Среди описанных в знаменитой ломоносовской оде 1747 года юношей, любящих науку и желающих послужить на этом поприще новой России, мы видим русского дворянина и потомка немецких рыцарей Дениса Ивановича Фонвизина (1745-1792), гениального драматурга и прозаика. Он поступил в гимназию при Московском университете, а затем при покровительстве И.И.Шувалова стал его студентом, играл на сцене местного любительского театра, рано начал литературные занятия, печатая свои переводы с немецкого. Юный Фонвизин многому научился у умного и знающего профессора-немца И.Рейхеля и проявил необычайную способность к иностранным языкам.
Но никто в XVIII столетии не писал драмы и прозу таким живым, органичным народным языком, как этот обрусевший немец, которого Пушкин точно назвал «из перерусских русским». С Фонвизина начинается генеральная линия русской сатиры, ведущая через его младшего современника и достойного наследника Крылова к Гоголю, Щедрину и Булгакову. Этот драматург сделал свою общественную комедию подлинно народной, смех – своим главным действующим лицом и обличителем национальных пороков, а русский театр – той кафедрой, с которой обращались потом к нашему зрителю и .
Фонвизин пошёл по обозначенному Ломоносовым пути просвещения, но выбрал из его системы «трех штилей» один – стихию живого русского слова, которым продолжали говорить дворянство, особенно провинциальное, духовное сословие и образованные разночинцы. Точнее, драматург создал язык отечественной драмы, верно понимая её как искусство слова и зеркало общества и человека. Он вовсе не считал этот язык идеальным и окончательным, а своих героев положительными персонажами. Будучи членом Российской академии, писатель всерьёз занимался изучением и совершенствованием современного ему языка.
Сатира Фонвизина направлена и на людей, и на их язык (это видно уже в раннем «Бригадире», где одинаково смешны невежественные и грубые бригадир и бригадирша с их архаичными речениями, и их глупый офранцузившийся сын Иванушка и жеманная модница-советница), более того, она умело пользуется их языком как орудием сатирических характеристик. Но драматург хотел изобразить, то есть заставить действовать и говорить на сцене живых своих современников и их подлинный устный язык. И уже в «Бригадире» ему это удалось вполне. Просвещённый начальник и покровитель Фонвизина граф Н.И.Панин после чтения комедии при дворе цесаревича Павла Петровича верно заметил автору: «Вы очень хорошо наши нравы знаете, ибо Бригадирша ваша всем родня… Это в наших нравах первая комедия».
Театр классицизма, где царили французская псевдоисторическая трагедия в стихах и русские подражания ей, не мог воплотить новаторские идеи Фонвизина-драматурга, к тому же сатира считалась тогда низшим родом литературы. Писатель знал новую Россию и понимал природу театра как общественного зрелища, среди его друзей были лучшие актёры того времени Ф.Г.Волков и И.А.Дмитревский, будущий исполнитель роли Стародума. Сам Фонвизин обладал незаурядным даром актёра и чтеца. Отсюда огромный успех первой его комедии «Бригадир» (1768-1769), читавшейся автором императрице, цесаревичу Павлу Петровичу и многим вельможам и поставленной в придворном театре.
Увлекательный, стремительно развивающийся сюжет, острые реплики, смелые комические положения, индивидуализированная разговорная речь персонажей, злая сатира на русское дворянство, насмешки над плодами французского просвещения – всё это было ново и привлекательно и в то же время знакомо, узнаваемо для слушателей и зрителей «Бригадира». Молодой Фонвизин нападал на дворянское общество и его пороки, плоды полупросвещения, на поразившую людские умы и душу язву невежества и крепостного рабства. Он показал это тёмное царство как оплот тяжёлого самодурства, повседневной бытовой жестокости, безнравственности и бескультурья. Театр как средство социальной публичной сатиры требовал понятных для зрителей персонажей и языка, острых актуальных проблем, узнаваемых коллизий. Всё это есть в знаменитой комедии Фонвизина «Недоросль», которая ставится и сегодня.
Комедия написана в 1779-1781 годах, поставлена в 1782 году. К этому времени Фонвизин завершил уже свою служебную и придворную карьеру и вынужден был уйти в отставку в немалом чине статского советника, фактически это была опала. На службе в Коллегии иностранных дел он был правой рукой вице-канцлера Н.И.Панина, то есть фактически первым заместителем министра иностранных дел и во многом определял внешнюю политику Российской империи. Фонвизина оценил и приблизил к себе умный и просвещённый наследник престола Павел Петрович. Благосклонно относилась вначале к остроумному автору «Бригадира» и императрица Екатерина, сама писательница и комедиограф.
Но смелые журнальные выступления, опасная близость к опальному наследнику престола, княгине Е.Р.Дашковой, графу Г.Орлову и главе антиекатерининской оппозиции Панину, политический и личный конфликт с всесильным помешали придворной и литературной карьере Фонвизина и окончательно рассорили его с подозрительной императрицей, которая, как верно заметил Пушкин, боялась его влияния на государственные дела и беспощадного таланта сатирика. Помог этому и острый язык насмешливого писателя.
Изменился и сам автор «Бригадира». Его молодое увлечение идеями французских просветителей сменилось разочарованием и скепсисом после путешествия во Францию в 1777-1778 годах. И, наконец, восстание Пугачёва заставило Фонвизина многое пересмотреть в своих просветительских идеях и идеалах, он усомнился в русском дворянстве как передовой силе общества, самой его способности просвещённо и эффективно управлять своим огромным государством – военно-феодальной Российской империей, своими имениями и крестьянами.
Всё это отразилось в «народной» (Пушкин) комедии «Недоросль». Однако современники, видя её в театре, сначала от души смеялись, но потом ужасались, испытывали глубокую печаль и именовали веселую пьесу Фонвизина современной русской трагедией. Пушкин оставил для нас ценнейшее свидетельство о тогдашних зрителях: «Бабушка моя сказывала мне, что в представлении Недоросля в театре бывала давка – сыновья Простаковых и Скотининых, приехавшие на службу из степных деревень, присутствовали тут – и, следств, видели перед собою близких и знакомых, свою семью». Фонвизинская комедия была верным сатирическим зеркалом, на которое нечего пенять. «Сила впечатления в том, что оно составляется из двух противоположных элементов: смех в театре сменяется тяжёлым раздумьем по выходе из него», - писал о «Недоросле» историк В.О.Ключевский. Таково точно было потом воздействие на публику «Ревизора» Гоголя.
Гоголь, ученик и наследник Фонвизина, метко назвал «Недоросля» подлинно общественной комедией: «Комедия Фонвизина поражает огрубелое зверство человека, происшедшее от долгого бесчувственного, непотрясаемого застоя в отдалённых углах и захолустьях России… Нет ничего в ней карикатурного: всё взято живьем с природы и проверено знаньем души». Реализм и сатира помогают автору комедии заговорить о судьбах просвещения в России. Фонвизин устами Стародума назвал воспитание «залогом благосостояния государства». А все описанные им комические и трагические обстоятельства и самые характеры отрицательных персонажей смело можно назвать плодами невежества и злонравия.
Ибо, побывав в помещичьей усадьбе дворян Простаковых, зритель увидел всю дворянскую Россию в её самодурстве, неуважении к закону и правам других людей, самодовольном невежестве, корыстолюбии, какой-то простодушной жестокости и житейской эгоистической хитрости. «Обучение» недоросля Митрофана и его псевдоучителя, кучер-немец Вральман, отставной сержант Цифиркин и семинарист Кутейкин, показали весь упадок русского просвещения, приведший к нравственному падению дворян, забвению ими своей главной, почётной должности – службы отечеству. Отец недоросля не может прочитать письмо Стародума, ибо неграмотен. А сама фамилия дядюшки Тараса Скотинина и его безграничная любовь к свиньям явственно указывают крайние пределы этого нравственного огрубения и падения.
Отметим, что «Недоросль» прямо начинается с остроумно обыгрывающего народную поговорку о Тришкином кафтане разговора об учении. Госпожа Простакова всерьёз, со свойственным ей простодушным упрямством уверяет нерадивого крепостного портного Тришку, что учиться шить кафтаны совсем не обязательно. Уже Пётр Великий столкнулся с тяжёлым недоверием и нелюбовью к любому учению, этой национальной особенностью своих ленивых подданных и под страхом наказания обязал их учиться. Известно, что этот его указ встретил скрытое, но отчаянное сопротивление дворян, видевших, как и Митрофанушка, в учении одно только наказание, считавших науки ненужными, недворянским делом.
В комедии Фонвизина есть явственные следы этого упрямого сопротивления: безграмотный взяточник, отец Простаковой и Тараса Скотинина говорил: «Прокляну робенка, который что-нибудь переймёт у басурманов». Дочь его хитрее, понимает, что избалованный и ленивый сын её Митрофанушка должен хоть как-то соответствовать формальным требованиям правительства к дворянину, но и обучает его именно формально, не утруждая великовозрастное «дитя» грузом серьёзных знаний и дав ему полуграмотных «учителей», крепостных дядек и нянюшек: «Без наук люди живут и жили». По решительному мнению Простаковой, науки бывают дурацкие и не дворянские, дворянину не нужные и бесполезные, вроде географии, науки извозчиков.
То есть ленивого и наглого, но житейски весьма смышлёного Митрофанушку учат не наукам и нравственным правилам, а именно безнравственности, обману, неуважению к его долгу дворянина и к собственному отцу, умению ради своего удобства и выгоды обходить все законы и правила общества и государства. Этот грубиян и лодырь весьма неглуп, тоже хитер, мыслит практически, видит, что материальное благосостояние Простаковых зависит не от их просвещённости и служебного рвения, а от бестрепетной наглости его матери, от взяточничества отца, ловкого обирания дальней родственницы Софьи и беспощадного ограбления своих крестьян. Зачем ему прилежно учиться и честно служить отечеству много лет, если сразу можно жениться на богатой наследнице и, не служа, согласно знаменитому указу о вольности дворянства, привольно жить в своём имении и угнетать крепостных?
Митрофан, его безграмотный, забитый энергичной женой отец, преступная (ибо она легко идёт и на уголовные преступления) мать и её злобный и жадный братец Тарас Скотинин составляют живописную группу отрицательных персонажей. Это ярчайшие, с удивительным реализмом описанные представители «барства дикого» (Пушкин), отцы грибоедовских бар и деды персонажей «Мертвых душ» Гоголя. Все они враги просвещения и закона, преклоняются только перед властью и богатством, боятся только материальной силы и всё время хитрят, всеми средствами добиваются своих выгод, руководствуясь только практическим умом и своим интересом. Нравственности, идей, идеалов, каких-то моральных устоев у них просто нет, не говоря уже о знании и уважении законов.
Простакова задаёт взявшему её имение в опеку честному чиновнику Правдину очень важный для России вопрос: «Все ли указы исполняются?» Она и её родственники хорошо знают, что не все, верят, что законы в реальной русской жизни никому не нужны, их всегда можно успешно обойти или повернуть в свою пользу, были бы деньги и связи в сферах. Поэтому они всё время попадают в комические положения, которые наглядно раскрывают их грубое самодурство, злобу, невежество, неуважение к другим людям и законам, корыстолюбие. Этим разоблачительным комизмом и движима сатира Фонвизина, сумевшего в наглой и грубой борьбе одичавших помещиков за приданое богатой невесты показать психологию и мораль, а точнее, аморальность целого класса, основы империи.
Центральной фигурой этой группы, главным персонажем пьесы Фонвизина является поистине бессмертная госпожа Простакова. Она сразу становится основной пружиной, движущей сценическое действие, ибо в этой провинциальной дворянке есть какая-то мощная жизненная сила, которой не хватает не только положительным персонажам, но и её ленивому эгоисту сыну и свиноподобному братцу. «Это лицо в комедии необыкновенно удачно задуманное психологически и превосходно выдержанное драматически», - говорил о Простаковой знаток эпохи историк В.О.Ключевский. Да, это персонаж в полном смысле отрицательный. Но весь смысл комедии Фонвизина в том, что его госпожа Простакова – лицо живое, чисто русский тип и что все зрители этот тип знали лично и понимали, что, выйдя из театра, они с госпожами простаковыми неизбежно встретятся в реальной жизни и будут беззащитны.
С утра до вечера эта женщина сражается, давит на всех, угнетает, приказывает, следит, хитрит, лжет, ругается, грабит, бьёт, унять её не могут даже богатый и влиятельный Стародум, государственный чиновник Правдин и офицер Милон с воинской командой. В основе этого живого, сильного, вполне народного характера – чудовищное самодурство, бестрепетная наглость, жадность к материальным жизненным благам, желание, чтобы всё было по её нраву и воле. А ведь это злобное хитрое существо – мать, она беззаветно любит своего Митрофанушку и всё это делает ради сына, нанося ему страшный нравственный вред.
«Эта безумная любовь к своему детищу есть наша сильная русская любовь, которая в человеке, потерявшем своё достоинство, выразилась в таком извращённом виде, в таком чудном соединении с тиранством, так что, чем более она любит свое дитя, тем более ненавидит всё, что не есть её дитя», - писал о Простаковой Гоголь. Ради материального благополучия сына она кидается с кулаками на братца, готова сцепиться с вооружённым шпагой Милоном и даже в безвыходной ситуации хочет выиграть время, чтобы подкупом, угрозами и обращением к влиятельным покровителям изменить официальный судебный приговор об опеке её имения, оглашённый Правдиным. Простакова хочет, чтобы она, её семья, её крестьяне жили по её практическому разуму и воле, а не по каким-то там законам и правилам просвещения: «Что захотела, поставлю на своём».
Ясно, что в этом она упорно и сознательно противостоит Стародуму и его единомышленникам, Правдину, Софье и Милону. На все их красноречивые проповеди о необходимости сочетать просвещение с высокой нравственностью она ответила знаменитой фразой о дурацких и «недворянских» науках, не нужных и даже вредных в реальной жизни. Сына Простакова учит, как известно, безнравственности, умению служить только своей личной пользе и воле.
Здесь в комедии Фонвизина появляется ключевое для понимания всей этой эпохи слово «Вольность», ставшее названием знаменитых од Радищева и Пушкина. В русском политическом словаре оно неразрывно соединено со столь же значимым словом «Закон», которое тоже обычно писалось с большой буквы. И было соединяющее эти два важные слова название, которое есть и «Недоросле», всем дворянам и грамотным людям России известное название знаменитого указа доброго и несчастного императора Петра III 1762 года – «Закон о вольности дворянства».
О нём и говорит опытная в подкупе и использовании личных связей Простакова, защищая свою врождённую жестокость, преступления и самодурство: «Разве я не властна и в своих людях?». Ей возражает благородный, но наивный Правдин: «Нет, сударыня, тиранствовать никто не волен». И тут мастерица повседневного бытового беззакония и насилия вдруг ссылается на закон: «Не волен! Дворянин, когда захочет, и слуги высечь не волен; да на что ж дан нам указ-от о вольности дворянства?» Изумленный Стародум и вместе с ним автор восклицают только: «Мастерица толковать указы!»
Впоследствии Ключевский верно сказал: «Всё дело в последних словах госпожи Простаковой; в них весь смысл драмы и вся драма в них же… Она хотела сказать, что закон оправдывает её беззаконие». Простакова не желает признавать никаких обязанностей дворянства, спокойно нарушает и закон Петра Великого об обязательном образовании дворян, знает только свои права, толкуемые ею весьма вольно и всегда в свою пользу и от реальных законов, в том числе и от закона о вольности дворянства, далеко отошедшие. В её лице целое служилое сословие отказывается исполнять законы своей страны, свой долг и обязанности, дворянскую должность, столь ценимую Фонвизиным. О какой-то дворянской чести, личном достоинстве, вере и верности, взаимном уважении, служении государственным интересам тут и говорить не приходится.
Фонвизин видел, к чему это привело на деле: к государственному развалу, безнравственности, лжи и продажности, фаворитизму, безжалостному угнетению крепостных крестьян, всеобщему воровству и пугачёвскому восстанию. Поэтому и писал о екатерининской России: «Государство, в котором почтеннейшее из всех состояний, долженствующее оборонять отечество купно с государем и корпусом своим представлять нацию, руководствуемое одною честию, дворянство, уже именем только существует и продаётся всякому подлецу, ограбившему отечество».
Об этом в комедии сказали её положительные персонажи. Их часто называли бледными, схематичными, ходульными, рупорами авторских идей. Отчасти это так. Стародум и его единомышленники говорят и поучают со сцены. Но таковы были законы тогдашней драматургии: в «классицистской» пьесе всегда существовали герои-резонеры, произносившие монологи-поучения «от автора». За Стародумом, Правдиным, Софьей и Милоном стоит, конечно, сам Фонвизин с его богатым опытом государственной и придворной службы и безуспешной борьбы за свои благородные просветительские идеи в высших сферах безнравственной власти.
Но в речах Стародума высказан и другой взгляд на долг просвещённого государя, назначение дворянства и на просвещение, спорящий с «идеями» госпожи Простаковой. Фонвизинская сатира не самоцель, она открывает дорогу положительным ценностям и идеям, его политическим и просветительским взглядам. И это не только взгляды автора, но и политическая программа всей антиекатерининской дворянской оппозиции, от Н.И.Панина до , сочувственно цитировавшего «Недоросля» и рукописную «Всеобщую придворную грамматику» Фонвизина в «Путешествии из Петербурга в Москву». Недаром впоследствии Фонвизин собирался издавать журнал «Друг честных людей, или Стародум». Но полиция в 1788 году запретила печатание журнала. Значит, у писателя и у персонажа его комедии было много единомышленников среди просвещённых, оппозиционно настроенных россиян.
Стародум, как и сам Фонвизин, служил при дворе государя и был изгнан за излишнюю прямоту, честность и верность идее служения дворянина отечеству. Он говорит Правдину об императорском дворе как о месте циничной борьбы личных интересов, где люди стремятся уничтожить друг друга, пекутся только о себе и настоящем часе, не думают ни о предках, ни о потомках но лишь о собственном материальном благополучии и личной карьере. Не ценятся бескорыстные дела, личные достоинства, образование, ум и благородство. Стародум не говорит прямо, что это прямая вина допускающего и поощряющего все эти недостойные дела и мысли монарха, но это было и так ясно всем зрителям.
В «Недоросле» содержится вещий урок царям, звучащий как предупреждение. Персонаж Фонвизина рисует портрет идеального просвещённого монарха, не позволяющего придворным льстецам его обманывать, унижаться и унижать других: «Великий государь есть государь премудрый. Его дело показать людям прямое их благо… Достойный престола государь стремится возвысить души своих подданных». Сказано Стародумом и об идеальном, честном и мудром вельможе, отличающемся «неустрашимостью человека государственного, который говорит правду государю, отваживаясь его прогневать».
Просвещённый государь должен управлять просвещенными подданными на основании «твердого законоположения». Само существование простаковых и скотининых на сцене и в русской жизни показывает, что этого на самом деле нет. Но русский просветитель и дворянин Фонвизин всей своей комедией доказывает, что к этому всем, и, прежде всего просвещённому государю (то есть Екатерине II) и честно исполняющему свою должность дворянству, необходимо стремиться во всех сферах неидеальной русской жизни.
Путь к этому – разумное воспитание, стремление к благонравию и добродетели при изучении всех наук: «Верь мне, что наука в развращённом человеке есть лютое оружие делать зло. Просвещение возвышает одну добродетельную душу». Вольным и владеющим крестьянами может быть только просвещённое, высоконравственное, осознающее свою государственную должность дворянство. Пример Митрофанушки наглядно показывает, к чему может повести неправильное, чисто формальное обучение невежественными учителями и воспитание безнравственными родителями: «Мы видим все несчастные следствия дурного воспитания. Дворянин, недостойный быть дворянином! Подлее его ничего на свете не знаю». Но тема пьесы – не только неправильное воспитание и обучение помещичьего сынка Митрофанушки и невежество его родителей и «учителей».
«Недоросль» написан в век Просвещения, но именно в этой комедии сатира на ложное просвещение и невежество перерастает в тревожные сомнения в правильности самой общей идеи этого века, учения философов-просветителей, с которыми Фонвизин встречался в Париже и других городах Западной Европы. Стародум говорит образованной Софье, читающей французские книги о воспитании: «Я боюсь для вас нынешних мудрецов. Мне случалось читать из них всё то, что переведено по-русски. Они, правда, искореняют сильно предрассудки, да воротят с корню добродетель».
Эти мысли развиты писателем в его знаменитом сочинении «Письма из Франции» (1777-1778). Там со всей ясностью указано на движение умов и идей в Западной Европе, неизбежно приведшее от века Просвещения и учёных споров энциклопедистов к кровавой драме Великой французской революции: «Не могу вам довольно изъяснить, какими скаредами нашёл я в натуре тех людей, коих сочинения вселили в меня душевное к ним почтение… Высокомерие, зависть и коварство составляют их главный характер… Всякий живёт для одного себя».
Стародум говорит о лично знакомых Фонвизину французских просветителях, чьи имена и сочинения неведомы Митрофанушке и госпоже Простаковой. Фонвизин в «Недоросле» ясно высказывает свои сомнения в самой главной идее века Просвещения, считает, что это лжепросвещение, полупросвещение, ибо оно в своём эгоизме и высокомерии забыло о нравственности, о бескорыстной добродетели, о служении, верности и чести. Век Просвещения сам себя именовал веком разума и не уважал веру и нравственность. «С пребеглыми умами видим мы худых мужей, худых отцов, худых граждан. Прямую цену уму даёт благонравие. Без него умный человек – чудовище. Оно неизмеримо выше всей беглости ума», - говорит Стародум о главном нравственном изъяне европейского просвещения. Оно и породило самодовольного «русского француза» Иванушку из «Бригадира» и Митрофанушку, достойного сына своей малограмотной, жестокой и преступной матери.
И, наконец, Фонвизин устами Стародума не только отвечает на слова Простаковой об указе о вольности дворянства, но и прямо говорит об основной причине повреждения нравов и самого существования Простаковых, Скотининых и Митрофанушек: «Угнетать рабством себе подобных беззаконно». Когда Простаковой сообщают о тяжёлой болезни крепостной девки Палашки, она в ярости кричит: «Ах, она бестия! Лежит! Как будто благородная!» На такой бесчеловечной психологии и самодурстве, на таком «понимании» равенства людей просвещённое государство основываться и разумно и стабильно существовать не может, и никакой просвещённый монарх не сделает диких крепостников и безграмотных жестоких угнетателей законопослушными и благородными дворянами, своей надежной опорой: «На демократию же и походить не может земля, где народ, пресмыкаясь во мраке глубочайшего невежества, носит безгласно бремя жестокого рабства».
Фонвизин веще предсказывает, что такое лишённое законов, подлинного просвещения, граждан и честных защитников деспотическое государство неизбежно разрушится под соединёнными ударами различных недовольных сословий, придёт к смуте и беспощадному русскому бунту и через кровавый хаос и анархию снова вернётся к самой жестокой деспотии. Он поднимается в своей дворянской революционности до мысли о праве народа восстать против своих угнетателей.
Фонвизин как государственный деятель, политик с большим опытом и гениальный писатель вложил в весёлую комедию-сатиру «Недоросль» много своих заветных и глубоких мыслей и очень серьёзных предсказаний, но все они скрыты в глубине художественных образов пьесы. Сатира его порождает смех, сменяющий возмущением и глубокой печалью. Ибо зрители видели на сцене не грибоедовского французика из Бордо, а самих себя, своих близких, знакомые типы русских людей. Они вдруг понимали, что смеются над собой.
Суждения Фонвизина о русском государстве, крепостном праве, дворянстве и просвещении были подлинно революционны, ибо страстно и доказательно требовали скорых и решительных перемен во всех сферах русской жизни. С большинством этих суждений русские люди не были знакомы, но вот с конечными выводами великого писателя, принявшими облик Простаковой, Митрофанушки и Скотинина, с детства знаком каждый зритель и читатель «Недоросля». И это делает подлинно художественную сатиру Фонвизина замечательным, ни в чем не устаревшим литературным документом огромного общественного и политического значения, без которого непонятны весь XVIII век, эпоха Просвещения, история России, её настоящее и будущее.
P.S. Поскольку в пьесах и прозе Фонвизина имеется множество требующих разъяснений исторических деталей и устаревших слов, советуем читать их только в комментированном, предназначенном для школьников издании. См.: Фонвизин Д.И. Бригадир. Недоросль. Всеобщая придворная грамматика. Грибоедов А.С. Горе от ума. М., 2001.
Исторический лексикон. XVIII век. М., 1996. Статья «Фонвизин».
Ключевский В.О. Литературные портреты. М., 1991. Глава о «Недоросле» Фонвизина.
Макогоненко Г.П. Денис Фонвизин. Творческий путь. М.-Л., 1961.
Пигарев К.В. Творчество Фонвизина. М., 1954.
Сахаров В.И. Русское масонство в портретах. М., 2004. Глава «Путь наверх».
Стричек А. Денис Фонвизин. Россия эпохи Просвещения. М., 1994.
© Vsevolod Sakharov . All rights reserved.
Денис Иванович Фонвизин - автор знаменитых комедий «Недоросль», «Бригадир», которые до сих пор не сходят с театральной сцены, и многих других сатирических произведений. По своим убеждениям Фонвизин примыкал к просветительскому движению, поэтому дворянское злонравие было ведущей темой его драматургии. Фонвизину удалось создать яркую и удивительно верную картину моральной деградации дворянства конца XVIII века и резко осудить правление Екатерины П. Роль писателя как драматурга и автора сатирических очерков огромна.
Особый русский склад юмора Фонвизина, особая русская горечь смеха, звучащая в его произведениях и рожденная социально-политическими условиями крепостнической России, были понятны и дороги тем, кто вел свою литературную родословную от автора «Недоросля». А. И. Герцен, страстный и неутомимый борец против самодержавия и крепостничества, считал, что смех Фонвизина «далеко отозвался и разбудил целую фалангу великих насмешников».
Особенностью творчества Фонвизина является органическое сочетание в большинстве его произведений сатирической остроты с общественно-политической направленностью. Сила Фонвизина - в его писательской и гражданской честности и прямоте. Он отважно и прямо выступал против социальной несправедливости, невежества и предрассудков своего класса и своей эпохи, разоблачал помещичий и самодержавно-бюрократический произвол.
Комедия Фонвизина «Недоросль» направлена против «тех нравных невежд, которые, имея над людьми свою полную власть, употребляют ее во зло бесчеловечно». Эта комедия от первой до после дней сцены построена так, что зрителю или читателю ясно: неограниченная власть над крестьянами - источник тунеядства, самодур
А, ненормальных отношений в семье, нравственного уродства, безобразного воспитания и невежества. Недорослю-Митрофанушке нет необходимости учиться или готовить себя к государственной службе, потому что у него есть сотни крепостных, которые обеспечат ему сытую жизнь. Так жил его дед, так живут его родители, так почему бы и ему не провести свою жизнь в праздности и удовольствиях?
Не сомневаясь в силе смеха, Фонвизин превратил его в грозное оружие. Но в комедию «Недоросль» он привнес также черты «серьезного жанра», введя образы «носителей добродетели»: Стародума и Правдина. Усложнил он и традиционные положительные образы влюбленных - Софьи и Милона. Им доверены мысли и чувства самого драматурга и близких ему по взглядам людей. Они говорят о том, что дорого самому автору: о необходимости прививать человеку с детства сознание долга, любовь к отчизне, честность, правдивость, чувство собственного достоинства, уважение к людям, презрение к низости, лести, бесчеловечности.
Драматургу удалось обрисовать все существенные стороны быта и нравов феодально-крепостнического общества второй половины XVIII века. Он создал выразительные портреты представителей крепостников, противопоставив их, с одной стороны, прогрессивному дворянству, а с другой - представителям народа.
Стараясь придать яркость и убедительность персонажам, Фонвизин наделил своих героев, прежде всего отрицательных, индивидуализированным языком. Действующие лица в «Недоросле» говорят каждый по-своему, их речь как по лексическому составу, так и по интонации различна. Такой тщательный отбор языковых средств для каждого из героев помогает автору полнее и достовернее раскрыть их облик. Фонвизин широко использует богатство живого народного языка. Пословицы и поговорки, которые употребляются в пьесе, придают ее языку особую простоту и выразительность: «Всякая вина виновата», «Век живи, век учись», «Без вины виноват», «Подобру-поздорову», «Концы в воду» и др. Автор использует также просторечные и даже бранные слова и выражения, частицы и наречия: «до завтрева», «дядюшка-де», «первоет», «который бишь» и т. д.
Богатство языковых средств комедии «Недоросль» говорит о том, что Фонвизин прекрасно владел словарем народной речи и хорошо знаком с народным творчеством.
Таким образом, отличительными особенностями комедии «Недоросль» являются актуальность темы, обличение крепостничества. Реалистичность созданной картины быта и нравов изображенной эпохи и живой разговорный язык. По остроте сатирического обучения крепостнического строя эта комедия по праву считается
Более выдающимся драматургическим произведением русской литературы второй половины XVIII века.
Фонвизин подал на имя Екатерины прошение «уволить со службы». Через три дня императрица подписала указ об отставке. Фонвизин демонстративно отказывался служить Екатерине, решив все силы посвятить литературной деятельности. Он пытался начать полемику с Екатериной II на страницах журнала «Собеседник любителей российского слова». Негласно журналом занималась сама Екатерина, печатая в нем свои пространные исторические и сатирические сочинения и свои статьи под названием «Были и небылицы». Фонвизин решил принять участие в журнале и напечатать в нем анонимно несколько сатирических произведений. В первом номере появился «Опыт российского сословника», отрывок словаря синонимов. С фонвизинским блеском написанные объяснения более ста слов в «Опыте» -- это сатирические миниатюры, в которых подвергалась осмеянию дворянская знать. Напр., «Сумасброд -- весьма опасен, когда в силе», «Глупцы -- смешны в знати» и т. д.
В последующих номерах Фонвизин напечатал сатиру на вельмож -- «Челобитная российской Минерве», на духовенство -- «Поучение иерея Василия в духов день». Особый интерес представляет «Путешествие мнимого глухого и немого». Герой -- рассказчик «Путешествия», по совету отца, чтобы лучше познать «сердца человеческие», притворяется глухим и немым. Тем самым ему «обнажаются» «людские мысли и самые сокровенные чувства». С юмором и сарказмом рисует Фонвизин образы провинциальных помещиков Пимена Щелчкова и Варуха Язвина.
«От чего многих добрых людей видим в отставке?», «От чего в век законодательный никто в сей части не помышляет отличиться?» и др. вопросы были заданы автору «Былей и небылиц» и вызвали резкий отклик императрицы, обвинившей Фонвизина «в свободоязычии».
Попытка Ф. издавать журнал «Друг честных людей, или Стародум», где он собирался проводить идеи «Недоросля», не увенчалась успехом: полиция не разрешила издание. В этом журнале должны были быть помещены переписка бывших действующих лиц комедии и другие сатирические произведения автора. Антикрепостнический пафос с особой силой звучит в «Письме Тараса Скотинина», который после смерти своей любимой свиньи Аксиньи захотел «прилепится к нравоучению», решив, что самый продуктивный способ исправлять нравы крепостных - наказывать из «березою». После смерти любимой свиньи Аксиньи Скотинин впал в отчаяние. Обезумевший в своем желании «несчастье над людьми выместить», он клялся сестре, что станет сечь крестьян «без пощады и жалости».
В письме сочинителя «Недоросля» к Стародуму и в ответе Стародума была начертана целая программа для «российских писателей». Писатель, «человек с дарованием», есть «страж общего блага». Он обязан «смело обличать перед троном, перед отечеством, перед светом» знатных вельмож, «не терпящих» правды, «бесславных лихоимцев», дерзающих «подкапываться под законы и простирающих хищную руку на грабеж отечества и своих сограждан». Писатель «имеет долг возвысить громкий глас свой против злоупотреблений и предрассудков, вредящих отечеству».
А вопрос в «Письме от Стародума» (отчего имеем мы так мало ораторов?) приобрел острую политическую направленность: в письме выдвигается требование - создать в России такое учреждение, где бы «честные люди», и прежде всего «люди с дарованием» -- писатели, имели возможность «рассуждать о законах и податях и где могли бы судить поведение министров, государственным рулем управляющих». Фонвизин последовательно добивался ограничения самодержавия Екатерины, требовал гласности, права общественных представителей судить законы, политику и все действия правительства. Для журнала Фонвизин подготовил сочинение -- «Придворная грамматика», в котором зло и беспощадно судил двор, министров, любимцев государя. Составленная в форме вопросов и ответов, она еще раз подчеркивала «неисцелимые» болезни екатерининского двора:
Вопрос: «Что есть Придворная Грамматика?»
Ответ: «ПГ - есть наука хитро льстить языком и пером…»
Вопрос: «Что есть придворная ложь?»
Ответ: «Есть выражение души подлой перед душой надменной…»
Вопрос: «Какие люди обыкновенно составляют двор?»Ответ: «Гласные и безгласные…»
Все сатирические произведения нового журнала, обличавшие помещиков и судейских чиновников, вельмож и государевых министров, являлись в то же время обвинением Екатерине, и прежде всего ей. Это при ее дворе торжествуют наглость, ложь, лицемерие. Это она приближает к себе любимцев, которые грабят отечество, и изгоняет «честных людей».
Такой журнал, конечно, не мог быть напечатан. Представленный в полицию, он был запрещен. После «Недоросля» и «Нескольких вопросов», напечатанных в «Собеседнике», Екатерина решила покончить с деятельностью Фонвизина-писателя, запретив ему печататься.
Журнал Фонвизина распространялся рукописным путем.
Современное ему положение в России, да отчасти и в Европе, Фонвизин считал ненормальным отклонением от правильного пути; он отчетливо ощущал приближение катастрофы, видел глубокие сдвиги в общественном бытии и в общественном сознании. Буржуазная революция нависла над Европой. Крестьянское восстание готовилось тогда, когда Фонвизин писал «Бригадира», и только что наполнило ужасом всю дворянскую Россию в то время, когда создавался «Недоросль». Утопия, имевшая феодальную оболочку, была для Фонвизина спасительным миражем. Он хотел противопоставить ее напору враждебных сил, и сам не замечал того, что его утопия строилась не столько на основе знания фактов прошлого (это прошлое вовсе и не было похоже на мечту Фонвизина), сколько на основе идей будущего, идей, властно требовавших права на осуществление, идей просветительских, новых, передовых.
Это выразилось и в том, что в публицистике Фонвизина, как и в его художественном творчестве, понятие о дворянстве все более теряло узкосословный и даже узкоклассовый характер, превращаясь в понятие о лучших людях отечества. Отсюда оставался один шаг до признания дворянских привилегий недействительными. Фонвизин не сделал этого шага, но он подготовил его в процессе развития мировоззрения лучших людей из своего класса. Он попытался создать компромисс между помещичьими правами и «естественным правом» просветителей, готовивших Французскую революцию. Компромисс не мог удаться; в перспективе были либо реакция Павла I и его сыновей, либо декабризм. Надо было или отказаться от идеи народного блага, или же понять ее так, по крайней мере, как ее понял Мирабо. Фонвизин не мог сделать ни того, ни другого. Но его путь был путем, ведшим к Мирабо. Крушение его утопической программы выявило то, что в ней было подлинного: борьба с рабством, борьба с деспотией. Племянник Д. И. Фонвизина, декабрист М.А. Фонвизин, пошел по его пути дальше. Свою социальную программу Фонвизин изложил в записке «Краткое изъяснение о вольности французского дворянства и о пользе третьего чина», первая часть которой представляет собою перевод, а вторая – оригинальное сочинение Фонвизина*. Он требует в этой записке существенных реформ. Общий его итог таков: «Словом, в России надлежит быть 1) дворянству совсем вольному, 2) третьему чину совершенно освобожденному и 3) народу, упражняющемуся в земледельстве, хотя не совсем свободному, но по крайней мере имеющему надежду быть вольным, когда будут они такими земледельцами или такими художниками (т.е. ремесленниками), чтоб со временем могли привести в совершенство деревни или мануфактуры господ своих». Фонвизин требует ограничения крепостничества, предоставления права освобождения от него как по образованию, так и по купеческой и ремесленной деятельности; он считает необходимым предоставить крестьянству широкие права на получение высшего образования (оно было закрыто в XVIII веке для крестьян законом) и на занятие любой деятельностью. Фонвизин придает огромное значение росту и свободе буржуазии, мелкой буржуазии и интеллигенции, вышедшей из их среды (в сумме это и есть «третий чин»), хотя над всем и возносит дворянство.
Журнальная сатира.
Успех комедии "Бригадира" выдвинул Фонвизина в число наиболее известных писателей своего времени. О новой комедии молодого автора с похвалой отозвался глава просветительского лагеря русской литературы 1760-х годов Н. И. Новиков в своем сатирическом журнале "Трутень". В сотрудничестве с Новиковым Фонвизин окончательно определяет свое место в литературе как сатирик и публицист. Не случайно в другом своем журнале "Живописец" за 1772 год Новиков поместит острейшее сатирическое сочинение Фонвизина "Письма к Фалалею", а также "Слово на выздоровление его ими. высочества государя цесаревича и великого князя Павла Петровича в 1771 годе" - сочинение, в котором в рамках жанра официального панегирика, обращенного к наследнику престола, обличалась принятая Екатериной II практика фаворитизма и самовозвеличивания.
В этих сочинениях проглядывают уже очертания идеологической программы и творческих установок, определивших позднее художественное своеобразие "Недоросля". С одной стороны, в "Письмах к Фалалею" - этой яркой картине дикого невежества и произвола поместных дворян - Фонвизин впервые находит и мастерски использует особый конструктивный прием сатирического обличения крепостников. Безнравственность поведения обличаемых в письмах персонажей превращает их, по мысли сатирика, в подобие скотов. Утрата ими человеческого облика подчеркивается той слепой страстью, которую они питают к животным, не считая в то же время за людей своих крепостных. Таков, например, строй мыслей и чувств матери Фалалея, для которой после сына самым любимым существом является борзая сука Налетка. Добрая матушка не жалеет розог, чтобы выместить на своих крестьянах досаду от смерти любимой суки. Характер матери Фалалея прямо ведет нас к образу главной героини "Недоросля" - госпоже Простаковой. Этот прием психологической характеристики героев особенно выпукло будет использован в гротесковой фигуре дяди Митрофана - Скотинина.
С другой стороны, в "Слове на выздоровление..." уже заявлены предпосылки той политической программы, которую позднее Фонвизин будет развивать в знаменитом "Рассуждении о непременных государственных законах": "Любовь народа есть истинная слава государей. Буди властелином над страстями своими и помни, что тот не может владеть другими с славою, кто собой владеть не может..." Как мы увидим ниже, пафос размышлений положительных персонажей "Недоросля" Стародума и Правдина во многом питается идеями, запечатленными в названных сочинениях.
Интерес Фонвизина к политической публицистике не был случайным, В декабре 1769 года, оставаясь чиновником коллегии иностранных дел, Фонвизин по предложению графа Н. И. Панина переходит на службу к нему, став секретарем канцлера. И на протяжении почти 13 лет, вплоть до выхода в отставку в 1782 году, Фонвизин остается ближайшим помощником Панина, пользуясь его неограниченным доверием.
В 1783 г., когда появилась первая публикация «Недоросля», Фонвизин печатает в журнале «Собеседник любителей российского слова» ряд сатирических произведений в прозе. Чаще всего автор использует в них форму пародии на высокие литературные жанры или же на официальные документы. В «Челобитной российской Минерве от российских писателей» пародируется жанр прошения. В «Поучении, говоренном в Духов день иереем Василием в селе П **» - жанр церковной проповеди.
Интересен «Опыт российского сословника», т. е. словарь синонимов, где в качестве пояснения близких по смыслу слов автор выбирает примеры на злобу дня, почерпнутые из социальной и административной области. Так, к словам обманывать, проманивать, проводить Фонвизин делает следующие примечания: «Проманивать есть больших бояр искусство», «Стряпчие обыкновенно проводят челобитчиков». О слове сумасброд сказано: «Сумасброд весьма опасен, когда в силе». Синонимам низкий, подлый сопутствует чисто просветительское размышление: «В низком состоянии можно иметь благородную душу, равно как и весьма большой барин может быть весьма подлый человек». По поводу слова «чин» сказано: «Есть большие чины, в которых нет никакой нужды иметь больших достоинств, а достигают до них иногда одной знатностью породы, которая есть самое меньшее из человеческих достоинств». Из других сатирических материалов, помещенных Фонвизиным в "Собеседнике", следует назвать "Челобитную российской Минерве от российских писателей" - скрытое за иносказательной стилизацией официального документа обличение невежества вельмож, преследующих писателей; "Повествование мнимого глухого и немого" - опыт использования в сатирических целях структуры плутовского европейского романа, к сожалению, оставшийся незавершенным.
В 1783 г. Фонвизин анонимно отправил в журнал «Собеседник любителей российского слова» двадцать вопросов, фактически адресованных Екатерине II, которая негласно возглавляла это издание и печатала в нем фельетоны под названием «Были и небылицы». Вопросы оказались настолько смелыми и вызывающими, что Екатерина вступила с автором в полемику, поместив против каждого из «вопросов» свои «ответы». «Отчего, - спрашивал Фонвизин, намекая на отстранение от службы братьев Паниных, - многих добрых людей видим в отставке?». «Многие добрые люди, - отвечала Екатерина, - вышли из службы, вероятно, для того, что нашли выгоду быть в отставке». Возражение императрицы было сделано не по существу, поскольку она прекрасно понимала, что речь шла не о добровольной, а о вынужденной отставке. Вопрос под номером 13 был задан в связи с моральной и общественной деградацией дворянства: «Чем можно возвысить упадшие души дворянства? Каким образом выгнать из сердец нечувственность к достоинству благородного звания?» В вопросе 10 автор намекал на деспотический характер правления в России: «Отчего в век законодательный никто в сей части не помышляет отличиться?» «Оттого, - отвечала раздраженно императрица, - что сие не есть дело всякого». Дискуссия Фонвизина с Екатериной II, как мы видим, во многом напоминает полемику новиковского «Трутня» со «Всякой всячиной», вплоть до ее печального финала. Фонвизин прекрасно уловил гнев своей адресатки и вынужден был смягчить свои дерзкие выпады. В «Собеседнике любителей российского слова» он помещает письмо «К г. сочинителю „Былей и небылиц” от сочинителя „Вопросов”. Фонвизин делает комплименты литературным и даже административным талантам Екатерины II. Одновременно он поясняет, что его критические замечания в адрес некоторых дворян продиктованы «не желчью злобы», а искреннею озабоченностью их судьбой. Обвинение в «свободоязычии» заставило Фонвизина отказаться от продолжения опасного диспута, о чем он и сообщает в своем письме. «Признаюсь, - заявляет он, - что благоразумные ваши ответы убедили меня внутренно... Сие внутреннее мое убеждение решило меня заготовленные еще вопросы отменить... чтоб не подать повода другим к дерзкому свободоязычию, которого всей душой ненавижу».
Популярность «Недоросля» вдохновила Фонвизина на попытку издания журнала «Друг честных людей, или Стародум», которое писатель намеревался начать в 1788 г. Но правительство запретило выпуск журнала, и материалы, подготовленные к нему, были опубликованы впервые лишь в 1830 г. «Друг честных людей...» не только названием, но и проблематикой был тесно связан с комедией «Недоросль». Крепостническая тема представлена в нем «Письмом Тараса Скотинина к родной его сестре госпоже Простаковой». Автор письма сообщает, что после смерти любимой свиньи Аксиньи он вознамерился «исправить березой» нравы своих крестьян, не ведая «ни пощады, ни жалости». Другое произведение - «Всеобщая придворная грамматика» - отчетливо перекликается с впечатлениями Стародума от его службы во дворце. Размышления Стародума о моральном падении дворянства находят продолжение в «Разговоре у княгини Халдиной», высоко оцененном Пушкиным. «Изображение Сорванцова, - писал Пушкин, - достойно кисти, нарисовавшей семью Простаковых. Он записался в службу, чтоб ездить цугом. Он проводит ночи за картами и спит в присутственном месте... Он продает крестьян в рекруты, и умно рассуждает о просвещении. Он взяток не берет из тщеславия, и хладнокровно извиняет бедных взяткодателей. Словом, он истинно русский барич прошлого века, каковым образовала его природа и полупросвещение».
Задуманный журнал открывался письмом к Стародуму от "сочинителя "Недоросля", в котором издатель обращался к "другу честных людей" с просьбой помочь ему присылкой материалов и мыслей, "кои своею важностью и нравоучением, без сомнения, российским читателям будут нравиться". В своем ответе Стародум не только одобряет решение автора, но и тут же сообщает о посылке ему писем, полученных от "знакомых особ", обещая и впредь снабжать его нужными материалами. Письмо Софьи к Стародуму, ответ его, а также "Письмо Тараса Скотинина к родной его сестре госпоже Простаковой" и должны были, по-видимому, составлять первый выпуск журнала.
Не менее острыми были и последующие материалы, также "переданные" издателю журнала Стародумом. Это, прежде всего "Всеобщая придворная грамматика" - блестящий образец политической сатиры, обличавшей придворные нравы.
И по долгу службы, и в личном общении Фонвизину довелось не раз испытать истинную цену благородства знатных вельмож, приближенных к престолу, и изучить неписаные законы жизни двора. И теперь, когда уже больной, вышедший в отставку писатель обратится к этой теме в задуманном им сатирическом журнале, то материалом ему будут служить собственные жизненные наблюдения. "Что есть придворная ложь?" - задаст вопрос сатирик. И ответ будет гласить: "Есть выражение души подлой пред душою надменною. Она состоит из бесстыдных похвал большому барину за те услуги, которых он не делал, и за те достоинства, которых не имеет".
Таким образом, задуманный Фонвизиным журнал должен был продолжить лучшие традиции журнальной русской сатиры конца 1760-х годов. Не случайно подзаголовок журнала гласил: "Периодическое сочинение, посвященное к истине". Но рассчитывать на согласие екатерининской цензуры в выпуске подобного издания было бесполезно. Решением управы благочиния печатать журнал запрещалось. Отдельные его части распространялись в рукописных списках. (Только в 1830 году в изданном Бекетовым первом собрании сочинений писателя была опубликована большая часть сохранившихся материалов фонвизинского журнала.) Писатель пробует через год организовать издание еще одного, теперь уже коллективного журнала "Московские сочинения". Но наступивший период политической реакции в связи с началом Великой буржуазной революции во Франции сделал невозможным и это издание.
Политические взгляды Фонвизина наиболее четко сформулированы им в работе «Рассуждение о непременных государственных законах». Это произведение, написанное в конце 70-х годов XVIII в., было задумано как вступление к проекту «Фундаментальных прав, непременяемых на все времена никакою властью», составленному братьями Н. И. и П. И. Паниными. Обе работы носят боевой, наступательный характер. Речь в них ждет о необходимости ограничения самодержавной власти. Н. И. Панин был одним из воспитателей наследника престола Павла Петровича, в котором он видел исполнителя своих идей.
По своим общественным взглядам Фонвизин - монархист, но вместе с тем яростный противник бесконтрольной, самодержавной власти. Он глубоко возмущен царящим в России деспотизмом. «...Где произвол одного, - пишет он, - есть закон верховный, тамо прочная общая связь и существовать не может; тамо есть государство, но нет отечества, есть подданные, но нет граждан...» Страшным злом для России Фонвизин считал фаворитов, или, как он их называет, «любимцев государевых», особенно усиливших свое влияние при дворе русских императриц. «Тут подданные, - указывает он, - порабощены государю, а государь обыкновенно своему недостойному любимцу... В таком развращенном положении злоупотребление самовластия восходит до невероятности, и уже престает всякое различие между государственным и государевым, между государевым и любимцевым» . Некоторые места «Рассуждения» метят непосредственно в Потемкина, который, по словам Фонвизина, «в самых царских чертогах водрузил знамя беззакония и нечестия...»
Душой государства, лучшим ее сословием Фонвизин считал дворянство, «почтеннейшее из всех состояний, долженствующее оборонять отечество купно с государем...» Но писатель прекрасно знал, что подавляющая масса дворянства абсолютно не походит на созданный им идеал, что она только существует и « продается всякому подлецу, ограбившему государство».
Не выступая против крепостного права, Фонвизин вместе с тем с горечью говорит о бедственном положении крепостного крестьянства, о его полном бесправии. Россия, замечает он, является таким государством, «где люди составляют собственность людей, где человек одного состояния имеет право быть вместе истцом и судьею над человеком другого состояния.
Не сочувствуя Пугачевскому восстанию, Фонвизин в то же время понимает, что главными виновниками крестьянского возмущения были правительство и дворяне. Поэтому он считает своим долгом напомнить о возможности его повторения. «Мужик, - пишет он, - одним человеческим видом от скота отличающийся» может привести государство «в несколько часов на самый край конечного разрушения и гибели». Выход из бедственного положения, в котором находится общество, Фонвизин видит в добровольном ограничении правительством своего и дворянского произвола и в закреплении этого решения в соответствующих законах. «Просвещенный и добродетельный монарх... - заявляет он, - начинает великое свое служение немедленным ограждением общения безопасности посредством законов непреложных». При жизни Фонвизина его проект не был напечатан, но он получил распространение в рукописном виде и пользовался большой популярностью среда декабристов, а в 1861 г. был опубликован Герценом в одном из его заграничных изданий.
Хотя современного читателя отделяют от эпохи Фонвизина целые два столетия, трудно найти человека, который бы не знал, что «недоросль» - это великовозрастный недоучка, или не слышал бы превратившихся в поговорки реплик «не хочу учиться, а хочу жениться», «зачем география, когда извозчики есть» и других фонвизинских выражений. Образы, крылатые слова и шутки из комедий Фонвизина «Бригадир» и «Недоросль» стали частью нашего словаря. Точно так же от поколения к поколению передавались идеи Фонвизина, сыгравшие важную роль в истории освободительного движения.
Фонвизин принадлежал к поколению молодых дворян, которые получили образование в созданном по инициативе Ломоносова Московском университете. В 1755 г. он был определен в университетскую гимназию, которая готовила своих воспитанников к переводу в студенты, и проучился в ней до 1762 г.
Университет был центром литературной жизни в Москве. Одним из первых мероприятий университета было издание сочинений Ломоносова, здесь преподавали его ученики - поэт и переводчик Н. Н. Поповский, филолог А. А. Барсов, а издательскими делами заведовал М. М. Херасков. При университете существовал театр, в репертуар которого входили и переводы воспитанников гимназии. Их литературные упражнения охотно печатали выходившие при университете журналы «Полезное увеселение» и «Собрание лучших сочинений». Не удивительно, что кроме Фонвизина из гимназии вышли многие известные впоследствии литераторы - Н. И. Новиков, Ф. А. Козловский, братья Карины, А. А. Ржевский и др.
Первыми литературными работами Фонвизина были переводы с немецкого и французского. Он помещает переводные статьи в университетских журналах и одновременно выпускает отдельной книгой «Басни нравоучительные» датского просветителя и сатирика Л. Гольберга (1761), а также начинает перевод многотомного романа Ж. Террасона «Геройская добродетель, или Жизнь Сифа, царя египетского» (1762–1768), героем которого был идеальный просвещенный государь. Воспитательные и политические идеи Террасона положительно оценивали французские просветители. Фонвизин пробует также свои силы в драматической поэзии, приступая к переводу антиклерикальной трагедии Вольтера «Альзира».
Этот перечень заинтересовавших молодого писателя произведений свидетельствует о его раннем интересе к идеям европейского Просвещения. Либеральное начало царствования Екатерины II возбуждало у передовой части дворянства надежды на установление в России «просвещенной» монархии. В конце 1762 г. Фонвизин оставляет университет и определяется переводчиком в Коллегию иностранных дел. Непосредственно в Коллегии он пробыл всего лишь год, а затем был прикомандирован к канцелярии статс-секретаря императрицы И. П. Елагина.
В столице началось серьезное политическое образование Фонвизина. Он оказался в курсе разнообразных суждений о предполагаемых реформах, тех споров, которые предшествовали столь важным событиям в истории русской общественной мысли, как конкурс Вольного экономического общества о состоянии крепостных (1766) и созыв Комиссии для составления Нового Уложения (1767). В этих спорах формировалась идеология русского Просвещения. Фонвизин присоединил свой голос к тем, кто требовал политических свобод и ликвидации крепостного рабства. О его общественных взглядах в эти годы дают представление распространявшееся в рукописи «Сокращение о вольности французского дворянства и о пользе третьего чина» и перевод «Торгующего дворянства» Г.-Ф. Куайе с предисловием немецкого юриста И.-Г. Юсти, вышедший в 1766 г.
Куайе ставил своей целью указать, как деградирующее дворянство может вновь стать процветающим сословием. Но Фонвизина книга, по-видимому, привлекла прежде всего содержавшейся в ней резкой критикой дворян, которые во имя сословных предрассудков пренебрегают интересами государства и нации, а также мыслью о том, что сохранение жестких сословных перегородок - не в интересах общества. Именно эту идею он развил в рукописном рассуждении об учреждении «третьего чина» в России, под которым подразумевались купечество, мастеровые и интеллигенция. Новое «мещанское» сословие должно было постепенно составиться из выкупившихся на волю и получивших образование крепостных. Так, по мысли Фонвизина, постепенно, мирным путем, с помощью законов, изданных просвещенной властью, достигались ликвидация крепостничества, просвещение общества и расцвет гражданской жизни. Россия становилась страной с дворянством «совсем вольным», третьим чином, «совершенно освобожденным» и народом, «упражняющимся в земледелии, хотя не совсем свободным, но, по крайней мере, имеющим надежду быть вольным» (2, 116).
Фонвизин был просветителем, но печатью дворянской ограниченности отмечены как его вера в просвещенный абсолютизм, так и в исконную избранность своего класса. Нужно, однако, отметить, что ранний интерес Фонвизина к сословным, а по существу - к социальным вопросам, характерный и для его последующего творчества, позволит ему более трезво, чем многим из его современников, оценить и политическую ситуацию, которая сложилась в царствование Екатерины II. Позднее, создавая образ дворянина Стародума в «Недоросле», образ, которому в этой пьесе отданы авторские мысли и симпатии, он отметит, что его герой составил свое состояние и добился независимости в качестве честного промышленника, а не в качестве низкопоклонного придворного. Фонвизин выступил в числе первых русских писателей, которые начали последовательно разрушать сословные перегородки феодального общества.
Фонвизин слишком хорошо знал русское дворянство, чтобы ожидать от него поддержки при осуществлении просветительской программы. Но он верил в действенность пропаганды просветительских идей, под влиянием которой должно было сформироваться новое поколение честных сынов отечества. Как он полагал, они станут помощниками и опорой просвещенного государя, целью которого будет благо отечества и нации. Поэтому Фонвизин, сатирик по характеру своего дарования, начиная с ранних произведений, пропагандирует также положительный идеал общественного поведения. Уже в комедии «Корион» (1764) он нападал на дворян, которые уклоняются от службы, и словами одного из героев заявлял:
Кто к общей пользе все старанье приложил,
И к славе своего отечества служил,
Тот в жизнь свою вкусил веселие прямое.
«Корион», вольная переделка комедии французского драматурга Ж.-Б. Грессе «Сидней», открывает петербургский период творчества Фонвизина. Перевод трагедии Вольтера «Альзира» (который распространялся в списках) создал ему репутацию талантливого начинающего автора. Одновременно он был принят в кружке молодых драматургов, которые группировались вокруг его непосредственного начальника И. П. Елагина, известного переводчика и мецената. В этом кружке сложилась теория «склонения» иностранных произведений «на русские нравы». Елагин первый применил принцип «склонения» в заимствованной у Гольберга пьесе «Жан де Моле, или Русский француз», а последовательно его сформулировал В. И. Лукин в предисловиях к своим комедиям.
До этого времени в переводных пьесах изображался малопонятный русскому зрителю быт, употреблялись иностранные имена. Все это, как писал Лукин, не только уничтожало театральную иллюзию, но и уменьшало воспитательное воздействие театра. Поэтому началось «переделывание» этих пьес на русский лад. «Корионом» Фонвизин заявил о себе как о стороннике национальной тематики в драматургии и включился в борьбу с переводчиками развлекательных пьес.
В кружке Елагина проявляли живой интерес к новому жанру «серьезной комедии», получившей теоретическое обоснование в статьях Дидро и завоевывавшей европейские сцены. Попытка, половинчатая и не вполне удачная, ввести принципы нравоучительной драматургии в русскую литературную традицию была сделана уже в пьесах Лукина. Но его комедии оказались лишены чувства комического и, главное, противостояли нараставшему проникновению сатиры во все области литературы, которое несколькими годами позднее привело к появлению сатирической журналистики. Такие частные темы, как трогательное изображение страдающей добродетели или исправление порочного дворянина, никак не соответствовали политическим целям русских просветителей, ставивших вопрос о преобразовании общества в целом. Пристальное внимание к поведению человека в обществе позволило Фонвизину глубже, чем его современникам, понять основы просветительской эстетики Дидро. Замысел сатирической комедии о русском дворянстве оформился в атмосфере споров вокруг Комиссии для составления Нового Уложения, где большинство дворян выступило в защиту крепостничества. В 1769 г. «Бригадир» был завершен, и, обращаясь к общественной сатире, Фонвизин окончательно порывает с елагинским кружком.
Комедия «Бригадир», в конечном счете, была уничтожающей сатирой на крепостников, хотя Фонвизин прямо не затрагивал в ней тему крепостного права. Поскольку драматург преследовал цель дать собирательный образ целого сословия, в пьесе трудно выделить главного героя. Формально нити интриги сходятся к молодому петиметру и галломану Иванушке, но его образ оттеняет достаточно подробно только недостатки дворянского воспитания. Не стоят в центре комедии также образы Бригадирши и Бригадира, от которых она получила свое название, несмотря на то, что этим впервые выводимым на сцену персонажам Фонвизин придавал особое значение. В итоге каждое из действующих лиц пьесы не только существует само по себе, но и дополняет коллективный портрет русского дворянства, как оно виделось Фонвизину.
В «Бригадире» использован распространенный в комедии XVIII в. любовный сюжет: родители пытаются устроить выгодный брак между детьми, в то время как сердца их детей отданы другим. Но и этот сюжет с традиционно благополучным окончанием писатель использовал в целях сатирического разоблачения, придав ему памфлетное звучание. «Бригадир» - это комедия, посвященная дворянству как сословию.
Две семьи встречаются, чтобы женить только что вернувшегося из Парижа бригадирского сына Ивана на падчерице Советницы - Софье. В действительности любовные отношения развиваются не так, как следовало бы ожидать. Бригадир, оказывается, очарован Советницей, Советнику умнее и привлекательнее всех женщин на свете кажется Бригадирша, а Иван и Советница бросаются в объятия друг другу, потому что всех остальных считают дураками.
Тема «глупости» объединяет героев «Бригадира» в не меньшей степени, чем сословная принадлежность. То, что по их представлениям является умом, драматург разоблачает перед зрителем как грубое своекорыстие, невежество, отсутствие чувства патриотизма, элементарную безнравственность.
Бригадир считает себя умным человеком потому, что дослужился до 5-го класса по «Табели о рангах» и знает наизусть «Артикул» и «Устав военный». Советник все необходимые дворянину познания и ум сводит к уменью толковать Уложение так, чтобы обирать и правого и виноватого. Советница жалуется, что муж и все ее соседи - скоты и неучи, так как не читают романов и не брали уроков у французов-учителей. Иван вообще полагает, что, не побывав в Париже, русскому человеку умным быть нельзя. Даже простодушная Бригадирша, всю жизнь слышавшая от мужа, какая она дурища, в глубине души уверена, что ей, «слава богу, ума не занимать» (1, 67), и по-своему права, так как по ее же словам - «без ума жить худо, что ты наживешь без него?» (1, 74), а она наживать умеет. Свой эталон «ума» каждый из героев прилагает также к другим. Грубому солдафону Бригадиру видится в жеманящейся Советнице светская дама, «крепкая фортеция» (1, 88), а поскольку она командует старым мужем, он находит в ней «ума целую палату» (1, 48). Бригадирша, которая «за рубль рада вытерпеть горячку с пятнами», неодолимо нравится Советнику, который в свою очередь «скуп и тверд как кремень» (1, 55). Советница без ума от Ивана, потому что сама бредит только французскими модами и любовными похождениями, а он по той же причине - от нее. Единственной Бригадирше не приходит в голову изменить мужу. Хоть он ее поколачивает, но зато только его одного она и понимает: «… все слова выговаривает он так чисто, так речисто, как попугай» (1, 65).
Амурные намерения героев изображены Фонвизиным как пародия на настоящую любовь и постоянно ставят их в смешные отношения друг к другу. На протяжении всего действия пьесы непрерывно открывается полное несоответствие поведения персонажей здравому смыслу и моральной норме, чему посвящены самые забавные сцены. На сцене всерьез обсуждается вопрос, до какого чина по «Табели о рангах» у Создателя «власы главы нашей изочтены суть» (1, 50), любовное объяснение принимается за просьбу ссудить денег, и т. п. Типичным приемом такого саморазоблачения героев является, например, хвастовство, с которым Иван рассказывает о своих успехах в Париже: «В Париже меня принимали, как я заслуживаю… Где меня ни видали, везде у всех радость являлась на лицах, и часто не могши ее скрыть, декларировали ее таким чрезвычайным смехом, который прямо доказывал, что они обо мне думают» (1, 77).
Совершенно новым для русской драматургии явлением «Бригадир» был в жанровом отношении. Фонвизин создал первую «комедию нравов». Классическая «комедия характеров» выводила на сцену порочных или смешных героев, свойства которых были изначальны и не требовали объяснения. Все их сценическое поведение было логическим следствием основной черты: скупости, ревности, лицемерия, глупости и т. д. Под «нравами» же подразумевались такие человеческие качества, которые приобретались воспитанием и житейским опытом в широком смысле. Они могли совпадать с основными свойствами, но и в этом случае как бы постулировались внешними обстоятельствами. В разработку «теории нравов» большой вклад внесла «мещанская драма», и несомненно, что изучение Фонвизиным опыта Дидро, позднеклассицистической комедии и участие в кружке Елагина - Лукина оказали большое влияние на метод изображения героев «Бригадира».
Каждый из них глуп по-своему, не говоря уже о том, что каждый характер не всегда исчерпывается одной какой-нибудь чертой. Фонвизин не показывает процесс формирования характера, но объясняет различное поведение действующих лиц биографическими обстоятельствами. Так, природная глупость Акулины Тимофеевны усугубляется тем, что Бригадир всю жизнь вколачивал в нее мысль об этом. Иван и Советница не только глупы, но и дурно воспитаны. В образе Советника свободно варьируются черты «приказного»: к скупости и жадности добавляются лицемерие и религиозное ханжество. В отличие от Бригадира Советник - всего лишь дворянин за выслугу, и деревеньку купил незадолго до указа о запрещении взяток. Таким образом, поведение персонажей, их черты тесно связываются с бытом, и возникает комедия «в русских нравах». Вместе с тем, хотя Фонвизин и следует одному из основных принципов «мещанской драмы», объясняя характеры воспитанием, в целом «Бригадир» вовсе не похож на пьесы Дидро и его последователей. Там «смешное» сознательно приносилось в жертву «серьезному». Фонвизин, не упуская из виду серьезной сатирической цели, делает основным оружием борьбы именно смех, а не прямое обличение. Поэтому в просветительской, выросшей из нового понимания природы человека пьесе драматург использовал форму и приемы «комедии положений» мольеровского типа.
Первая комедия Фонвизина не лишена даже элементов буффонады. Если прямо на сцене и не происходят потасовки, то Бригадир на протяжении всего действия рассыпает направо и налево угрозы приступить к драке. Шире всего, однако, Фонвизин пользуется не игровыми, а чисто литературными, словесными приемами комического. К ним относится макароническая речь Ивана и Советницы, некстати пересыпанная французскими словами. Фонвизин любит использовать каламбуры и строить на них целые сценки. Советник, внушая дочери почтение к будущей свекрови и расхваливая Бригадиршу, хочет подчеркнуть, что почтенная женщина особо отмечена в «Книге живота» (т. е. в «Книге жизни»), но называет ее «Книгой животных» (1, 63). Вообще слово «скот» является своего рода доминантой в тексте «Бригадира», показателем крайней деградации эгоистического человека.
Как истинный художник, Фонвизин в «Бригадире» далек от декларативности. Хотя в пьесе постоянно ощущается авторская точка зрения, зрителю предоставляется соучаствовать в вынесении приговора порочным героям комедии. Фонвизин использует здесь прием саморазоблачения персонажей. Его герои разговаривают о воспитании, о науках, о семейных добродетелях и любви. Зритель же потешается и негодует по поводу их суждений, за которыми стоит Фонвизин-просветитель, сделавший торжествующим героем комедии - смех над мерзостями жизни.
В «Бригадире» изображены и сопоставлены два поколения русского дворянства. Внешне Иван разительно не похож на своих родителей, но в сущности, как показывает Фонвизин, и молодое и старое поколения оба дурны. Не случайно в начале пьесы Бригадирша произносит фразу: «Мы все дворяне, мы все равны» (1, 49), а кончается она ссорой из-за оскорбления чести дворянина.
Понятие «чести» - одна из основных категорий дворянской идеологии. Для Фонвизина и его современников оно было не только синонимом личного достоинства. «Честный человек не закону повинуется, - писал Фонвизин в „Опыте российского сословника“. - В душе его есть нечто величавое, влекущее его мыслить и действовать благородно» (1, 228). Чувство долга давало дворянству право руководить обществом. Герои «Бригадира», ведущие спор о том, сколько и кому нужно получить за «бесчестье» по закону, оказывались к этому уже не способны.
Просветительские надежды Фонвизина связаны с иными людьми, которых представляют Софья и Добролюбов. Справедливо отмечалась художественная слабость положительных образов «Бригадира». Однако нельзя забывать, что именно эти образы сознательно противопоставлены осмеиваемым персонажам, и это обусловливает их важное значение в качестве выразителей авторских идей. Если Софья и Добролюбов не могут быть названы жизненно убедительными образами, они все же являлись набросками любимого идеала Фонвизина. Друг в друге они уважают человека, и судьба Бригадирши возмущает в них «человечество» (1, 85). Им чужда корысть, которая движет остальными героями. Неожиданное богатство, к полному удивлению Советника, не кружит головы Добролюбову, и он остается верен своей любви к Софье; Софья и Добролюбов выражают примерно тот же круг нравственных представлений, отзвуки которых можно найти и в переписке Фонвизина с родными, и в автобиографическом «Чистосердечном признании».
В «Бригадире» отразились иллюзорные надежды ранних русских просветителей, связанные с законодательной комиссией 1767 г., на решительные государственные преобразования. Фонвизин смехом провожал то, что, как ему казалось, уходит в прошлое, - засилье глупости и злоупотребления «крапивного семени». В жизнь должны были прийти другие, разумные люди, способные устроить ее на новых началах. Поэтому его Бригадир и Советник уже в отставке, а судебное дело Добролюбова решается «волей вышнего правосудия» (1, 81).
Но реформ не последовало. Екатерина II поняла, что настоящей силой, на которую она может самодержавно опереться, является не узкий круг просвещенных дворян, а советники и бригадиры, осмеянные Фонвизиным. Миф о просвещенной государыне был разрушен, и с этого времени русские просветители начинают борьбу с екатерининским самодержавием.
В 1769 г. Фонвизин из переводчиков при кабинете императрицы переходит в Канцелярию канцлера Н. И. Панина и вскоре делается одним из его доверенных лиц. Братья Никита и Петр Панины были представителями аристократической оппозиции, еще в 1762 г. выступившей за ограничение самодержавия дворянским Верховным Советом. Проект был отвергнут, но тем не менее Н. И. Панину было поручено воспитание будущего императора Павла I. Многие считали, что по достижении наследником престола совершеннолетия Екатерина будет вынуждена вернуть сыну престол, узурпированный у его отца.
Разочарование в Екатерине не было для Фонвизина крушением веры в «просвещенный абсолютизм» вообще. Открывшаяся благоприятная возможность внушить юному наследнику престола идеи Просвещения и тем самым обеспечить будущее России, по-видимому, и заставила его перейти к Панину. О целеустремленной деятельности Фонвизина в этом направлении свидетельствует его «Слово на выздоровление Павла Петровича» (1771) и перевод «Слова похвального Марку Аврелию» А. Тома (1777); оба произведения содержали наставления, как должен править монарх, чтобы обеспечить благо нации.
Убеждение писателя, что только просвещенное правление дает благоприятную и реальную возможность осуществить необходимые реформы, подкрепляли общественные события в России. Он был свидетелем Пугачевского восстания, до основания потрясшего государство, грозившего, как казалось, полной анархией. Пугачевщина заставила перепуганных дворян еще энергичнее поддерживать Екатерину, царствование которой становилось все более похоже на деспотию с неизбежным фаворитизмом, беззаконием и подавлением всякой политической свободы. С другой стороны, лицемерная политика Екатерины заставляла подумать о гарантиях, которые бы сделали впредь невозможным появление деспотии. Такой гарантией могли служить лишь прочные государственные законы, обязательные не только для подданных, но и для монарха.
Просветительские идеалы Фонвизина на протяжении 1770-х гг. конкретизируются в виде тщательно разработанной политической программы. Она учитывала конституционные идеи Панина, накопленный Фонвизиным опыт практической работы на посту крупного чиновника, а также изучение западных государственных систем.
В 1777–1778 гг. Фонвизин около полутора лет провел во Франции, усердно знакомясь с юриспруденцией, философией и социальной жизнью страны, давшей миру передовые просветительские доктрины. Письма из этого путешествия, обработанные в виде путевых записок, явились замечательным памятником публицистики XVIII в.
В письмах изображается Франция незадолго до Великой революции, со всеми противоречиями феодализма, напоминавшими русскому путешественнику его родину. И там и здесь он видел деспотизм монархов, развращенное дворянство, угнетенный народ, упадок нравов. Сравнение двух государств позволило Фонвизину понять, что неограниченное самовластие - причина упадка наций независимо от национальной почвы, и вольность необходима Франции не менее, чем России. Вместе с тем французские впечатления укрепили мысль писателя о том, что движение к вольности должно быть умеренным и постепенным, что - как писал он несколько позднее - «вольность, собственность, равно как и форма, каковою публичной власти действовать, должны быть устроены сообразно с физическим положением государства и моральным свойством нации» (2, 264). Говоря о равенстве (равноправии) в разных странах, он считает его благом для Англии, где оно основано на духе правления, и злом - во Франции, народ которой еще не готов к подобным переменам. Прежде всего, однако, во всех размышлениях Фонвизина сквозит сопоставление с Россией, как бы примерка достижений европейской общественной практики к русским условиям. В черновом наброске одного из писем к Панину мысль о необходимой и неизбежной вольности прозвучала особенно сильно. Фонвизин прямо присоединился к мнению Ж.-Ж. Руссо, что «вольность есть действительно первый дар природы и что без нее народ мыслящий не может быть счастлив» (2, 474). Но для народа, привыкшего жить в неволе (т. е. для русского народа), этот дар, вдруг возвращенный, может быть губителен, так как обратившаяся в самовольство вольность может послужить причиной уничтожения самого государства.
Впечатления своей заграничной поездки Фонвизин подытожил в письме к близкому другу Я. И. Булгакову: «Если здесь (т. е. во Франции, - В. С.) прежде нас жить начали, то, по крайней мере, мы, начиная жить, можем дать себе такую форму, какую хотим, и избегнуть тех неудобств и зол, которые здесь вкоренились… Я думаю, что тот, кто родился, посчастливее того, кто умирает» (2, 493). Надежда на молодость России, которая еще может избежать ошибок мировой истории, как будто пророчила успех начинаниям русских просветителей. Практический подход к виденному во Франции, возможно, определил резко критическое отношение Фонвизина ко всему европейскому опыту. В этом отношении и сама Франция и французские просветители, друзья русской императрицы, разочаровали его. Фонвизин не почувствовал признаков назревающей народной революции, подготовленной идеями философов, так как не верил в успех широкого общественного движения и не желал его. Напротив, он отчетливо видел, что, несмотря на все усилия просветительской пропаганды, форма правления во Франции оставалась откровенно деспотической. Фонвизин убеждается, что придать монархии просвещенный характер можно только после политических перемен.
Итогом этих размышлений явилось в значительной степени «Рассуждение о непременных государственных законах» (так называемое политическое завещание Н. И. Панина Павлу I), писавшееся в 1782–1783 гг. Оно представляет сочиненное Фонвизиным предисловие к замышленному Паниным, но неосуществленному проекту «основных законов», целью которого было ограничить самодержавную власть в России.
Мысли Фонвизина об уничтожении крепостного рабства в этом сочинении не претерпели изменений. Как и ранее, он считал необходимым предоставить политическую свободу и право собственности не только дворянам, но всем членам общества. Однако в данный момент он отмечал, что в России нет ни одного сословия («политического людей состояния», 2, 265), которое могло бы «без приуготовления воспринять преимущества, коими наслаждаются благоучрежденные европейские народы» (2, 266). Под пером Фонвизина рождалось резкое и гневное описание положения нации, погибающей под игом ничем не ограниченного самодержавия Екатерины II. Дворянство, долженствующее быть почтеннейшим из сословий и представителем нации, «именем только существует и продается за деньги всякому подлецу, ограбившему отечество»; знатность, т. е. заслуженная аристократия, «затмевается фавером, поглотившим всю пищу истинного любочестия [честолюбия]»; народ, «пресмыкаяся во мраке глубокого невежества, носит безгласно бремя жестокого рабства»; престол зависит «от отворения кабаков для зверской толпы буян, охраняющих безопасность царския особы» (дворцовые перевороты) и может быть «поколеблен мужиком, одним человеческим видом от скота отличающимся» (восстание Пугачева) (2, 265–266). В таких условиях конечная цель могла быть достигнута только усилиями просвещенного правительства вместе с просвещенным дворянством после длительного «приуготовления». Замечательный образец политической публицистики, «Рассуждение» явилось одновременно и изложением идей, которые нашли художественное воплощение в лучшей комедии Фонвизина - «Недоросле», законченной к 1782 г.
Внешне оставаясь в пределах бытовой комедии, предлагая вниманию зрителя ряд бытовых сцен, Фонвизин в «Недоросле» затрагивал новую и глубокую проблематику. Задача показать современные «нравы» как результат определенной системы взаимоотношений людей обусловила художественный успех «Недоросля», сделала его «народной», по словам Пушкина, комедией. Затрагивая главные и злободневные вопросы, «Недоросль» действительно явился очень яркой, исторически точной картиной русской жизни XVIII в. и в качестве таковой вышел за рамки идей узкого кружка Паниных. Фонвизин в «Недоросле» оценил основные явления русской жизни с точки зрения их общественно-политического смысла. Но его представление о политическом устройстве России сложилось с учетом основных проблем сословного общества, так что комедию можно считать первой в русской литературе картиной социальных типов.
По сюжету и названию «Недоросль» - пьеса о том, как дурно и неправильно обучали молодого дворянина, вырастив его прямым «недорослем». На самом деле речь идет не об ученье, а о «воспитании» в обычном для Фонвизина широком значении этого слова. Хотя сценически Митрофан - фигура второстепенная, то обстоятельство, что пьеса получила название «Недоросль», не случайно. Митрофан Простаков - последний из трех поколений Скотининых, которые проходят перед зрителями непосредственно или в воспоминаниях других действующих лиц и демонстрируют, что за это время в мире Простаковых ничто не изменилось. История воспитания Митрофана объясняет, откуда берутся Скотинины и что следует изменить, дабы впредь они не появлялись: уничтожить рабство и преодолеть нравственным воспитанием «скотские» пороки человеческой натуры.
В «Недоросле» не только развернуты положительные персонажи, эскизно намеченные в «Бригадире», но и дано более глубокое изображение общественного зла. Как и раньше, в центре внимания Фонвизина находится дворянство, но не само по себе, а в тесных связях с крепостным сословием, которым оно управляет, и верховной властью, представляющей страну в целом. События в доме Простаковых, достаточно колоритные сами по себе, являются в идейном отношении иллюстрацией более серьезных конфликтов.
С первой сцены комедии, примерки кафтана, сшитого Тришкой, Фонвизин изображает то самое царство, где «люди составляют собственность людей», где «человек одного состояния может быть одновременно истцом и судьею над человеком другого состояния» (2, 265), как он писал в «Рассуждении». Простакова - полновластная хозяйка в своем имении. Правы или виноваты ее рабы Тришка, Еремеевна или девка Палашка, решить это зависит только от ее произвола, а она о себе говорит, что «рук не покладывает: то бранится, то дерется, тем и дом держится» (1, 124). Однако, называя Простакову «презлой фурией», Фонвизин вовсе не желает подчеркнуть, что изображенная им помещица-тиранка - некое исключение из общего правила. Его мысль заключалась в том, чтобы, как точно заметил М. Горький, «показать дворянство выродившееся и развращенное именно рабством крестьянства». У Скотинина, брата Простаковой, такого же рядового помещика, тоже «всякая вина виновата» (1, 109), а свиньям в его деревеньках живется много лучше, чем людям. «Разве дворянин не волен поколотить слугу, когда захочет?» (1, 172) - поддерживает он сестру, когда она обосновывает свои зверства ссылкой на Указ о вольности дворянской.
Привыкшая к безнаказанности, Простакова простирает свою власть от крепостных на мужа, Софью, Скотинина - на всех, от кого, как надеется, не встретит отпора. Но, самовластно распоряжаясь в собственном поместье, она сама постепенно превратилась в рабу, лишенную чувства собственного достоинства, готовую пресмыкаться перед сильнейшим, стала типичной представительницей мира беззакония и произвола. Мысль о «животной» низменности этого мира проведена в «Недоросле» столь же последовательно, как в «Бригадире»: и Скотинины и Простаковы «одного помету» (1, 135). Простакова лишь один пример того, как деспотизм уничтожает человека в человеке и разрушает общественные связи людей.
Рассказывая о своей жизни в столице, Стародум рисует такой же мир себялюбия и рабства, людей «без души». По существу, утверждает Стародум-Фонвизин, проводя параллель между мелкой помещицей Простаковой и знатными вельможами государства, «если невежда без души - зверь», то «просвещеннейшая умница» без нее не более как «жалкая тварь» (1, 130). Придворные в той же степени, что и Простакова, не имеют представления о долге и чести, раболепствуют перед знатными и помыкают слабыми, жаждут богатства и возвышаются за счет соперника.
Афористические инвективы Стародума задевали все дворянское сословие. Сохранилось предание, что какая-то помещица подала жалобу на Фонвизина за реплику Стародума «мастерица толковать указы», почувствовав себя лично оскорбленной. Что же касается его монологов, то как ни были они прикровенны, самые злободневные из них изымались по требованию цензуры из сценического текста пьесы. Сатира Фонвизина в «Недоросле» обращалась против конкретной политики Екатерины.
Центральной в этом отношении является первая сцена 5-го действия «Недоросля», где в разговоре Стародума с Правдиным Фонвизин излагает основные мысли «Рассуждения» о примере, который государь должен подавать своим подданным, и о необходимости прочных законов в государстве. Стародум формулирует их так: «Достойный престола государь стремится возвысить души своих подданных… Где знает он, в чем его истинная слава…, там все скоро ощутят, что каждый должен искать своего счастья и выгод в том одном, что законно, и что угнетать рабством себе подобных беззаконно» (1, 167–168). В нарисованных Фонвизиным картинах злоупотреблений крепостников, в изображенной им истории воспитания Митрофана рабой Еремеевной, так что «выходит вместо одного раба двое» (1, 169), в отзывах о фаворитах, стоящих у кормила власти, где честным людям нет места, заключалось обвинение самой правящей императрице. В пьесе, сочиненной для публичного театра, писатель не мог выражаться столь точно и определенно, как он это делал в предназначенном для узкого круга единомышленников «Рассуждении о непременных государственных законах». Но читатель и зритель понимали неизбежные недоговоренности. По признанию самого Фонвизина, именно роль Стародума обеспечила успех комедии; исполнению этой роли И. А. Дмитревским публика «аплодировала метанием кошельков» на сцену.
Роль Стародума была важна для Фонвизина еще в одном отношении. В сценах с Софьей, Правдиным, Милоном он последовательно излагает взгляды «честного человека» на семейную мораль, на обязанность дворянина, занятого делами гражданского правления и военной службой. Появление подобной развернутой программы свидетельствовало, что в творчестве Фонвизина русская просветительская мысль перешла от критики темных сторон действительности к поискам практических способов изменить самодержавный строй.
С исторической точки зрения надежды Фонвизина на монархию, ограниченную законом, на действенную силу воспитания, «приличного всякому состоянию людей» (1, 169), были типичной просветительской утопией. Но на сложном пути освободительной мысли Фонвизин в своих поисках выступил непосредственным предшественником республиканских идей Радищева.
В жанровом отношении «Недоросль» - комедия. В пьесе много истинно комических, а отчасти и фарсовых сцен, напоминающих «Бригадира». Однако смех Фонвизина в «Недоросле» приобретает мрачно-трагический характер, и фарсовые потасовки, когда в них участвуют Простакова, Митрофан и Скотинин, перестают восприниматься как традиционные смешные интермедии.
Обращаясь в комедии к отнюдь не веселым проблемам, Фонвизин не столько стремился изобрести новые сценические приемы, сколько переосмыслял старые. Совершенно оригинально в связи с русской драматической традицией были осмыслены в «Недоросле» приемы буржуазной драмы. Коренным образом, например, изменилась функция резонера классической драматургии. В «Недоросле» подобную роль выполняет Стародум, который выражает авторскую точку зрения; это лицо не столько действующее, сколько говорящее. В переводной западной драме встречалась аналогичная фигура мудрого старого дворянина. Но его поступки и рассуждения ограничивались областью моральных, чаще всего семейных проблем. Стародум Фонвизина выступает в роли политического оратора, и его морализации являются формой изложения политической программы. В этом смысле он скорее напоминает героев русской тираноборческой трагедии. Возможно, что подспудное влияние высокой «драматургии идей» на Фонвизина, переводчика «Альзиры» Вольтера, было сильнее, чем это может показаться на первый взгляд.
Фонвизин явился создателем общественной комедии в России. Его общественно-политическая концепция обусловила самую характерную и общую особенность его драматургии - чисто просветительское противопоставление мира зла - миру разума, и, таким образом, общепринятое содержание бытовой сатирической комедии получило философскую интерпретацию. Имея в виду эту черту пьес Фонвизина, Гоголь писал о том, как сознательно пренебрегает драматург содержанием интриги, «видя сквозь него другое, высшее содержание».
Впервые в русской драматургии любовная интрига комедии была полностью отодвинута на второй план и приобрела подсобное значение.
Вместе с тем, несмотря на стремление к широким, символическим формам обобщения, Фонвизину удалось достигнуть высокой индивидуализации своих персонажей. Современников поразило убедительное правдоподобие героев «Бригадира». Вспоминая о первых чтениях комедии, Фонвизин сообщал о непосредственном впечатлении, которое она произвела на Н. Панина. «Я вижу, - сказал он мне, - пишет Фонвизин, - что вы очень хорошо нравы наши знаете, ибо Бригадирша ваша всем родня; никто не может сказать, что такую Акулину Тимофеевну не имеет или бабушку, или тетушку, или какую-нибудь свойственницу». И далее Панин восхищался, с каким искусством написана роль, так что «Бригадиршу видишь и слышишь» (2, 98–100). Метод, с помощью которого достигался подобный эффект, раскрывается в нескольких замечаниях самого драматурга и отзывах современников о жизненности персонажей «Бригадира» и «Недоросля».
Практическим приемом комедийной работы Фонвизина была опора на жизненный оригинал, яркий прототип. По собственному признанию, еще юношей он знавал Бригадиршу, послужившую прообразом героини пьесы, и очень потешался над простодушием этой недалекой женщины. В связи с «Бригадиром» сохранилось предание, что образцом для Советника послужил какой-то всем известный президент коллегии, некоторые из реплик Еремеевны были подслушаны Фонвизиным на московских улицах. Образ Стародума сопоставляли с П. Паниным, Неплюевым, Н. Новиковым и другими лицами, называли несколько прототипов Митрофана. Известно также, что некоторые роли актеры играли, сознательно имитируя на сцене манеры хорошо известных зрителям современников.
Сам по себе эмпиризм, к которому прибегал Фонвизин, не является художественной системой. Но характерная деталь, колоритное лицо, смешная фраза, списанные с натуры, могут стать ярким средством индивидуализации и детализации образа или сцены. Этот прием был распространен главным образом в сатирических жанрах 1760-х гг. Например, стихотворные послания Фонвизина, написанные в это время, как мы знаем, обыгрывают черты характера вполне реальных лиц - его собственных слуг, некоего стихотворца Ямщикова. С другой стороны, в своей драматургии Фонвизин четко определяет сословную и культурную принадлежность персонажей и воспроизводит их реальные сословные взаимоотношения. В его оригинальных комедиях слуга никогда не выступает в роли условного литературного наперсника. Чаще всего индивидуализирующие черты проявляются не в сценическом поведении, а в излюбленной Фонвизиным языковой характеристике. Отрицательные герои Фонвизина говорят обычно на профессиональном и светском жаргоне или грубом просторечии. Положительные герои, выражающие авторские идеи, противопоставлены отрицательным вполне литературной манерой речи. Подобный прием языковой характеристики при свойственном Фонвизину-драматургу языковом чутье оказывался очень действенным. В этом можно убедиться на примере сцены экзамена Митрофана, заимствованной из Вольтера, но в переработке необратимо обрусевшей.
По сатирической направленности образы Фонвизина имеют много общего с социальными масками-портретами сатирической журналистики. Сходными были их судьбы в последующей литературной традиции. Если тип фонвизинской комедии в целом никем не был повторен, то герои-типы получили долгую самостоятельную жизнь. В конце XVIII - начале XIX в. из фонвизинских образов составляются новые пьесы, в виде реминисценций они попадают в самые разные произведения, вплоть до «Евгения Онегина» или сатир Щедрина. Долгая сценическая история комедий, остававшихся в репертуаре до 1830-х гг., превратила героев Фонвизина в нарицательные образы-символы.
Герои Фонвизина статичны. Они уходят со сцены такими же, какими появились. Столкновение между ними не меняет их характеров. Однако в живой публицистической ткани произведений их поступки приобретали не свойственную драматургии классицизма многозначность. Уже в образе Бригадирши встречаются черты, которые могли не только рассмешить зрителя, но и вызвать его сочувствие. Бригадирша глупа, жадна, зла. Но внезапно она превращается в несчастную женщину, которая со слезами рассказывает историю капитанши Гвоздиловой, так похожую на ее собственную судьбу. Еще сильнее подобный сценический прием - оценка персонажа с разных точек зрения - проведен в развязке «Недоросля».
Злодеяния Простаковых постигает заслуженная кара. Приходит распоряжение властей взять имение под опеку правительства. Однако Фонвизин наполняет внешнюю достаточно традиционную развязку - порок наказан, добродетель торжествует - глубоким внутренним содержанием. Появление Правдина с указом в руках разрешает конфликт лишь формально. Зритель хорошо знал, что петровский указ об опеке над помещиками-тиранами не применялся на практике. Кроме того, он видел, что Скотинин, достойный брат Простаковой по угнетению крестьян, оставался вовсе безнаказанным. Он всего лишь напуган разразившейся над домом Простаковых грозой и благополучно убирается в свою деревеньку. Фонвизин оставлял зрителя в явной уверенности, что Скотинины разве что станут поосторожнее.
Заключается «Недоросль» известными словами Стародума: «Вот злонравия достойные плоды!». Эта реплика относится не столько к отрешению Простаковой от помещичьей власти, сколько к тому, что ее, лишенную власти, покидают все, даже любимый сын. Драма Простаковой - завершающая иллюстрация к судьбе всякого человека в мире бесправия: если ты не тиран, то окажешься жертвой. С другой стороны, последней сценой Фонвизин подчеркивал и нравственную коллизию пьесы. Порочный человек сам своими поступками готовит себе неизбежное наказание.
Наиболее важным завоеванием Фонвизина, как уже было отмечено, являлось новое для русской литературы понимание характера. Правда, и у него вся сложность характера ограничивается одной-двумя чертами. Но эти черты персонажа драматург мотивирует, объясняет и биографическими обстоятельствами, и сословной принадлежностью. Пушкин, прочитав «Разговор у княгини Халдиной», сцены из незавершенной пьесы Фонвизина, восхищался тем, как живо писатель умел изображать человека, каким его сделала природа и русское «полуобразование» XVIII в. Позднейшие исследователи, независимо от того, идет ли речь об элементах реализма в творчестве Фонвизина или о его принадлежности к «просветительскому реализму», отмечали буквально историческую точность его произведений. Фонвизин сумел нарисовать достоверную картину нравов своего времени, так как ориентировался не только на просветительское представление о природе человека, но и понял, что конкретный характер несет на себе отпечаток социального и политического бытия. Показывая эту связь человека и общества, он сделал свои образы, конфликты, сюжеты выражением общественных закономерностей. Продемонстрированное с блеском таланта, это открытие Фонвизина на практике стало одним из основных принципов зрелого реализма.
После «Недоросля» и своего выхода в отставку Фонвизин намеревался целиком отдаться литературной деятельности. В 1783 г. он анонимно посылает ряд сатирических произведений в «Собеседник любителей российского слова». Наиболее резкое из них, «Несколько вопросов, могущих возбудить в умных и честных людях особливое внимание», завуалированно обращенное непосредственно к императрице, было расценено ею как непозволительная со стороны подданного дерзость. Когда стало известно об авторстве Фонвизина, он практически лишился возможности печататься. Брошюра «Жизнь графа Н. И. Панина» (1784) вышла без имени автора за границей. Не было упомянуто имя Фонвизина и при появившихся ее русских переводах. Так же анонимно появились перевод сочинения И. Г. Циммермана «О национальном любочестии» (1785) и повесть «Каллисфен» (1786).
Между тем Фонвизин всеми силами стремился восстановить связь с читателем. К 1780-м гг. относится составленная им программа журнала «Московские сочинения», в 1788 г. он безуспешно пытается получить разрешение на издание единоличного журнала «Друг честных людей, или Стародум». Не осуществилось уже объявленное подпиской «Полное собрание сочинений и переводов» Фонвизина в 5-ти томах. Но, как и многие другие неизданные авторы, Фонвизин находил дорогу к читателю в рукописи, продолжая и под запретом обличать русское самодержавие.