ощущение надвигающейся катастрофы, «конца мира». Добавлю к этому ещё поиски нового смысла жизни, и сразу всё становится ясным. Читая это стихотворение, нельзя не почувствовать, что мотив неустойчивости слишком неукоснительно и резко проходит через него и что, следовательно, неустойчива сама жизнь, окружающая человека. Данное стихотворение невелико по объёму, всего двенадцать строк, но в нём вся жизнь, полная горя и страданий, приведших к отрицанию любви. Здесь (впрочем, как и во многих её стихах) мы видим лишь окончание драмы. На наш взгляд, данное произведение является отражением реальной жизненной истории, которая была трагичной. Ведь, в конечном счете, лирика - это, прежде всего биография. Композиция стихотворения несколько необычна, служит для раскрытия основной мысли, идеи. Первые восемь строк - отрицание любви, и вдруг в конце - противоречие, как будто снята маска: «Но иным открывается тайна...» Есть она, эта великая тайна, эта сладкая боль, в которой даже самой себе не признается героиня. Имя ей - любовь. Лирическая героиня Ахматовой через отрицание любви предстает именно такой, как многие, которые «Ждут свиданий, боятся разлуки // И любовные песни поют». Важное значение в этом стихотворении для создания картины имеет синтаксис. Вначале назывные предложения, как наброски к большому полотну: Двадцать первое. Ночь. Понедельник. Очертанья столицы во мгле. Почти конкретное время, почти конкретное место. Сухо и сдержанно. Затем калейдоскоп, созданный однородными сказуемыми «ждут», «боятся», «поют»- раскрывает сложность чувства: от отрицания к утверждению. Тональность тоже меняется. Несмотря на изменение настроения в стихотворении, оно лишено суетности. В нём, как и в большинстве ахматовских произведений, минимум выразительных средств. Олицетворение «...почиет на них тишина...», антитеза «Ждут свиданий, боятся разлуки...», разностилевая лексика «бездельник» (низкая), «почиет» (высокая) лишь дорисовывают картину, набросанную вначале. Мне кажется, что стихотворение «Двадцать первое. Ночь. Понедельник» похоже на беглую запись в дневнике или даже на часть странички из него, не имеющей ни начала, ни конца. Наверное, А.А. Ахматова пыталась таким образом дать читателю возможность самому додумать то, что происходило с героиней. И, может быть, взгляд на чужую трагедию поможет многом избежать своей.
5. Поздняя лирика
ахматова лирика поэзия любовный В поздней лирике, в отличие от ранней, стихи об интимно-личном уже не доминанта, а сектор поэтического повествования, и число их значительно уменьшается (не достигает пятидесяти, это примерно четвертая часть написанного). Существенно меняется тематический расклад последних двух сборников («Тростник» 1923-1940гг. и «Седьмая книга» 1945-1946гг.). И ныне прямая реакция на происходящее в стране и мире сочетается с осмыслением личной судьбы как судьбы социально, эпохально значимой; соответственно перестраивается образ лирического «я». Не составляет исключения и продолжение рассказа о судьбах «её» и «его» - на них лежит отблеск тематически иных признаний и раздумий. Отличие поздней поэзии от ранней в том, что происходит акт возвышения - преодоление смыслового дефицита первых книг. «И эволюция здесь не ликвидация изъяна, а видоизменение авторской задачи; поэт пишет по-другому, потому что испытывает в том потребность, а не потому, что хочет поправить себя. Развитие интимно-личной темы служит тому достаточным подтверждением»8.
Через все стихи последнего тридцатилетия частым пунктиром проходит мысль о возвращении во времени, далеко назад: «Ни отчаянья, ни стыда//Ни теперь, ни потом, ни тогда»; «теперь» настойчиво отсылает к «прежде». «Но продолжение давнего разговора-диалога не есть простое его продление, разговор разворачивается по-особому, совмещая в себе воскрешение былого - отстранение от него, - переоценку бывшего и небывшего». Прежде «любовная память» переплеталась со сценами свиданий, любовь то вторгалась в текущее, то удалялась во владения воспоминаний. Теперь осталась только память, чувство теперь не переживается, а умозрительно восстанавливается - с тем напряжением, с той остротой, с какой ранее переживалось. «Неизменно и непоправимо «я» и «ты» разъединены, общаются они только по каналу памяти - «её» памяти, - и одновременно усиливается интимизация общения». Героиня оживляет в воображении, во внутреннем зрении такие детали прошлого, такие моменты встреч-невстреч, которые ведомы только их участникам, а для остальных, остаются загадкой. И поскольку образ былого тяготеет к обобщению, постольку интимизация захватывает глубинные слои лирического откровения. «Ахматовская поэзия всегда несла в себе завораживающую «тайну»; в ранней лирике это, прежде всего, выражалось «непонятной связью» между чувством, переживанием и его природным, вечным окружением»5. Поздняя лирика вносит интригующую «непонятность» в содержание «любовной памяти».
Первое стихотворение из цикла «Cinque»(1945-1946) завершается таким двустишием: «И ту дверь, что ты приоткрыл, / Мне захлопнуть не хватит сил». Финал содержит некий существенный - для понимания целого - намек, но он остаётся непроясненным. В ранних стихах смысл того, что было и чего не было - во взаимоотношениях «я» и «ты», - сравнительно ясен, редкие неясности осложняют, однако не расшатывают общего впечатления. «В поздней лирике событийная канва затуманена, удельный вес потаенного высказывания возрастает». Перекличка «я» и «ты» словно преодолевает барьер небытия, голоса звучат не то на земле, не то в космической бесконечности («Мне с тобой на свете встречи нет», «Так, отторгнутые от земли, / Высоко мы, как звезды, шли»). И он для неё, и она для него - то ли живое лицо, то ли тень, призрак («Тень твою зачем-то берегу»). Всё смешалось в последней лирической исповеди: жизнь похожа на сновидение, сон обладает подлинностью факта, «непоправимые слова» воображаемой беседы «трепещут», как только что и наяву сказанные. «Твердой рукой прочерчены сквозные линии общего замысла: трагическая власть памяти, мучительно оживляющей прошлое, переносящей его в настоящее, с его добром и злом, с горечью разлуки и болью предательства». «Героиня поздних стихов часто говорит не от своего имени, а от имени своего поколения, осужденного идти по «страшному пути». «Я» и «ты» как персонажи, как образы ранее были соотносительны, теперь для нас они неодинаковы. Если «ты» и за чертой интимной лирики не теряет функции условного обобщения, то «я» приближается к автору как человеку, в облике героини различимы ахматовские черты - черты её биографии, её общественного положения, выпавших на её долю невзгод». В свои семьдесят, Анна Ахматова говорит о любви с такой энергией, с такой нерастраченностью душевных сил, что кажется, будто она победоносно выходит из своего времени в вечность. «Ахматова раскрыла философскую суть поздней любви, когда вступает в действие то, что больше самого человека - Дух, Душа. Она раскрыла уникальное совпадение двух личностей, которые не могут соединиться. И это как в зеркале отражено в её поэзии».
.1 Анализ цикла «Cinque»
Как у облака на краю, Вспоминаю я речь твою, А тебе от речи моей Стали ночи светлее дней. Так отторгнутые от земли, Высоко мы, как звёзды, шли. Ни отчаянья, ни стыда Ни теперь, ни потом, ни тогда. Но живого и наяву, Слышишь ты, как тебя зову. И ту дверь, что ты приоткрыл, Мне захлопнуть не хватит сил. 2. Истлевают звуки в эфире, И заря притворилась тьмой. В навсегда онемевшем мире И под ветер незримых Ладог, В лёгкий блеск перекрестных радуг Разговор ночной превращён. Я не любила с давних дней, Чтобы меня жалели, А с каплей жалости твоей Иду, как с солнцем в теле. Вот отчего вокруг заря. Иду я, чудеса творя, Вот отчего! Знаешь сам, что не стану славить Нашей встречи горчайший день. Что тебе на память оставить, Тень мою? На что тебе тень? Посвященье сожженной драмы, От которой и пепла нет, Или вышедший вдруг из рамы Новогодний страшный портрет? Или слышимый еле-еле Звон берёзовых угольков, Или то, что мне не успели Досказать про чужую любовь? Не дышали мы сонными маками, И своей мы не знаем вины. Мы на горе себе рождены? И какое кромешное варево Поднесла нам январская тьма? И какое незримое зарево Нас до света сводило с ума? Трудно преодолеваемая недосказанность - одно из характерных свойств позднего творчества А.Ахматовой. Оно присутствует и в произведениях цикла «Cinque». Он открывается эпиграфом, в качестве которого взяты заключительные строки стихотворения Бодлера "Мученица" («Как ты ему верна, тебе он будет верен//И не изменит до конца» - перевод Ахматовой). Мученица - молодая женщина, умерщвлённая любовником в порыве чудовищной страсти. Ситуация, воспроизводимая в "Cinque", зеркальна по отношению к стихотворению Бодлера: жива "мученица", мёртв её друг. Все стихотворения цикла обращены к отсутствующему человеку, причём непоправимо - его нет в мире живых:
Но живого и наяву, Слышишь ты, как тебя зову. И этот человек, безусловно, является поэтом (Как у облака на краю,//Вспоминаю я речь твою…). Используя сравнение «как у облака» поэтесса выражает свои ощущения, когда она слышит «его речь», одухотворенную возвышенную. Они оба - поэты - «отторгнутые от земли//высоко, как звёзды, шли». Она сравнивает их творческий путь с высотой звёзд, и за своё творчество они никогда не испытывали ни стыда, ни отчаянья. Градация (Ни отчаянья, ни стыда//Ни теперь, ни потом, ни тогда) свидетельствуют о значительной временной протяженности отношений автора со своим героем. Используя эпитет «в онемевшем мире» (стихотворение 2), автор выделяет «два лишь голоса: твой и мой» - свой творческий путь и своего собеседника, и опять мы прослеживаем упоминание того, что этот человек (собеседник) - поэт. Эпитет "перекрестные радуги" - поэтический образ, строящийся на том, что собеседники находятся в двух разных точках пространства, причем они разделены громадным, не только земным расстоянием:
И под ветер с незримых Ладог, Сквозь почти колокольный звон, В легкий блеск перекрестных радуг Разговор ночной превращен.
Следовательно, эпиграф к "Cinque" должен восприниматься как признание автора в верности своему мёртвому другу и как выражение уверенности в том, что в момент смерти её замученный друг остался верен ей. Кроме того, в пятом стихотворении цикла утверждается общность их судеб, общность восприятия эпохи, пережить которую выпало на их долю:
Не дышали мы сонными маками, И своей мы не знаем вины. Под какими же звёздными знаками Мы на горе себе рождены?
При рассмотрении стихотворения (4) нельзя не обратиться к стихотворным отрывкам из "сожженной драмы" (пьеса "Пролог"), на которую имеется прямая ссылка в тексте стихотворения. А в этих отрывках вновь, как в эпиграфе к циклу, весьма явственно проступает тема смерти друга:
Сквозь загробный призрачный рассвет...
Для отображения дня их встречи автор использует эпитет «горчайший», это объясняет мрачные настроения в стихотворении. Ахматова грустит из-за вечной разлуки со своим неведомым другом, которому она на память не хочет оставить даже тени: «на что тебе тень?». В стихотворении, как и во всём цикле, очень много риторических вопросов. Приподнимая завесу таинственности своего собеседника, Ахматова не указывает конкретного лица, она беседует с ним, вспоминает их встречи, то время, в котором они вместе жили, творили. В стихах угадываются лишь следы некоторых друзей поэтессы. Кто же был на самом деле героем этих произведений, обращены ли все эти произведения к одному человеку? Вопросы эти остаются открытыми. Неизвестно, кто является героем цикла, но стихи дышат такой неподдельной трагичностью и скорбью, что весь цикл воспринимается как нерукотворный памятник этому человеку: «Но живого и наяву,//Слышишь ты, как тебя зову». Можно сделать вывод, что все стихотворения цикла обращены в далёкое прошлое, в молодые годы автора. Любовь в «Cinque» и в «Прологе» - это любовь к другу, который безгранично дорог и которому нельзя было признаться в этой любви, пока он был жив, ни при каких обстоятельствах. Все последующие годы (десятилетия) Ахматову продолжали властно тревожить воспоминания и раздумья о пережитом, причем это были воспоминания такой остроты и силы, что даже спустя много лет после произошедшего они продолжали вызывать к жизни все новые произведения о "бессмертной любви".
.2 Прототипы лирических героев
В сборнике "Бег времени" два первых стихотворения были опубликованы с эпиграфом из Мандельштама: "За тебя косой воды напьюсь". Имеется ли в цитировании строчки Мандельштама особый смысл, не ложится ли отсвет этого имени на все стихотворения цикла «Cinque»? Нужно ли в данном случае стремиться к раскрытию авторской тайны? Может быть, этого не следовало бы делать, если бы не одно обстоятельство: эта тайна заключает в себе важную содержательную функцию. Нам не безразлично, кто является героем цикла «Cinque», - стихи дышат такой неподдельной трагичностью и скорбью, что весь цикл воспринимается как нерукотворный памятник этому человеку. Любовь в "Cinque" - это любовь к другу, который безгранично дорог и которому нельзя было признаться в этой любви, пока он был жив, ни при каких обстоятельствах. От того, обращены ли стихотворения сборника к О.Э.Мандельштаму или, скажем, к И. Берлину, необратимо меняется весь поэтический контекст этого цикла. Личностью адресата пронизана сама содержательная основа этих стихов. И поэтому установить имя человека, к которому они обращены, - значит обрести возможность полноценного их прочтения, возможность прочесть их так, как они звучали для Ахматовой. Наше предположение состоит в том, что адресатом цикла "Cinque" является О.Э. Мандельштам, которого, как известно, связывала с Ахматовой высокая и искренняя дружба, испытанная на верность многими чрезвычайными жизненными обстоятельствами. В качестве ещё одного подтверждения такой точки зрения приведём стихотворение Ахматовой, посвященное Мандельштаму в 1957 году. Оно очень созвучно стихотворениям рассмотренного нами цикла, в частности пятому стихотворению "Cinque":
Я над ними склонюсь, как над чашей, В них заветных заметок не счесть- Окровавленной юности нашей Это чёрная нежная весть. Тем же воздухом, так же над бездной Я дышала когда-то в ночи, В той ночи и пустой и железной, О, как пряно дыханье гвоздики, Мне когда-то приснившейся там, - Это кружатся Эвридики, Бык Европу несет по волнам. Это наши проносятся тени Над Невой, над Невой, над Невой. Это плещет Нева о ступени, Это пропуск в бессмертие твой.
Тот же трехстопный анапест, то же трагическое звучание стиха, та же доверительность тона при обращении к сокровенному собеседнику. Вместо "мы" ("своей мы не знаем вины") - "наши" ("наши проносятся тени"); вместо "не дышали мы сонными маками" - "о, как пряно дыханье гвоздики"; "окровавленной юности нашей" соответствует "под какими же звёздными знаками мы на горе себе рождены". В последнее время появились две публикации, посвященные Ахматовой, в которых затрагиваются и стихотворения цикла "Cinque". Так, А. Г. Найманом в "Рассказах об Анне Ахматовой"13 сообщается, что её встреча в 1945 году с известным английским филологом И. Берлиным "переустроила и уточнила - подобно тому, как это случалось после столкновения богов на Олимпе - её поэтическую вселенную и привела в движение новые творческие силы. Циклы стихов "Cinque", "Шиповник цветёт", 3-е посвящение "Поэмы без героя", появление в ней Гостя из будущего (прямо) и поворот некоторых других стихотворений, отдельные их строки (неявно) связаны с этой продолжавшейся всю ночь осенней встречей и ещё одной, под рождество, короткой, прощальной..."
В менее категорической форме на эти же произведения указывает И. Берлин в своих воспоминаниях «Встречи с русскими писателями в 1945 и 1956 годах»: «Ссылки и аллюзии на наши встречи имеются не только в "Cinque", но и в других стихах"10. Далее в воспоминаниях И. Берлина речь идет также о 3-м посвящении "Поэмы без героя" и теме Гостя из будущего в ней.
Эпиграф к "Cinque" должен восприниматься как признание автора в верности своему мертвому другу и как выражение уверенности в том, что в момент смерти ее замученный друг остался верным ей. Может ли в таком случае этот цикл стихотворений быть обращенным к И. Берлину? Таким же образом обстоит дело и с 3-м посвящением "Поэмы без героя": отдельные его места не могут быть объяснены с помощью версии Наймана - Берлина и противоречат ей. Не вызывает сомнения то, что в стихах Ахматовой 40-60-х годов даты даются по григорианскому календарю. Например, под стихотворением "Слушая пение" ею проставлено: "19 декабря 1961 г. (Никола Зимний)"10. И только в 3-м посвящении дата ею самой указана по старому стилю. Разумеется, это не случайность и не описка.
В связи с этим отметим, что вторая встреча И. Берлина с Ахматовой ("прощальная, короткая")10 произошла, по его свидетельству, 5 января, т. е. под Рождество. Так об этом пишет и А. Г. Найман.
Поэтому строки посвящения: Он ко мне во дворец Фонтанный Опоздает ночью туманной Новогоднее пить вино. И запомнит Крещенский вечер, Клён в окне, венчальные свечи И поэмы смертный полёт... -
не могут относиться к И. Берлину: он не приходил в фонтанный дом в канун Крещенья (18 января), а приходил 5 января (накануне Рождества), и чтение поэмы слушал, судя по его воспоминаниям, «не в этот свой приход, а в первый, осенний». Рассматривая критически некоторые положения, содержащиеся в воспоминаниях А. Г. Наймана и И. Берлина, мы отнюдь не отрицаем важности самой встречи Ахматовой с И. Берлиным в контексте её творчества. Слова о том, что встреча эта "переустроила её поэтическую вселенную"10 (А. Г. Найман), конечно, являются преувеличением, но с тем, что эта встреча послужила для Ахматовой мощным творческим импульсом, наверное, нельзя не согласиться. Не следует только слишком упрощенно подходить к процессу творческого опосредования этой встречи в произведениях Ахматовой.
Встреча с И. Берлиным, по-видимому, в силу каких-то причин подняла из глубин подсознания поэта мощные пласты воспоминаний, с необыкновенной остротой высветив давние биографические детали. Это наше предположение определенным образом подтверждается следующими местами из воспоминаний И. Берлина: ) «Потом она прочла свои стихи из сборников «Anno Domini», «Белая стая», "Из шести книг". «Стихи вроде этих, но гораздо лучше, явились причиной гибели самого прекрасного поэта нашего времени, которого я любила и который любил меня... - слезы не дали ей возможности продолжать». ) "Я спросил о Мандельштаме. Она не ответила, глаза её были полны слёз. Затем она попросила меня не говорить о нём. «После того, как он ударил по лицу Алексея Толстого, всё было кончено...» Через несколько минут ей удалось овладеть собой...» Думается, что и в первом из приведённых отрывков речь шла также о Мандельштаме, но И. Берлин не мог знать этого. Как следует из второго отрывка, прямой вопрос о судьбе Мандельштама нарушил душевное равновесие Ахматовой, у неё не хватило сил, чтобы говорить об этом снова. Таким образом, публикации воспоминаний А. Г. Наймана и И. Берлина не только не опровергают нашего предположения о том, что адресатом цикла "Cinque" является Мандельштам, но и в определенной степени подтверждают такое предположение.
Заключение
Проведя исследовательскую работу по изучению творческого наследия А.А.Ахматовой с точки зрения изображения в нём любовного чувства в раннем (1912-1922гг.) и позднем (1936-1966гг.) периодах, мы решили следующие задачи: §Выделили причины популярности наследия Ахматовой, заключающиеся в том, что в её любовной лирике отражалась эпоха, имевшая более широкое значение, чем собственная судьба; именно Анне Ахматовой удалось раскрыть глубину женского внутреннего мира;
§Выявили традиции современников в творчестве Анны Андреевны, влияние которое оказало на поэтессу творчество А.С. Пушкина;
§Сделали сравнительный анализ изображения темы любви в раннем и позднем периодах творчества Ахматовой:
oАнализ пяти стихотворений, относящихся к раннему периоду («Песня последней встречи» (1911, сборник «Вечер»), «И когда друг друга проклинали» (1909, сборник «Вечер»), «Сжала руки» (1911, сборник «Вечер»), «Двадцать первое. Ночь. Понедельник» (1917, сборник «Белая стая»), «Сегодня мне письма не принесли» (1911, сборник «Вечер»);
oАнализ цикла «Cinque» (1945-1946, сборник «Седьмая книга»), относящийся к позднему периоду;
«Если расположить любовные стихи Ахматовой в определенном порядке, можно построить целую повесть со множеством мизансцен, перипетий, действующих лиц, случайных и неслучайных происшествий»6. Встречи и разлуки, нежность, чувство вины, разочарование, ревность, ожесточение, истома, поющая в сердце радость, несбывшиеся ожидания, самоотверженность, гордыня, грусть - в каких только гранях и изломах мы не видим любовь на страницах ахматовских книг.
В лирической героине стихов Ахматовой, в душе самой поэтессы постоянно жила жгучая, требовательная мечта о любви истинно высокой, ничем не искаженной. «Любовь у Ахматовой - грозное, повелительное, нравственно чистое, всепоглощающее чувство, заставляющее вспомнить библейскую строку: "Сильна, как смерть, любовь - и стрелы её - стрелы огненные" Учащиеся школ могут использовать материал для подготовки к урокам по творчеству А.А. Ахматовой.
Список литературы
1.Ахматова А.А., Сочинения в 2-х томах, т. 2, М., «Просвещение», 1986
.Брюсов В.Я., «Среди стихов». 1894-1924, М., «Художественная литература», 1990
3.Гумилев Н.С., «Письма о русской поэзии», М., «Художественная литература», 1990
4.Гиппиус В.В., Анна Ахматова. М., «Литературная учеба», 1989
.Гурвич И.Н., Художественное открытие в лирике Ахматовой. - "Вопросы литературы", М., «Художественная литература», 1995, вып. III.
.Мусатов В.Э. «Ахматовские чтения», М., «Просвещение», 1992
.Недоброво Н.В., «Анна Ахматова». Пб., «Русская мысль», 1915
.Павловский А.И., «Очерк творчества «Тогда мы этого ещё не знали…», Пб., «Литературная Россия», 1964
.Симченко О.В, «Тема памяти в творчестве Анны Ахматовой», М., «Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка», 1985
.Чуковская Л.К., «Записки об Анне Ахматовой», М., «Художественная литература», 1989
.Эйхенбаум Б.М., «Анна Ахматова. Опыт анализа», Пб., «Литературная Россия», 1923
12.Maria Rose Satin, Akhmatovas «Shipovnik tsvetet». - «A study of creative method», 1977, Univ. of Pennsylvania.
.Susan Amert, In a Shattered Mirror. The later poetry оf Anna Akhmatova, Stanford, 1992
Ахматова опиралась на прекрасную традицию любовной лирики Пушкина, Тютчева, Фета, на опыт своих старших современников: Анненского, Блока - достаточно назвать такие стихи как "Есть в близости людей заветная черта... ", "Хорони, хорони меня ветер", "Маскарад в парке". А как нерасторжимо рифмуются в стихах Ахматовой радость жизни и ее трагическая подоплека! Ей удалось связать их так же прочно, как например, в двух строках "веселость едкую литературной шутки и друга, первый взгляд, беспомощный и жуткий".
"Весенним солнцем это утро пьяно,
И на террасе роз слышней,
А небо ярче синего фаянса".
"Жарко веет ветер душный
Солнце руки обожгло
Надо мною свод воздушный
Словно синее стекло...
Сладок запах синих виноградин...
Дразнит опьяняющая даль".
Эти ахматовские проходные приметы, вскользь оброненные замечания даются напряжением не столько зрения, сколько другим, что даже у нее в поздних стихах встречаются все реже: на них уже не хватило сил. Нужно еще добавить, что любовная тема в "Вечере" передает, как правило, состояние промежуточное между "счастием безмятежным" и безысходностью.
Ахматова обращается не к самому пику любовных отношений, характеризующемуся межличностной гармонией или иллюзией этой гармонии, - а к моментам предчувствия, предшествующим самой любви, или (что бывает чаще) к моментам, следующим после разрыва, после того, как пришла уверенность, что любовь не состоялась. Отсюда и рождается ощущение тоски, горечи, печали, одиночества. Но здесь они передают лишь состояние человеческой души. Поэт пока не связывает человеческие взаимоотношения со временем породившим их.
Непосредственное поэтическое восприятие мира невозможно подделать: у Ахматовой оно появляется в жадном, взволнованном влиянии к миру во всех его столь незначительных для равнодушного и значительных для заинтересованного взгляда подробностях:
"... На кустах зацветает крыжовник
И везут кирпичи за оградой
Кто ты: брат мой или любовник,
Я не помню, и помнить не надо".
Причем тут кирпичи, зачем они? А притом, что любовь к человеку - такое щедрое и захватывающее чувство, что распространяется и на цветущий крыжовник, и на какие-то кирпичи. Тем и отличается от романсной, этой своей двоюродной простоватой сестры, что избегает "поэтизмов", а "кирпичи" ее как раз не портят. И вообще очень часто в ранних стихах Ахматовой ни слова о любви не сказано, речь идет о чем угодно: о цветах, запах которых далеко слышен, о ветре душном, о сладком запахе винограда - а мы все равно с волнением почему-то понимаем, что это - тоже о любви. Любовь предполагает горячее, заинтересованное внимание к миру, к жизни во всех ее проявлениях, любовь обостряет зрение и утончает слух:
Но следует заметить, что тема любви не является единственной темой сборника. Здесь следует назвать еще некоторые весьма важные темы: тема родины в многочисленных модификациях, тема памяти, тема уязвимой совести, урбанистическая тема и тема жизни и смерти. Но сама тема любви как наивысшее проявление человеческого духа, в которой личностное начало каждого человека находит максимальное воплощение, достигает в сборнике наивысших высот. Очень уместно процитировать Гегеля: "Подлинная сущность любви в том, чтобы отказаться от сознания самого себя, забыть себя в другом "я" и, однако, в этом исчезновении и забвении впервые обрести себя и обладать собой".А. Ахматова, так же, как и Пушкин, говорит о самоотречении в любви. Любовная поэзия Ахматовой - это, прежде всего, поэзия, в которой на поверхности лежит повествовательное начало. Читателям представляется чудесная возможность расшифровать горести и печали героини на свой вкус. Языком, на котором общалась с нами Ахматова - был язык любви - самый доступный. Любовь есть воплощение бесконечности в конечном.
А. Ахматова - поэт строгих ритмов, точных рифм и коротких фраз.
Синтаксис ее не перегружен придаточными конструкциями, он прост. Простота поэтического языка Ахматовой определяется очень существенными на фоне традиций символизма отрицательными признаками: отсутствие мелодических повторений, анафорического параллелизма, рассчитанного на музыкальное воздействие ("напевного стиля"). Повторение у Ахматовой являются средством простого эмоционально-логического усиления, как в обычной речи. Ее язык по грамматической простоте родствен английскому. Ничто не обнажает слабость поэта так, как это делает классический стих, поэтому он редко встречается в чистом виде. Нет трудней задачи, чем написать две строчки, чтобы они прозвучали по-своему, а не насмешливым эхом чьих-то стихов. Стихи Ахматовой никогда не были подражательными. Ее оружием было сочетание не сочетаемого. Когда героиня на одном дыхании говорит о силе чувств, "на правую руку надетой перчатке с левой руки", - дыхание стиха - его размер сбивается до такой степени, что забываешь, каким он был изначально. Как пишет В. Жирмунский, рифмы у нее легкие, размер не стесняющий. Иногда она упускает один-два слога в последней строке четверостишия, чем создает эффект перехваченного горла или невольной неловкости, вызванной эмоциональным напряжением. Но дальше этого она не шла, ей было не нужно: она свободно чувствовала себя в пространстве классического стиха и не считала свои высоты достижением или чем-то особенным. Но для читателей это было и будет неземным, возвышенным, непостижимым.
Ахматова, так же, как и А.А. Фет, в течение всей своей жизни писала о любви. У обоих поэтов была исключительно прочная поэтическая память. Так, Фет уже в пожилом возрасте написал стихотворение "На качелях", толчком для написания которого явилось воспоминание 40-летней давности (стихотворение написано в 1890 году), и Анна Ахматова до последних строк воспевала это светлое чувство.
«Ахматова принесла в русскую лирику всю огромную сложность и психологическое богатство русского романа XIX века»
(О. Э. Мандельштам)
Творчество замечательного поэта А. А. Ахматовой характеризуется трагизмом, искренностью, художественной цельностью. В ее стихах и красота, и народная мудрость, и бескомпромиссность убеждений, и жизнелюбие, и верность идеалам добра и справедливости. Другой большой поэт XX века М. Цветаева в посвященном Ахматовой цикле стихов называет ее «музой плача», «прекраснейшей из муз», «луной на небе», «царскосельской Музой».
Лирика Ахматовой заражает любовью к жизни, передает движения души - радость, восторг от встречи, печаль от неразделенной любви, гордость за свое чувство:
Меня покинул в новолунье Мой друг любимый. Ну так что ж! Шутил: «Канатная плясунья! Как ты до мая доживешь? <...> Оркестр весело играет, И улыбаются уста. Но сердце знает, сердце знает, Что ложа пятая пуста!
Для поэзии Ахматовой характерен глубокий психологизм и лиризм, умение раскрыть самые глубины женского внутреннего мира. Чувства лирической героини тесно связаны с обостренным восприятием предметного мира и передают ее душевное состояние не прямо, не лирически, а через окружающие ее вещи (эту характерную для поэтики Ахматовой особенность литературовед В. М. Жирмунский обозначил термином «вещная символика»). Проиллюстрируем характерную ахматовскую «вещную символику» на примере ее стихотворения «Настоящую нежность не спутаешь»:
Настоящую нежность не спутаешь Ни с чем, и она тиха. Ты напрасно бережно кутаешь Мне плечи и грудь в меха. И напрасно слова покорные Говоришь о первой любви. Как я знаю эти упорные, Несытые взгляды твои.
Душевные движения героини передаются в стихотворении через бытовое, психологическая тема развертывается в конкретно-чувственных деталях. О переживаниях женского сердца написаны прекрасные стихи Ахматовой: «Настоящую нежность не спутаешь...», «Вместо мудрости опытность...», «Ждала его напрасно много лет...», «Не любишь, не хочешь смотреть...», «Сказал, что у меня соперниц нет...» из книги стихов «Вечер», «Четки», «Белая стая», «Подорожник».
«Поэзия Ахматовой - сложный лирический роман, - писал после выхода сборника „Подорожник" Борис Эйхенбаум. - Она насыщает лирику сюжетной конкретностью. В этом смысле она - не менее революционное явление в искусстве, чем Маяковский». Лирический «роман» Ахматовой передает разнообразие нюансов, эмоций, все оттенки переживаний ее героини. Передаче состояния героини соответствует выбранный поэтом стихотворный размер. Излюбленный стихотворный размер Ахматовой- дольник с его ритмическим разнообразием, подвижностью ударений, подчас их пропуском для передачи интонационного многообразия разговорной речи. Как образец дольника во многие учебники по теории литературы вошло выше процитированное нами стихотворение ранней Ахматовой «Настоящую нежность не спутаешь».
Одно из самых популярных стихотворений Ахматовой о любви - «Сероглазый ко роль» (1910). В нем - драма чувств, женская тоска по любимому, печаль от утраты, нежность к «сероглазой» дочери. Нельзя не отметить тончайший психологизм стихо-
творения. Психологизм поэзии Ахматовой, специфическая для ее лирики «драма-тур-гичность» стиля отмечались и в отечественном, и в зарубежном литературоведении. О. Э. Мандельштам по этому поводу заметил в 1916 г. в статье «О современной поэзии»: «Сочетание тончайшего психологизма (школа Анненского) с песенным ладом поражает в стихах Ахматовой наш слух. Психологический узор в ахматовской песне так же естественен, как прожилки кленового листа». А в статье 1922 г. «Письма о русской поэзии» Мандельштам прослеживает истоки психологизма лирики Ахматовой глубже: «Ахматова принесла в русскую литературу всю огромную сложность и психологическое богатство русского романа XIX века. Не было бы Ахматовой, не будь Толстого с „Анной Карениной", Тургенева с „Дворянским гнездом", всего Достоевского и отчасти даже Лескова. Генезис Ахматовой лежит в русской прозе, а не в поэзии. Свою поэтическую форму, острую и своеобразную, она развивала с оглядкой на психологическую прозу».
Язык стихов Ахматовой афористичен, построен по законам разговорной речи, но это язык раздумий. В строчки стихотворения «Сероглазый король» включается прямая речь, размышления лирической героини. («Знаешь, с охоты его принесли, / Тело у старого дуба нашли»); «Дочку мою я сейчас разбужу...»). Детали, события, разворачивающиеся в стихотворении, раскрывают сюжетную ситуацию, панораму жизни, говорят о нежности, тоске, ревности, любви, разлуке, смерти, печали, говорят о женском сердце. Лирическая кульминация - прорыв чувства - в строчках: «Дочку мою я сейчас разбужу, / В серые глазки ее погляжу». И в конце - итог, подведенный «шелестящими тополями»: «Нет на земле твоего короля». Критик и друг Ахматовой В. М. Жирмунский в своем исследовании «Творчество Анны Ахматовой» верно и глубоко в качестве своеобразной черты поэтической манеры Ахматовой назвал «разговорность» ее ранних стихотворений. Он отметил, что стихи Ахматовой «написаны как бы с установкой на прозаический рассказ, иногда прерываемый отдельными эмоциональными возгласами... он основан на психологических нюансах».
Развитие Ахматовой как национального поэта, как тонкого выразителя внутренней жизни, духовного богатства человека определило ее соприкосновение с устным народным творчеством. Многие стихотворения Ахматовой написаны в традициях фольклора: деревенской частушки, народного плача, причитания, заклички, колыбельной. «Великолепное владение поэтическими средствами русского языка было воспитано в ней не только традициями русской классики, но и постоянным соприкосновением с живой народной поэтической стихией», - отмечает В. Жирмунский, исследуя своеобразие поэтической манеры Ахматовой. Корневая связь с народной лирикой как в содержании, так и в высокохудожественной форме прослеживается в стихотворении «На руке его много блестящих колец...». Поэтическими средствами фольклора в стихотворении являются и прием антропоморфизма, очеловечивания неживых предметов (луч беседует с лирическим героем, шепчет «с мольбой»: «будь мечтою горда»); и живая разговорная интонация, и яркие сравнения, и метафоры, и повтор - действенный прием поэтики фольклора, служащий средством активного воздействия на слушателя («Никому, никогда не отдам я его»). Язык стиха богат и гибок, он выражает самые тонкие оттенки чувств, радует слух своим многообразием, так как питается соками живой разговорной речи:
На руке его много блестящих колец - Покоренных им девичьих нежных сердец. Там ликует алмаз и мечтает опал, И красивый рубин так причудливо ал. Но на бледной руке нет кольца моего, Никому, никогда не отдам я его. Мне сковал его месяца луч золотой И, во сне надевая, шепнул мне с мольбой: «Сохрани этот дар, будь мечтою горда!» Я кольца не отдам никому никогда.
Об облагораживающем воздействии поэзии Ахматовой верно сказал А. П. Платонов в статье «Анна Ахматова» (написана в 1940, напечатана в 1966), увидев источник
силы и значительности ее поэзии в связи с жизнью: «Не всякий поэт... может сравниться с Ахматовой по силе ее стихов, облагораживающих натуру человека. <...> Ахматова способна из житейского опыта создавать музыку поэзии, важную для многих. <...> Высший поэт- это тот, кто находит поэтическую форму для действительности. <...> Будем же ценить Ахматову за неповторимость ее прекрасных слов, потому что она, произнося их, тратит слишком много для нас, и будем неистощимы к ней в своей признательности».
Патриотическая нота - отличительная черта поэзии Ахматовой. Для нее нет эстетики вне этики. Верность родной земле, человеческое достоинство, честь, любовь к Отчизне диктовали поэту Ахматовой строки таких произведений, как поэма «Реквием», стихотворения «Мне голос был...», «Не с теми я, кто бросил землю...», «Родная земля» и др. Ахматова утверждает, что любовь к своей Отчизне не позволяет человеку оставить «...свой край глухой и грешный», оставить «Россию навсегда». Ее лозунг-«Не с теми я, кто бросил землю / На растерзание врагам». В стихах Ахматовой - стойкость и воля, сила характера, и сами стихи как бы стали судьбой Ахматовой. В них -внутренняя биография поэта, направление ее творческих поисков, предвидение признания потомками. О художественном реализме, как «главном и постоянном отличье», присущем творчеству Ахматовой, образно и справедливо сказал Б. Л. Пастернак в предисловии к сборнику Ахматовой, вышедшем в 1942 г. в Ташкенте в издательстве «Советский писатель»: «Вера в родное небо и верность родной земле прорываются у нее с естественностью природной походки». О «суровой и почти религиозной простоте и торжественности» стихов Ахматовой справедливо писал О. Мандельштам еще в 1916 г. в статье «О современной поэзии. К выходу „Альманаха Муз", отметив, что поэзия Ахматовой «близится к тому, чтобы стать одним из символов величия России».